Расположившись на скамейке позади дома, словно спрятавшись от посторонних глаз, Иван Кузьмич рассматривал свои владения. Нужен ли ему этот огород? Стоит ли что-то туда высаживать, али просто запустить всё? А может быть Аркадий прав и стоит продать эту дачу?
Нужды в овощах и фруктах не было и раньше, но Зоя постоянно утверждала, что именно такое питание продлит им жизнь, она была убеждена, что только правильная еда способствует нормальному настрою организма.
А ещё жена Ивана травы любила собирать. Всю зиму Зоя Тимофеевна читала какие-то книжки и с умным видом сообщала своему Ване, что обычный тысячелистник может вылечить его желудок.
Начало тут:
Он безусловно во всё это не верил, но позволял супруге, изголодавшейся по природе и натуральному сельскому хозяйству за всю жизнь, создавать некую ауру таинственности и лечебности вокруг травяных чаёв.
Он вздохнул с некой злостью и усталостью, словно вот теперь ненужность всех этих трав была доказана. Сейчас он бы сказал, по своему обыкновению, что думала она вовсе не головой, а не знамо чем.
- Не спасли тебя эти травы, - Иван произнёс вслух, будто бы точно знал, что Зоя тут и слышит его.
Будь бы жена рядом, то тотчас же женщина стала бы спорить с мужем, доказывать свою правоту с пеной у рта. Никогда она не оставляла даже намёка на то, что могла быть не права, а её слово всегда должно было быть в любом споре последним.
По молодости спорили и ругались они часто, но с годами Иван стал уступать, делая поблажки своей супруге на её якобы женский ум и логику, которая для него не всегда была понятной.
Произошёл как-то даже такой случай, что из-за спора семейная чета чуть не развелась. А всё из-за соседей, что выставили на лестничной площадке пару лыж, собираясь выкинуть их.
Началось всё с мимолётной фразы, которую обронил Иван, войдя вечером в квартиру. Он сообщил, что Семёновы вновь захламили подъезд, на что Зоя тут же со знанием дела ответила, что это вовсе не Семёновы, а Чижиковы со второго этажа.
Спор стал набирать обороты, да так, что семейная чета отправилась выяснять к соседям, дабы закрыть эту тему. Зоя оказалась не права, но не собиралась уступать, продолжая твердить, что может быть Семёновы просто покрывают Чижиковых.
Так тогда разозлился Иван Кузьмич, что собрался и ушёл прочь, чтобы не глядели глаза на супругу. Ночевал он тогда в гараже, строя планы на свою будущую жизнь и собираясь развестись. На утро остыл и вернулся домой, но упрямая супруга даже и не собиралась принимать своё поражение.
Ох и характер был у жены, никому спуску не давала, всех переспорит и на своём настоит. Даже перед смертью жена взялась спорить с Иваном, убеждая его в своей правоте.
Он тогда не знал, что скоро её не станет. Явился с яблоками и бульоном в палату, да присел на край кровати. Сил у Зои практически не было, а она взялась судьбу его устраивать.
- Я помру, а ты на нашей соседке Зинке женись. Баба она чистоплотная, хозяйственная, так будет за тобой смотреть. Ты ей раньше нравился, она всё по молодости на тебя заглядывалась, а как её Петька помер, так ей тяжко стало. Вот и будете вдвоём.
- Ты чего это? – от удивления Иван только и смог сказать эти три слова, думая, что жена бредит.
- К нам переезжайте, а то у неё дома там ремонту много, ухайдокает она тебя, - Зоя продолжала командовать, - да и к вам сюда меньше её дети будут ходить. Сын у неё тут неподалёку живёт, сильно мешать вам не станет, но и приваживать нечего.
- Сдурела, что ли ты, мать? – громкий спор в больнице Иван не стал затевать, так как супруга была совсем уж слабой и говорила тихо, с неким надрывом и тяжестью в голосе.
- Вань, ты меня послушай, один не живи, - она вздохнула и продолжила, - я лучше тебя знаю, не сможешь ты один. С твоими болезнями, с твоими ногами, куда тебе одному. Упадёшь дома и будешь лежать, никто тебе не поможет. И лекарство тебе по часам принимать надо, а то мало ли.
- Да не хочу я с этой Зинкой жить, - недовольно проворчал Иван Кузьмич.
Разговаривая в тот день с Зоей, он и не знал, что это был последний раз, когда он её видел, больше он не возьмёт её за руку, не будет слышать ворчание и никогда уже не станет она поучать его или спорить.
Она навсегда покинула его, оставила одного. Первый месяц был не такой тяжёлый. Да, боль утраты он ощущал, но были ещё какие-то суетливые порывы сына не оставлять отца одного, да вопросы с документами важно было решить.
