Аве, товарищи!
Покуда температурила, да поправлялась, да о коленках со спинами писала,выключилась из жизни общества, посему о текущем его состоянии ничего сказать не могу.
Да и самые горластые, живущие окрест, случись нечто особенное, наверняка голосили бы так, что проворонить сие было бы непросто.
Посему лучше разберем некоторые комментарии.
1
«На мой взгляд, изначально символом степной Опушки являются тавры (быки, бизоны). Свинтусы – это уже современная интерпретация. Кабаны – лесные жители.»
Ну, так и территория будущей Опушки некогда была почти сплошь лесной. Степную же часть к славянам удалось привязать относительно недавно, да и то, ее славянистость остается спорной. Тюрки, не говоря уж о б иранцах там появились много раньше.
Бизоны были объектом культа по всей Европе, в т. ч. и у нас, но проблема одна: ни о какой Опушке той поры говорить не приходится, впрочем, как и о России. В ту пору в наших степях даже тюрок не водилось, да и, возможно, и иранцев тоже.
Россия и особенно Опушка (в широком смысле слова), конечно, государства довольно молодые, но применительно ко временам, когда Священным животным был Бык в той или иной своей трактовке, они смотрятся так же, как, скажем, Палеолитические Штаты Америки.
И очень важен один момент: Бык – это и в самом деле было священное животное. Нельзя путать быка в высоком смысле слова и корову, как символ крестьянской жизни: что можно Юпитеру, того нельзя быку и в данном случае бык – это корова, а Юпитер – это Бык далекого прошлого.
Нынешнее опушнянское порося – это уже довольно пошленькая современная животная ассоциация «для прикола». Это уже давно не тотемный зверь, как не являются таковыми ни медведи для русских, ни орлы для американцев.
- Сейчас время избытков, время дешевок. Богов-то на цацки пустили, что уж о животных говорить?
Но интересно то, что свиной символ появился примерно тогда же, когда стала формироваться и идея опушнизма – в XIX веке. Это немецкие переселенцы с собой привезли умение выращивать свиней на сало.
Сама наработка, кажется кельтская, от них пошла к римлянам и германцам, от германцев, доведших идею сала до космических высот – к балтам и славянам.
Можно сказать, что это был «Сальный дранг нах остен».
Так что возраст "опушнянского" сала примерно соответствует возрасту самого опушнизма и насчитывает не более двух веков: всё честно, всё гармонично.
А культовые быки – это, как уже говорила, из бронзового века или энеолита. До Опушки того периода у нас, слава богам, еще не допетрили (возможно, пропустила и отдельные шизофреники были). Да уже и задор как-то потеряли.
Когда-нибудь кто-то очухается и вновь кинется в фантазии.
И вновь какой-нибудь сын Упадочного века, неспособный двух шагов без гаджета сделать, будет искать себе утерянную точку внутренней опоры, пытаясь назвать какого-нибудь завернутого в шкуры охотника «Большое копье» именем своего упадочного племени.
Когда будущее покрыто тьмой, а настоящее лучше бы вовсе не видеть, человек обращает взор в прошлое. Видимость там, правда, не особо, но зато какой простор для фантазии!
2
«Очень мне интересно узнать, знакомы ли Оса и Крок с книгой Жана Бодрийяра "Общество потребления", поскольку тема потребления (именно как идеологической основы) регулярно всплывают в ваших статьях.
Я прочитал её (пока не всю, нелегко заходит), примерил прочитанное к Опушке... и оочень удивился.
Получается примерно так. Общество потребления (ОП) создавалось с целью максимально эффективного контроля над членами общества (Оруэлл отдыхает).
В этом обществе горизонтальные связи максимально ослаблены (оно атомизировано), в нём планомерно ликвидируются общие смыслы (национальные, традиционные, религиозные, коллективные - всё то, что может объединять людей), и смыслом жизни каждого становится не реальное счастье, а виртуальное.
Поскольку Хладолесье в середине нулевых обозначило свой отказ идти по этому пути, оно автоматически стало врагом Колзяпы.
Но наличие ядрёнбатонов у Хладолесья вынудило Колзяпу искать какую-то хитрую тактику. Вот для этого и пригодилась Опушка.
Парадокс я вижу в том, что для того, чтобы бросить вызов Хладолесью, Опушка должна была стать обществом абсолютно противоположным ОП: обществом сплочённым, обществом, где коллективное ставится выше личного и где очень важны национальные и традиционные ценности. И у неё это получилось!
То есть в жёстком противостоянии с Хладолесьем Опушка становится гораздо ближе к нему, чем к Колзяпе.
Ну как тут не вспомнить слова Карла нашего Маркса о том, что капиталистическая система «сама создает своего могильщика»!»
