— Гуковский! — раздалось из коридора. — Гуковский!
— Ааа? — протяжно отозвался Павел, не понимая, что и кому от него сейчас могло понадобиться: готовой статьей ещё и не пахнет, стол завален документами, в которых разбираться до новых веников, чёртов комп уже достал однотипной заставкой.
«Поменять её что-ли?»,— пронеслось у него в голове.
— Зайди к главному,— заглянула к нему Светлана.
В редакции было шумно. Все носились каждый со своими бумагами, что-то друг другу показывая и объясняя. Светка, передав ему просьбу главного, уселась за свой стол и принялась подкрашивать губы, не выпуская из руки мобильник.
«Как она всё совмещает?» — подумал Паша.
«Чудило» (а именно Александр Плетнёв — худощавый светловолосый парень высокого роста) что-то втирал Натахе. Почувствовав на себе взгляд Павла, обернулся.
— Чего уставился, Челентано? Иди, тебя главный зовёт. Иди, тормоооз… — протянул он последнее слово.
Наташка, пышногрудая шатенка, как всегда,рассмеялась.
«До чего ж хороша баба!» — подумал Павел.
Он встал, поправил свой модный шарф и направился к главному.
— Вот ты, Гуковский,— поляк или еврей? — не отставал мудило.
— Я? Масон! — резко ответил Павел.
— Сань, ну чё ты прицепился к парню! — вмешалась Светлана.
— О, у нас защита проснулась…
— Ой, всё! — Светка отмахнулась и уставилась в монитор.
— Он же, бедненький, сам за себя постоять не может! — продолжал Александр.
— Тебе снова воды на голову? — поинтересовался Паша.
— Я тебе дам воды на голову! — раздулись ноздри у коллеги, словно ему напомнили что-то обидное.
— Ладно, всё! — с досадой махнул рукой Павел и вышел.
Дверь напротив, в кабинет к главному редактору, была закрыта, и он тихонько постучал.
— Гуковский, заходи.
— Откуда вы узнали, что это я? — войдя, поинтересовался Павел.
— Оттуда! Только ты так заходишь — всегда виновато и очень долго.
Выслушивая наставление своего немолодого уже шефа о том, как надо заходить в кабинет, Павел в очередной раз думал о том, почему они все так одинаковы: лысина, белая рубашка, обязательный животик, короткие ножки и поросячьи глазки, шныряющие по тебе в поисках очередных недостатков. Может, главред — это национальность? Вон китайцы — все на одно лицо.
— Короче, Гуковский, с тебя материал! Ты же у нас — светский лев, кличка обязывает — Челентано! — хохотнули поросячьи глазки. — В общем, надо что-то написать о Ярской… Не спорь!
Раздался звонок, главред поднял трубку.
В комнату вошла секретарь и положила на стол документы на подпись. Редактор указал ей рукой на стул, договорил и стал подписывать документы.
— Я сказал — о Ярской, — повторил он, не поднимая глаз.
— Хрен по ветру! — пожал плечами Павел.
От неожиданности главред даже привстал.
— Ты как со мной разговариваешь?!
Секретарь, недавняя выпускница журфака, крашенная блондинка в короткой юбке, тоже уставилась на Павла.
— Деликатно, мягко обольёшь её грязью, — поясняющим тоном распространил свою мысль главный.
Паша вздохнул:
— Я о Ярской ничего писать не буду, вы же знаете.
— Паша, ты зэ/пэ получать хочешь?.. Всё, Лида, иди,— приказал он секретарю. Та послушно вышла.
— Семён Семёныч, эта актриса навсегда останется в истории российского кино. Мы с вами бесследно исчезнем с лица земли, а её будут помнить. Это звезда, каких мало!
— Ты будто не понимаешь, — главред как на идиота уставился на Павла. — Это ж им тоже на руку: реклама, пиар! Ярская — имя яркое, сейчас о ней говорят все... Ладно, — помолчав, согласился редактор, — просто возьми у неё интервью.
— Она до осени интервью не даёт.
— Я тебя до осени уволю! — сказал он тихим, размеренным голосом.— Ты понимаешь? — он пристально взглянул на Павла.— Даже уборщица Ксения Егоровна знает, что ты влюблён в Ярскую, как мальчик. Тебе сколько лет? Ну, надо же как-то… А ты вон Сашке воду на голову вылил… Ну, пошутил человек, над тобой и так все смеются… Друга обидел, — для чего-то добавил шеф.