Хоть Ваня и знал, что жены больше нет, но в первый месяц было ещё какое-то отдалённое ощущение, что Зоя не ушла навсегда, она просто лежит в больнице.
Тоска стала накатывать на второй месяц, а на третий он уж на стены готов был залезть, так ему было паршиво на душе. Вот сколько бы Иван за всю жизнь не мечтал о свободе, этаком мифическом мужском счастье, когда нет рядом супруги, постоянно что-то требующей и раздающей указания, но он никогда не жил один, не имел такого опыта.
Свободная, холостяцкая жизнь вдовца Ивану Кузьмичу была вовсе не по нраву. Готовить он пытался, но еда была какой-то безвкусной и нелепой. Не пускала жена его при жизни в свои владения, считая, что не место ему там, поэтому навыка в готовке у него не было.
Утром теперь чай Ваня пил один. Телевизор, конечно, шумел где-то фоном, но новости были уже не интересными, так как обсудить их было не с кем. К соседке Зинаиде, куда супруга посылала его, Иван так и не пошёл, даже и смотреть не хотелось в её сторону.
Сама же Зина выражала сочувствие при встрече с Иваном и пыталась наладить хоть какие-то отношения, так как она тоже вдовствовала и считала, что теперь они с Иваном Кузьмичом родные души.
Дачу первое время Ваня собирался продавать, теперь она была точно не нужной, так как один он тут и вовсе не понимает, что ему нужно делать. Но с наступлением весны в голову пришла мысль всё же попробовать отправиться сюда. Он не верил, что тут что-то могло его отвлечь от бесконечной тоски, но не видел разницы, где ему проводить свои последние годы жизни.
Было ощущение, что вот-вот и за ним придёт эта дама с косой и уведёт его в иной мир, где уже не будет он испытывать тоску и такое сильное одиночество после ухода супруги.
Вздохнув в очередной раз, Иван Кузьмич ещё раз осмотрел свои угодья, после поднял правую руку кверху и махнул на все эти уже такие не нужные хлопоты.
- Да катись всё это к чёрту! – он встал и с какой-то особой горечью, присущей только одиноким людям, сплюнул.
Соседи смотрели на зашедшего гостя с некой ноткой жалости, что уж так опостылило Ивану за последние полгода. Разувшись и пройдя в дом, он подал руку Михаилу, хозяину дома и ещё раз поприветствовал его супругу кивком головы, а затем уселся на стул, который ему предложила Галина.
- Борщ такой наваристый получился у меня, - затеяла Галя хоть какой-то разговор, чтобы нарушить молчание, - давай-ка, отведай, Вань. Ты поди хлопотал, да не кушал ничего.
- Банку тушёнки съел, - доложил Иван Кузьмич, - больше ничего не брал, хочу завтра к магазину сходить.
- Закрыли у нас магазинчик этот маленький, а фургон, на котором Наталья привозила свежий хлеб, да всякое разное, тоже перестал работать. Миша вон ходил в Сосновку, там ещё работает магазин.
- Хорошо это, хоть прогуляюсь.
Пока женщина рассказывала и задавала вопросы гостю, она наливала в тарелку борщ, выставляя на стол хлеб, да другие приборы для предстоящего застолья.
- Жена, и мне налей тоже, - Михаил Степанович подошёл к шкафчику и потянулся к верхней полке, доставая оттуда бутылку водки.
- А ты чего это, старый, удумал? – тут же заворчала супруга, - куда тянешься, нельзя тебе.
- Тут такое дело, Галя, помянуть бы надо Зою, как ты не поймёшь, - он деловито выставил свой подбородок вперёд, указывая на то, что причина веская.
- Это да, - Галя тут же смягчилась, делая своё лицо моментально добрым, - как же она так, бедняжка? Ты, Вань, в своей квартире живёшь? Или к детям перебрался?
- Да сам я, что мне дети, у них свои семьи. Аркашка приезжал постоянно первое время, но он сильно не наездится, работа у него, не до меня шибко. Сам справляюсь.
- Ну и молодец. Детям и правда мешать не нужно.
Все трое уселись за стол. Михаил разлил по рюмкам беленькую, предлагая выпить за покой души Зои, не чокаясь. Какое-то время обсуждали похороны, на которых семейная чета не присутствовала так как вовсе и не знала о случившемся.
Затем плавно разговор перетёк в другое русло. Как бы не было тяжело, и кто бы не покидал эту землю, а жизнь продолжается, заботы и переживания живых отвлекают от горя, что таится внутри человека, потерявшего близких.
Галина стала переживать за привоз навоза, который, по её словам, улучшит качество урожая. Михаила заботила баня, где совсем уж доски прохудились и надобно делать ремонт, а вот Иван смотрел на них молча, да всё кивал головой или отвечал простыми словами. Не интересовало его пока всё это, не было столько в огородных делах важности и значимости.