Музейное агентство Ленинградской области продолжает цикл публикаций о музеях, которые появились на карте региона в 1944 году. Мы уже рассказывали о том, как 23 июля 1944 года в Тихвине открылся музей Н. А. Римского-Корсакова. А через несколько месяцев, в ноябре 1944 года в Лодейном Поле, на месте недавних сражений, был открыт музей «Свирская Победа». Уникальному экспонату из коллекции этого музея была посвящена публикация «Феномен военного альбома».
В этой виртуальной выставке представлены документы, связанные с именем Константина Калайды и рассказывающие о том, как 80 лет назад, летом и осенью 1944 года, создавался музей «Свирская Победа».
Кирилл Николаевич Калайда родился в 1917 г. и еще до войны закончил Московский архитектурный институт. В 1941 г. он недолгое время пробыл слушателем Военно-инженерной академии им. Куйбышева, затем направлен в действующую армию и оказался на Карельском фронте, где был назначен командиром саперной ротой в 65-й отдельной морской стрелковой бригаде. Такие бригады формировались осенью 1941 г. согласно постановлению Государственного Комитета Обороны. До половины личного состава в них могли составлять моряки, а часть командного состава была представлена кадровыми военными. Процесс замены командиров-моряков, почти не обученных для действий в качестве пехоты, шел уже в процессе боев. Осенью 1941 года 65-я бригада действовала на Масельском направлении, севернее Онежского озера. Только в декабре там удалось остановить последнее финское наступление. В январе 1942 г. ее подразделения участвовали в общем наступлении войск Карельского фронта на Масельском и Медвежьегорском направлении.
В условиях северной зимы саперы являлись буквально «мастерами на все руки». Они не только обеспечивали действия войск, например, строили дороги и подъездные пути, но и участвовали в атаках наравне с пехотой, подрывали вражеские укрепления. В этих боях части бригады понесли большие потери, а затем началась длительная позиционная война. Саперы под руководством К.Н. Калайды должны были строить укрепления и помогать бойцам обустраиваться в условиях суровой северной природы. Никаких наград за этот период К.Н. Калайда не получил, а бригаду в конце 1943 г. расформировали. Он продолжил службу как командир 19-й отдельной маскировочной роты, действовавшей на Кандалакшском направлении. Такие роты выполняли целый ряд задач. Они маскировали долговременные огневые точки и рубежи обороны, командные и наблюдательные пункты, армейские базы снабжения и дороги, районы сосредоточения войск на переднем крае и подходы к ним. Создавали ложные сосредоточения войск и «оживляли» их так, чтобы противник поверил в их подлинность. Это была творческая, но очень опасная работа, так как нужно было заставить противника поверить в то, что созданная бойцами роты «ложная цель» является истинной. А такая вера оборачивалась налетами авиации и обстрелами артиллерии. Опыт и знания архитектора на подобной должности оказывались незаменимыми. На этой должности он и закончил войну. Свою единственную награду до 1945 г. он получил в 1944 г. И хотя в наградном листе не упоминалось его участие в создании мемориала «Свирская Победа», для сотрудников Лодейопольского историко-краеведческого музея имя Кирилла Николаевича Калайды чрезвычайно дорого – именно он возглавлял проектную группу, создававшую мемориал.
Вскоре после окончания войны К.Н. Калайда был демобилизован, вернулся и вернулся к работе архитектора. Его рабочая биография была крайне насыщенной. В Москве шло активное строительство, и он как квалифицированный и опытный сотрудник, начал быстро продвигаться по карьерной лестнице. В 1957 году К. Калайда стал заместителем начальника Управления городского оформления и рекламы Мосгорисполкома (сокращенно Мосгороформление), а потом и начальником этого управления. Он отвечал за художественно-рекламное оформление ключевых объектов и районов столицы, занимался буквально всеми вопросами дизайна, включая праздники, выставки и прочие торжественные мероприятия. На этой должности он проработал вплоть до выхода на пенсию в конце 80-х гг. Тогда он и вспомнил о своем фронтовом прошлом. В то время началась его переписка с Лодейнопольским историко-краеведческим музеем. В одном из писем, от 10 апреля 2001 г. Кирилл Николаевич так описал свое участие в создании музея:
«…Вспомнилось, как если, не ошибаюсь, в начале августа 44 года, ко мне в Лодейное Поле, куда я только что передислоцировался со своей частью из Заполярья, с кандалакшского участка, ночью прибыл нарочный, на мотоцикле, из Ставки командующего Карельским фронтом К.А. Мерецкова. Он привез мне приказ немедленно явиться к командующему. Не понимая цели вызова, ночью, под проливным дождем, на мотоцикле, я трясся по размытой лесной дороге почти всю ночь. Ставка находилась где-то в районе Мегреги.