— Плетнёв мне не друг.
— Ну и хрен с ним, я тебе...
— Я о Ярской ничего плохого не напишу! — перебил Павел.
— Вон отсюда! Ты уволен! Сидишь здесь, ни одного толкового материала. Жалкий писака! Все пишут, все врут, а ты у нас типа порядочный, аж противно! Газета должна покупаться, чтобы ты получал зарплату… Сейчас пойди в магазин, попроси колбасы, а на требование заплатить скажи: «А у меня денег нет. Я, знаете ли, порядочный человек, не стал писать гадости про Ярскую, и мне не дали зарплату». Вот если тебе колбасу дадут не за деньги, а за твою чистую совесть, тогда нам не придется писать гадости. Все понятно? Ой, да кому я всё это рассказываю! Так, — резюмировал главред, — или увольняйся, или через два дня положи мне на стол интервью с Ярской. Нет — тогда ты уволен! Иди.
— Вы знаете…— Павел сделал паузу, словно подбирая слова. — Давно вам хотел сказать. Какой же вы всё-таки… козёл! — в последнее слово Павел вложил все свое умение говорить красиво и с выражением.
— Что? — поросячьи глазки шефа рванулись из орбит, увеличившись до размера яблок.— Я? Ты… Вон отсюда!!! — заорал он что есть силы.
Павел вышел, подчеркнуто хлопнув дверью.
Светка сидела в редакции сама не своя.
— Я все слышала, — она поднялась с места и подошла к Павлу.
— Надоело всё! — Павел присел на стул.— Пашешь тут, пашешь… Я же у него с самого начала работаю… Хватит!
— Паш, ну что ты… — Света наклонилась поближе к нему, коснулась рукой.
— Я… я… — он стал водить рукой из стороны в сторону.— Я жалкий писака, ни на что не годный.
— Да что ты, перестань! Нельзя же это принимать всерьез.
— Всё мне вспомнил: и отсутствие личной жизни, и кличку Челентано… Я ж не такой красавец, как он…
Пытаясь сдержать слезы, Павел надул щёки и стал медленно выпускать воздух. Глаза под очками заморгали.
— Я ухожу.
Он снял очки, сдавил руками глаза, уже полные слёз, и тяжело вздохнул. Достал из верхнего ящика стола мобильник, бумажник и вышел.
* * *
— Лен, ну куда ты?! — в отчаяньи, не зная, что еще предпринять, Сергей забежал перед Еленой и, став в дверном проёме, перегородил ей путь руками.
— Сережа, отстань! — Елена отстранила его руку и направилась в прихожую.
— Лен, не уходи! Лен, не уходи! — он стоял посреди прихожей и повторял одно и то же.
— Серёж, я тебя не люблю! Ты этознаешь.
— Как же ты прекрасна, ты не представляешь… — даже в этот момент Сергей остолбенел от восторга.
— Да вы меня достали уже все! — крикнула она что есть силы и всхлипнула.— Я ведь ещё и человек, а не только актриса. Я не играю роль, я живу! Я пытаюсь высказать что-то важное, и меня надо просто банально выслушать!
Сергей подошёл и обнял её.
— Я не хочу так больше жить. Я от тебя ухожу! — оттолкнула она его.
— К Чебурашке?
Она зло взглянула на него.
— Мишка от него, да? Ведь правда? — Сергей пристально взглянул ей в глаза.
— Мишка от меня,— тихо ответила она и спокойно вышла за дверь.
— Елена Михална, куда же вы, холодно уже, — попытался остановить её охранник Михаил, наблюдая за тем, как его заплаканная начальница в коротком облегающем платье выходит из здания на ночь глядя.
Роскошное облако волос, развивающееся при каждом её шаге, ложилось на плечи. Походка была от бедра. Причём, от таких роскошных бедёр! Она шла так грациозно, казалось, будто лебедь плывёт по реке. Черты лица, румянец были настолько хороши, что создавалось впечатление, будто она пользуется очень дорогой косметикой, а на самом деле она пользовалась ею крайне редко и, в основном, на съёмке. Складывалось впечатление, будто Господь снова решил создать Еву, только имя её — Елена Ярская.
