К новому учебному году на экраны выходит новый фильм режиссера Святослава Подгаевского, награжденного неформальным титулом пионера русского хоррора. Как в «Подростки. Первая любовь» режиссер порывает с честно заработанным амплуа, но остается на территории ностальгии по позднесоветскому разбирается Нина Спутницкая
Подгаевскому в фильмах и сериале «Пищеблок» уже удалось отыграть страхи поколения, заставшего видеосалоны - киноэстетику размытого второго плана, приблизительного сюжета, стилизованного закадрового текста. В «Пиковой даме. Черный обряд» (2016) Подгаевский заявил Альтер-эго поколения, рожденного в первой половине 1980-х гг. Герой Игоря Хрипунова, – автослесарь ли, художник ли, – всегда стремится любым способом спасти и сохранить семью, чем вызывает ярость женских инфернальных сил. В назидание молодым и беспечным злые духи преследуют то недостаточно целомудренную девушку («Невеста»), то юношу, заглядевшегося на полуобнаженную незнакомку («Русалка. Озеро мертвых»)...
«Пиковая дама…» стремительно завоевала зрителя, несмотря на то, что вызывала много вопросов о психологической достоверности, которая отнюдь не является обязательной характеристикой хоррора.
История такова: 12-летняя Аня (Алина Бабак) – дочь разведенных автослесаря и врача однажды оказавшись в компании подростков постарше соглашается изобразить губной помадой на зеркале дверь и вызвать дух Пиковой дамы. Вскоре после странного обряда умирают оба юноши, а в Аню вселяется дух графини-убийцы. Отец девочки находит через социальные сети эксперта – мужчину, готового разъяснить таинственные события и разоблачить инфернальные силы. И вот тут в игру включается социальная драма, и социальный конфликт приобретает весьма любопытную вариацию.
Пиковая дама – это дух старой девы, разорившейся дворянки, которая в конце 19 века решилась открыть в России сиротский приют, чтобы получать денежные пособия на детей, а потом топить сирот в ванной, напевая колыбельную. После того как женщину изловили, обрили, отрезали язык и закопали полуживой, ее дух, не найдя пристанища, начал преследовать всех, осуществляющих странный обряд у зеркала.
Далее Подгаевский отправился на освоение фольклора. Его следующая лента препарировала странные обряды над девственными женскими телами, затем на очереди оказались персонажи волшебных сказок – Яга, Русалка.
Рифма подростков с дворянами, тяготеющими к ритуалам обмана смерти; жертвоприношение как обязательное условие для создания семьи в России – прекрасный повод проследить формулу, притягивающую именно к фильмам Подгаевского зрительскую аудиторию. В «Невесте» (2017): крестьянка и наследники древнего рода обречены на связь. Если б не умерла безвременно невеста фотографа (Игорь Хрипунов) не приносили бы его потомки в жертву непорочных девушек. Весьма выразительно ключевая идея звучит в поединке двух женских персонажей: трогательно-гламурная Виктория Агалакова и звезда российской социальной драмы Александра Ребенок представили в рамках очень условной истории убедительный диалог двух эстетик. В «Русалке…» (2018) режиссер продолжил историю женской инициации. И, по-прежнему, самостоятельно справиться с темными силами девушке не удастся; в решающем обряде дело в руки берет молодой мужчина.
Эстетика социальной драмы + мифологемы соцреализма – позволительно сколь угодно критиковать простоту аналогий и символических связей «новых русских ужасов», но факт остается фактом: в российском кино сегодня развивается весьма добротная жанровая модель.
Подгаевский работает с постоянными мотивами (семейное проклятие), ритуалами (обрезание волос и мытье в ванной), и питает слабость к одним и тем же ретро атрибутам (кольца, фотопленка, зеркала трельяжей, гребни, сантехника) и локациям (заброшенные усадьбы, общественные туалеты). Сюжеты его фильмов не аутентичны устным преданиям, однако этно-элементы даже в декоративной роли (анимационная экспозиция в «Русалке», фолк-костюмы и песнопения в «Невесте»), делают свое дело. Неслучайно на работы режиссера обратила внимание платформа Netflix. Проблема лишь в том, что в России пока нет кинематографической традиции жанра, а в очень условных рамках история не может переродиться в роман взросления или в психологически достоверный магический реализм в духе «Зубной феи» Гр. Джойса.
Панночка, Пиковая дама, гномик, фея – такой репертуар присутствовал в магических ритуалах детства, пришедшего на рубеже 1980-90-х гг., но интерес к Пиковой даме не угасает до сих пор. Поэтому-то фильм Подгаевского стал надежным фундаментом для франшизы и реабилитировал жанр, а может, заново ввел в оборот подзабытые образчики городского фольклора?.. В любом случае, последовательность, с которой Подгаевский освал ужасы, обнадеживала. Его работы создали прецедент и на освоение хоррора ринулись опытные режиссеры и молодежь. А тут еще подоспели «Очень странные дела»… и российским ответом хиту Нетфликса стал «Пищеблок».
С первых эпизодов мюзикла «Подростки. Первая любовь», безусловно, обещающего недурной прокат, понятно, что Подгаевский останавливается там, где Жора Крыжовников только разогревается. Именно поэтому его работа, симпатичная и осторожная, в отличие от жесткого хита «Слово пацана» придется по душе разновозрастной женской аудитории.
Режиссер чувствует жанр, но осторожен в экспериментах. Хотя Погаевский и работает инструментами Крыжовникова, его почерк, к счастью или нет, опознаваем, и говорить о втором Жоре пока не приходится. У Подгаевского, как и прежде, рулит мелодрама. Легко и непринужденно встроился репертуар попсы 1990-х гг. в саундтрек «Подростков …» , также легко - хулиган становится поэтом, а его жизнь - назиданием потомкам.
И финальный выход героя к публике с женой и двумя детьми окончательно успокоит чувствительную к насилию аудиторию и закрепит за героем статус благонадежного гражданина. Словом, фильм безопасен для просмотра подростками и их родителями.
Уже посмотрели новинку❓
Как оцениваете популярность эстетики познесоветского у молодого зрителя ❓