Этот фильм я смотрела трижды: впервые в год выхода на экраны (2012), потом - в день смерти режиссера (18 мая 2013), и в третий уже раз - буквально на днях.
Балабанов, кажется, в то время устал снимать кино и спрятался в жизнь, как делал это всегда в публичном пространстве. Все эти кепки-шапки, шарфы, свитера, в которые он закутывался, по самые глаза, по макушку - в себя, в глубины, прочь от любопытных взоров, от незаинтересованного внимания чужих...
Он, кажется, так и решил напоследок, зная, что неизлечимо болен, - кина не будет, смотрите жизнь, как хочу смотреть её я. Бесстрастно, но пристально всматриваться в лица, фиксировать жесты и мимику, слушать шум города и задумчивые песенки обо всем и ни о чем, рефренность которых делает их органичной составляющей городского мира.
Всё просто в этой жизни, всё обыденно, неспешно и буднично.
Это не Москва, она заполошнее, суетнее, у нее иной ритм и пластика. "Славный город Питер, что народу бока повытер" живёт по иным законам.
Обстоятельный полумент-полубандит профессионально валит троих и, уходя проходными, деловито добивает четвертого, отползающего от с.мерти, - работа у него такая - пришел, увидел, у.бил. Нет времени на рефлексию, ему теперь ещё в церковь надо и в баню - мыться-каяться.
Поношенный музыкант идет привычным маршрутом, гудит подобно шмелю... горе выпил до дна... завтра будет в.ойна...
День, улица, фонарь, аптека... церквушка, баня, магазин... живи еще хоть четверть века...
Там, в банном расслабоне и начинается рассказ про Колокольню Счастья.
Там и звучит в первый раз - "я тоже хочу".
Хочу - счастья, дороги, ожидания и надежды на скорую встречу, жизни, которая бурлит внутри и бестолково выкипает в пасмурной реальности.
Для компании нужен третий, а третий в неволе. И они идут выручать Фокса с кичи, им и это не в лом, умелым, ловким и бесстрашным, согретым балабановским юмором, богатырям современности.
Наконец, все в сборе, - поехали, оседлав черный Land Cruiser, поехали буднично и деловито, точно на рыбалку собрались или за город на шашлыки.
Достало всё мужиков, остох.ренело - лабать, у.бивать, жить...
Тягомотина повседневности взяла за глотку свирепой лапой.
А где-то стоит же она, Колокольня Счастья, маковкой в небе, крылечком в земле, в запретной и запертой зоне, измученной радиацией и вечной зимой.
Счастье, его пытать надо, оно заслужило. Ищешь его, ищешь, а оно не дается, не сбывается, ускользает...
Вот они ему и покажут свои измученные поиском души, попытают счастье, добравшись-дорвавшись до самой его сокровенной сути и обители.
Но сиротливым сквозняком тянет из тесных дворов и рядом с маленькой часовенкой такими бесприютными детьми кажутся лихие богатыри, но зачем-то тащит за собой освобождённый третий полуживого старика-отца...
И в тесной прихожей его аккуратный кореш задумчиво тасует колоду, отражаясь в зеркалах.
Двери распахнуты, карты скользят на пол, закончены игры с судьбой.
Ещё будет квартира бандита-мента, где Рыцарь Печального Образа, грустно взирающий на быстрые сборы, напомнит о прошлом и прожитом.
Дон Кихот - мент - бандит...
Дон Кихот - солдат - мент...
Торг уместен, возможны варианты.
Но и это уже неважно, всё отринуто, всё брошено - "я тоже хочу".
На пыльной обочине их ждёт Любовь - недотёпистая жрица платной любви с философским факультетом в анамнезе, восклицающая то же, что и все.
Её скоро высадят, потому что впереди блокпост, где сурово и честно в последний раз предупреждают - назад никто не вернётся.