Провожая ее взглядом, Михаил нервно сжимал рацию в руке. Он знал, когда начальницу лучше не трогать, но работа телохранителя обязывала.
Она обернулась в дверях и подошла к нему:
— Мишань, зай…
— Так мишка или зайка? — переспросил он, пытаясь развеселить Елену. Удалось. Сквозь слёзы показалась обаятельная улыбка.
— Как вы волшебно улыбаетесь!
Он стоял напротив и искренне восхищался. Взяв у неё из рук пальто, тихо сказал:
— Позвольте я вас провожу. Пальто накиньте, а то вечером холодно.
Она кивнула. Михаил был ей не просто личным телохранителем, очень скоро он стал близким человеком, подругой в брюках, которой можно было доверить многое из того, что её подруги и не потянули бы из-за своего бабского языка и природного хронического любопытства. Михаил выручал её в самых щекотливых обстоятельствах: назойливые богатые поклонники, любовные интриги...
Пикнула сигнализация, Елена открыла дверцу BMW:
— Мишань!.. — она ждала его понимания.
— Вы к Чебурашке?
— Нет. Поеду развеюсь… Не пила! — она догадалась о его подозрениях.
— Смотрите мне, а то…
Теперь не дала договорить Ярская.
— Я помню — «хороший удар в лобешник»,— заученно повторила она его приевшийся довод.
— Что,— замялся Михаил,— совсем не страшно?
— Угрожаешь? — улыбнулась Елена, открыв дверцу авто.
Она забрала из рук охранника пальто и бросила его на сиденье.
— Мишань, я тебя очень люблю. Я вон сына в честь тебя назвала. Ты мой самый близкий друг!
— Ну, идите, я вас поцелую, так уж и быть.
Миша развёл руки в стороны. Она рассмеялась ещё сильней, заметив взгляд мужа из окна, и, кажется, даже не губами, а одной помадой слегка коснулась щеки Михаила.
— Пока, Миш.
— Звоните если что.
— Пока,— бросила она и резко стартонула.
Мелькали улицы, огни большого города. Она включила дальний свет. Первые минуты ни о чём не думалось. Всё осталось где-то там, позади. Ей всегда казалось, что проблемы именно там, где живёшь. Вся местность, где обитаешь, обрастает твоими мыслями. Стоит только выбраться за её пределы, и становится намного легче на душе, свобода переполняет уставшее сердце.
Она вздохнула, и тут…
* * *
Павел вышел на улицу вдохнуть свежего весеннего воздуха, перемешанного с московской гарью машин, посреди мерцающихбаннеров и бесконечного потока куда-то бегущих людей. Ему было легко: он наконецсказал начальнику, что тот козёл.
«Господи, всего-то два слова, а как легко на душе! Как спокойно! Непонятно только, что будет дальше. А, ладно, завтра будет завтра».
Он решил пройтись. На ходу соображая, куда идти и идти ли вообще, Павел перебежал через дорогу и подошёл к кафешке, чтобы взять горячий капучино. Надвигался вечер, становилось прохладно. В кафе оказался Wi-Fi, он попросил сеть, зашёл на «Рамблер» и прочёл в новостях: «…ДТП на проспекте Абакумова. BMW цвета «черный асфальт» столкнулся с грузовым мерседесом. Свидетели заметили перебегавшую дорогу девочку лет восьми. За рулём BMW находилась известная актриса Елена Ярская… травмы, несовместимые с жизнью…»
Он выбежал из кафе, успев бросить деньги за капучино, и помчался на место аварии. Это было совсем недалеко, стоило пробежать два квартала. Павел пролетел их без оглядки, расталкивая людей, не обращая внимания на возмущенно гудящие автомобили.
Вот и место аварии: грузовик, развернутый поперёк трассы, груда искорёженного железа, оставшаяся от автомобиля Ярской, толпа людей, глядящих на весь этот ужас... Он подбежал ближе: Елена еще в машине! Лицо, пышные волосы — всё в крови. Растолкав толпу, Павел налег на заклинившуюся переднюю дверь: Елена может быть ещё жива.
— Кто-нибудь вызвал скорую?! — крикнул Павел что есть силы. — Кто-нибудь вызвал скорую?..
Все стояли ошарашенные: и худощавый студент в очках, спадающих джинсах и дурноватом синем свитере, и женщина с четырьмя сумками в руках, и какой-то лысый кабан, снимавший всё происходящее на камеру мобильника, и ещё человек десять прохожих.