Под утром меня принял генерал А.Ф. Хренов и ничего не говоря о цели вызова повел меня к командующему. Я шел, перебирая в памяти все мои грехи и промашки, ничего хорошего, не ожидая от встречи с высоким начальством.
Маршал показался мне пребывающим в хорошем расположении духа. Поздоровавшись, он сказал, что слышал о моем архитектурном образовании и спросил, что я думаю, человек творческой профессии о том, как художественно-монументальными средствами увековечить победу на Свири, одержанную доблестными войсками Карельского фронта.
Не зная, хорошо это или плохо, что я архитектор и совершенно не думал ни о каких монументально-художественных задачах, я ответил, что в настоящий момент я офицер Советской Армии и отдавая дань значению и величию победы наших доблестных войск, я больше думал о том, как своим ратным трудом, выполняя приказы командования приближать окончательный разгром немецко-фашисткой армии.
Маршалу ответ понравился. Однако он сказал: «Вот тебе боевое задание Командования – немедленно приступить к созданию монумента на месте форсирования нашими войсками реки Свирь у города Лодейное Поле. Через две недели представить на рассмотрение свои творческие соображения».
В состоянии близком к отчаянию, я возвратился в свою часть. Собрав офицеров, я доложил им о «свалившейся» на нас «высокой чести». Обсудили план, организации работы.
Этой же ночью я в лихорадочном состоянии перемарав кучу оберточной бумаги (другой не было), сделал первые наброски будущего монумента.
Это было начало. Потом все пошло своим чередом. Из набросков появились эскизы вариантов, генеральный план территории. Здание музея и павильоны появились значительно позже. После утверждения эскиза монумента, который мы предоставили, согласно приказу, в течение двух недель.
В это время было сделано четыре варианта эскизов монумента. К одному из них была приложена, выполненная в гипсе, метровая модель. Этот вариант и был утвержден Военным Советом фронта.
Монумент представлял собой 12-ти метровую стеллу с фигурой Верховного главнокомандующего, стоящего на ее вершине с простертой в сторону противника рукой. В основании стелы была расположена группа солдат, форсировавших водную преграду. На плоскости самой стелы был перечень воинских частей, участвовавших в операции по форсированию Свири и разгрому противника.
В утвержденном варианте монумента принимал участие лейтенант Л.М. Бобровников – студент Ленинградской Академии художеств, служивший в моей части. В дальнейшем, мы с ним вместе выполнили в натуре из глины шестиметровую фигуру Верховного Главнокомандующего, служившую основой для формовки из железобетона с мраморно-гранитной крошкой».
В этом же письме К.Н. Калайда упомянул еще один момент, связанный с работами в Лодейном Поле:
«Письмо Ваше [Нины Васильевны] принесли мне в больницу. Я был ему очень рад… Спасибо Вам за фотографии. Снова вспомнилось все, что было связано с Лодейным. Это не только создание музейного комплекса «Свирская Победа». Это и разминирование береговой полосы, и переселение из лесных лагерей жителей города. Ремонт и восстановление некоторых зданий, что мы делали одновременно со строительством комплекса и после его окончания.
Уже будучи дома, я снова порылся в своих «закромах» и обнаружил среди старых фотографий, записей и рисунков, относящихся к моей уже послевоенной профессиональной деятельности, несколько рисунков, набросков первых мыслей далекого времени лодейнопольского периода моей жизни.
Признаюсь, я даже не думал, что они могут сохраниться. Они являются, если можно так сказать, «живым» свидетельством того, как зарождался проект комплекса «Свирская Победа», и в частности, его монумент.<…>
<…> Короче, посылаю Вам, Нина Ивановна, наиболее сохранившиеся наброски вариантов монумента. Конечно, мне пришлось их изрядно подреставрировать, т.к. рисунки выцвели, карандаш, уголь и мел потерлись. Но, главное, сохранилась первоначальная основа.»
Таким образом, Кирилл Николаевич, в 2001 г. передал в фонды музея часть своего архива, относящегося к созданию мемориала «Свирская Победа». Еще раньше, в очередном письме он так писал сотрудникам музея: «Испытываю ко всем Вам самые добрые, почти родственные чувства, ибо у нас с Вами одно общее «детище». И если я его «родитель», то Вы его «радетели», обеспечивающие его повседневную жизнь, физическое и нравственное здоровье и неуклонное дальнейшее развитие».
Выставка подготовлена Вячеславом Мосуновым, кандидатом исторических наук, старшим научным сотрудником Музейного агентства Ленинградской области.