Да, очень, очень хорошая книга. Мы вообще зело любим Бодрийяра. Он для современности необычайно актуален и я бы поставила его для ХХ–XXI веков в один ряд с Марксом и Ницше.
Пишет, правда, так, что его язык сам по себе можно считать платоническим фильтром: кто порвался – тот молодец, кто не прорвался – осваивай ремесла.
Не со всем, что Вы сказали, согласна, но общее направление, мне кажется, Вы ухватили верно: Опушка установила себе евроцели и русофобию, для достижения которых воспользовалась методами, которые, скорее, отдаляют оную от Евры и сближают с Хладолесьем.
Запрягла в повозку щуку и лебедя, в итоге они тянут ее в разные стороны, а она сама – раком.
...
Попытка возродить стояние на коленях, как-то туда же – в «раки». Очень много у нас такого, непреднамеренного, но раз за разом «ракового».
Скажем, этот культ похорон, смерти.
Я вообще со скепсисом отношусь к культуре как к феномену, еще больше щурюсь на доминирующие культуры, но это, мне кажется, даже по их гнилым меркам перебор: куда ни кинь – везде трупы и небытие.
И даже неясно, куда эта смерть уводит: такое ощущение, что именно в Non-бытие и ведет.
Одним словом, Мексика отдыхает.
…
Но я не согласна по следующим пунктам:
- А) Хладолесье не входит в ОП. Входит, еще как входит. Просто те уже с головой погрузились, а Хладолесье еще как-то руками по воде бьет и порой даже кажется, что тонуть не желает.
Если продержится на поверхности довольно долго, возможно добарахтается до того момента, когда идеи Общества потребления пойдут на дно без Хладолесья. Тогда, глядишь, и до берега можно будет доплыть.
Но пока что медвежье общество тоже заражено потреblyadством. Но есть плюс: в нем есть, пусть не массовое, а такое спорадическое, но осознание того, что оно больно.
На Западе же сплошной идеологический бодипозитив: «Мы – уpoды, но мы будем любить себя такими, как есть, такими до чего докатились! Давайте наслаждаться своей патологией!»
Медвежий человек, по крайней мере, понимает, что «ожирение» – это хворь. Пусть ничего не делает, пусть вечер за вечером "набивает пузо", но он хотя бы понимает, что неплохо бы что-то сделать и что так нельзя. Возможно, что ему даже бывает стыдно, оттого, что снова к вечеру разбух как шарик.
Там же – на Западе – в этом плане уже полная беда: ошибки объявлены нормой и долженствованием.
- Б) Я не согласна и с тем, что Опуня стала «обществом, где коллективное ставится выше личного и где очень важны национальные и традиционные ценности».
У нас тоже по улицам бродит Хворь потреblyadства, национальные ценности лишь декларируются, традиционные – едва теплятся, но какой-то процент осознания того, что Запад хвор, таки есть. И чем дальше – тем сильнее это осознание.
Но проигрывать у нас не любят. Фактически это сейчас стало для многих единственной точкой внутренней опоры, ибо Запад показал себя сообществом «...едерасов», которых ни у вас, ни у нас не переносят, чтобы там ни пиарили в пабликах.
В итоге дерутся отчаянно и чем отчаяннее дерутся – тем сильнее отдаляются от Запада и тем больше похожи на Хладолесье.
Я сейчас пойду против традиций, постулирующих, что мы страсть какие миролюбивые, но скажу что вижу: все восточные славяне – крайне агрессивные народы, в мужской своей части во всяком случае. Мы любим драку. Даже я, хоть и женщина, счастлива, что познала эту форму бытия, а о Крокодиле и говорить нечего.
И таких - море!!!
"...Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, —
Значит, нужные книги ты в детстве читал!"
В. Высоцкий.
Это очень по нашему: книги как СРЕДСТВО, ввязать в Культ драки (как бы там она ни называлась).
Сейчас огромные массы с обеих сторон прикоснулись к одному из стержней своего национального архетипа. На Западе он у многих либо вовсе отсутствовал, либо сгнил.
Поэтому идет с одной стороны жестокое противостояние, а с другой стороны – сближение сущностей.
И у ни разу не поверю в то, что битый жизнью, осколками и чем попало, проигравший, но не сдавшийся «тарасик», пережив катарсис сражения, будет презирать такого же битого, как и он сам, «ванюшу», а не толстосума с сигарой в зубах, который разве что из-за угла наблюдал, подзадоривал, а своим носом рискнуть даже не подумал.
Я еще застала ветеранов Великой Отечественной, так они часто больше уважения питали к гитлеровцам, чем к американцам или французам. Да, говорили спасибо за ленд-лиз и тушенку, но не более.
Хороший враг всегда вызывает несравнимо больше уважение, чем ненадежный друг.
До встречи!