— Это же Ярская! — обронил кто-то.
— Вот я и снимаю, потому что Ярская,— спокойным тоном пояснил кабан.
Павел пощупал пульс — жива!
Как мог аккуратно он вытащил её из машины, вызвал скорую и ГАИ. Пришлось вспоминать приёмы оказания первой помощи. Нужна аптечка! С места происшествия водителя забирать нельзя, но и оставлять в таком состоянии на проезжей части — тоже преступление, учитывая «скорость» наших скорых. Он взял на себя смелость и перенес Ярскую в маленькое кафе, находившееся рядом через дорогу.
— Правильно, давай туда,— поддержал его водитель грузовика, грузный мужчина невысокого роста в бейсболке и робе.
Он провёл рукой по усам, перехватил Ярскую из рук Павла и помог донести.
— Ты приводи её в порядок, а я гайцов здесь подожду, — предложил толстяк.
Павел кивнул и внёс Елену в кафе.
Официанты — двое парней лет двадцати — замерли от увиденного.
— Это же Ярская! — выпучив глаза, произнёс один из них.
— Ярская! — подтвердил второй, не менее шокированный.
Официант, который был покрепче, перехватил тело и уложил Елену на диван.
Тем временем она потихоньку пришла в себя и теперь только стонала.
— Вася, вешай на двери табличку «Закрыто». Ничего, побухают в другом месте. Тут такое… — скомандовал крепыш своему худощавому коллеге.
— Есть, понял,— послушный мальчик-практикант умчался выполнять задание.
— Так, давай: вата, спирт, аптечка, если есть,— скомандовал Паша.
— Да, сейчас! — официант убежал.
Пока тот бегал, Паша достал влажную салфетку и вытер кровь со лба Елены. Вскоре официант вернулся с аптечкой. Паша обработал рану и дал девушке понюхать нашатырный спирт.
Елена понемногу приходила в себя, вздыхая, постанывая. Вдруг встрепенулась:
— Вы кто? — ее глаза расширились. — Там девочка... где я?.. Надо идти!..— она попыталась встать.
— Никуда идти не надо,— спокойно сказал Павел.— С девочкой всё хорошо. Как вы себя чувствуете?
— Как не надо?! — стала кричать Елена, снова пытаясь подняться.
— Да лежите!
— Нет! — грубо оттолкнула она его руку.— Бедный ребёнок! Пустите же!
На этот раз Павлу пришлось уже насильно усадить её на диван.
— Держи её! У неё шок!!! — крикнул он официанту.
Хватка у парня оказалась крепкой. От неожиданности Ярская смолкла и уставилась на него. Паша тем временем успел налить медицинского спирта в чашку.
— Пейте! — протянул он Елене.
Она послушно глотнула и откинулась на диван, успокаиваясь. Паша с официантом стояли в сторонке и смотрели на неё, не сводя глаз, как завороженные. Затем переглянулись.
— Спирт — лучшее антишоковое! — прокомментировал Павел.
— А, — протянул официант, восхищенно глядя на Павла.
— Тебя как зовут? — поинтересовался Павел.
— Паша.
— Тёзка! Очень приятно!
— А Вы — Челентано? — не дал ему договорить официант.
— Да, Адриано,— с иронией заметил Паша и добавил: — Надо бы перекусить. Есть что-нибудь, кроме спирта?
— Понял,— кивнул официант.
— Я оплачу,— крикнул ему вслед Павел.
— Всё за счёт заведения. О чём речь! — унесло «тёзку» куда-то в недра заведения.
Павел подошёл к Ярской и присел напротив. Он окинул взглядом кафе. Место было приятное во всех отношениях: полумрак, тусклый свет в красивых люстрах, картины на стенах — всё создавало ощущение уюта. Правда, деревянные столы и белые скатерти на них смотрелись очень стандартно и как-то не по-московски, без пафоса, присущего местным ресторанам. Но обставлено всё со вкусом.
— Ну, как вы? — он склонился над Еленой.
— Да ничего! Так всё быстро произошло: грузовик, эта девочка, её мамаша, я так растерялась…
Она сильно жестикулировала. Было видно, что она ещё не в себе.
Павел протянул ей стакан воды. Елена с жадностью выпила.