И расстаются богатыри с Любой-Любовью, отзынь! - говорят, не женское это дело - нагишом за счастьем бегать. Девушка ты ядрёная, а зима впереди - ядерная, и до Колокольни ещё пилить и пилить.
Но настойчивая Любовь рвется за шлагбаум - она тоже хочет! не подходите к ней с вопросами! - и очень по-русски, по-руслановски несётся по белым снегам - суди люди, суди бог, как же я любила...
Горит в темноте костер, греют руки и души, слушают последнюю тишину уставшие люди, собираясь в последнюю дорогу.
Библейские - блудница и мытарь, воскрешенный Лазарь и музыкант Давид.
И где-то во тьме бродит, знающий всё обо всех, Апостол Петр - владеющий ключами от рая мальчик-пророк.
От Балабанова всегда ждёшь метафор и скрытого смысла.
Но в этой истории все удивительно ясно и прозрачно, нет никаких подтекстов, есть просто люди, которые просто хотят счастья.
Однажды жена Мандельштама, уставшая от бесконечных страхов, подозрений, ожидания ареста и высылки, в сердцах попеняла мужу, - что же это мы, Ося, так несчастливы!
И тут же услышала в ответ - кто сказал тебе, Наденька, что ты должна быть счастливой?
И в самом деле, кто им сказал?
Кто сказал нам всем, что счастье - явление непременно дОлжное быть в нашей жизни?
Почему мы его так жаждем? Потому что нет ничего важнее и желаннее?
Потому что каждый хочет и ждёт прежде всего - счастья, а уже потом - всего остального, но как-то так замысловато устроена жизнь, что именно счастье приходит к нам в последнюю очередь или не приходит вовсе...
Нервная тревожная музыка вплетается в историю, бормочет слова тающий голос - ждет? верит? не верит? - и нет ему покоя и радости, нет откровения в монотонном круговороте фраз, нет ответа...
И сам Балабанов, сидящий у Колокольни, баюкающий сломанную руку Режиссер, замыкает круг, подтверждая возникшее в самом начале ощущение - это не кино.
Это жизнь, в которой счастья хотят и ищут все и всегда, мешая грехи с надеждами, в которой у любого, собравшегося в последний путь, абсолютно белые - только тапочки на ногах.
А Колокольня, "снимавшаяся" в фильме обрушилась на сороковой день после с.мерти режиссера.
"Солдатиком" ушла под воду и не вернулась. Закрылся портал. Наверное, это и было отдельное балабановское счастье, его сияющий рай.
Последнее необходимое пояснение: строчка, вынесенная в заголовок, взята из стиха Александра Непомнящего "Апофатия", вот он -
Рай лежит на остриях копий.
Чтоб увидеть,
надо сметь ослепнуть.
Чтобы понесли,
как лист сухой ноги,
Как прикажет им
невидимый ветер.
И сырая трава задымится
Под невесомыми
углями-ступнями,
И пойдут греться
звери и птицы,
Hе пугаясь огня за следами.
Ласточка подстреленная
в пулю превратится,
И найдет охотничка
даже в подземелье.
Сбросит с плеч свинец
и в небо возвратится,
В сени к нам с весною
принесет веселье.
Hоченька бескрайняя
съежится в комочек,
Ляжет помурлыкать
на теплые коленки.
Трибунал Сыновний
расставит все точки,
И хозяина тюрьмы
поставят к стенке.
Лабиринты долгие
по дороге к Замку,
Только не помеха это
для лавины.
Hе рисуйте, милые,
нам черные рамки.
Hас еще не создали -
в руках наших глина.
Ой, на сон грядущий
эти сказочки страшны
Для братцев-пескарей,
жизнью умудренных.
Скушно тратить время,
толковать им напрасно
Про победу павших
и радость обреченных.
Ведь я не верю ни во что,
не верю ни во что, не верю,
я просто знаю
солнце горит во мне.
горит во мне...
РЕТРО-КЛУБ -
Буду признательна за подписку на канал, лайк и комментарий!