— У вас нет зеркала и расчёски?
— Вы — настоящая женщина,— восхищённо произнёс Павел.
Она не ответила. «Понятно, устала от комплиментов», — подумалось Павлу. Он добыл ей всё, что она просила, и отвернулся, боясь потревожить её взглядом, пока Елена приводила себя в порядок. Да только украдкой всё равно поглядывал, не мог сдержаться.
Вскоре стол был накрыт, и они сели ужинать.
— А я вот давно закончил водительские курсы, — стал представляться Павел, пытаясь разрядить обстановку. —Теперь рад, что внимательно слушал лекции по оказанию первой помощи при аварии.
— Гм, пригодилось, видите, — виновато улыбнулась Елена и глубоко вздохнула.
— Да уж,— ответил Павел.— Давайте выпьем.
— Будем знакомы! — поддержала она, поднимая свой бокал.
Они чокнулись.
— А я вас знаю. Вы — Челентано.
— Н-да,— с иронией заметил Павел.— Еще тот!
— Ну, чего вы? Вы — человек обаятельный… Да, я не представилась. Я — Елена.
— Я знаю, кто вы,— деликатно произнёс Павел.
— Ну, представиться всё равно надо. Как вы здесь, спаситель?
— Да я… знаете… проблемы навалились, я вышел пройтись, а тут вы... в такой ситуации. Я вообще в сети прочёл, что вы разбились… — стушевался Павел.
— Прямо таки насмерть? О! Что-то новенькое обо мне! Я уже была «лесбиянкой», «переспала со всеми мужчинами российского кинематографа». Вот ещё не писали, что я зоофилка, — она немного оживилась.
— Сильно страдаете от «жёлтой» прессы?
— Да нет, ничего. Есть, правда, один журналист. Вот уж действительно — представитель древнейшей профессии…
— Кто?
Павел ожидал услышать «Александр Плетнёв», но она отмахнулась. Возникла пауза.
— Ну, а Вы? Куда ехали Вы?
— Я,— она перевела дыхание,— ехала от нелюбимого мужчины к любимому. Хотела сказать ему, что я его очень сильно люблю и чтобы он принял решение — с кем будет. Мне не очень-то по душе роль любовницы.
— Да, приятного мало. Вроде и от слова любовь, а…— подключился Павел.
— Вот именно, что это «а». В нём всё дело. Всё должно быть на своих местах. Любимые должны быть вместе. Это нормально,— с грустью произнесла она.
— Знаете, Лена, пока встретишь взаимность… У меня были женщины. Только тогда, когда я позволял себя любить, сразу становился самым лучшим и замечательным. Но потом приходилось быть с нею без любви, а это противоестественно. Да и удовольствие, притянутое за уши…
— По-моему, Паша, мы с вами — чересчур правильные,— послушав его слова, сделала вывод Елена. Павел рассмеялся.
— Мне многие нечто подобное говорили.
— Вот. Я и не доехала,— она опять перешла на грустные нотки.
— Ну, я могу подвезти,— предложил Павел.
— Да ерунда, придумаем что-нибудь,— махнула рукой Елена.
Она подозвала официанта и спросила:
— Паша, у вас есть сеть?
— Сделаем.
Вскоре он появился с ноутом. Оказалось, что по всему Интернету уже гуляет сенсация: Елена Ярская разбилась в автокатастрофе. «Известная актриса мертва!». «Смертельная автокатастрофа на проспекте Абакумова»…
— Мда,— она отодвинула ноут и задумчиво прикусила палец.
— Я могу позвонить… Сообщу, что вы живы,— предложил Павел.
— Нет! Мертва, значит, мертва! — она ответила резко и даже грубо.
— Гм,— Павел даже вздрогнул.
— Простите, пожалуйста,— извинилась она.
Елена опять откинулась на спинку дивана и задумчиво уставилась в окно.
— Поешьте,— через время предложил ей Паша.
— Да, давайте покушаем. Надо попросить официантов, чтоб меня не сдавали. Скажем, что вы меня сами отвезли в больницу.
Она долгое время молчала, потом вдруг сказала:
— Паша, у меня есть желания, которые я давно хотела исполнить. А сейчас уникальная ситуация, все считают, что я мертва… Поможете мне?
— С удовольствием,— растворился он в собственной улыбке.........
Автор Алексей Мухин
