Вышел, вернулся с пучком травы.
- Делай чай с этой травкой и пей на ночь. Будешь хорошо спать и спокойнее станешь.
Таисия кивнула, пошевелила рукой. Боли не было. Развязала концы платка и выложила на стол своё подношение. Завернула траву в тот же самый платок и сунула в карман юбки.
Глава 38
Утром на чистке тростника Мотю ждала сногсшибательная новость. Нюрка была на работе одна, без Наташки. Когда Мотя спросила, где сестра, Нюрка поджала губы и покачала головой. Но потом не выдержала и зашептала:
- Отделили её от семьи. Батька хатёнку ей купил недалеко от школы. Сёдни перевезуть приданое и будет жить одна.
У Моти от удивления округлились глаза. Это было против всяких правил. По традиции девушка выходила замуж и шла жить в семью мужа. А уж потом родители мужа могли отделить молодых. Только в таком порядке и никак иначе.
- А как же… - не успела она ничего спросить, как Нюрка снова зашептала:
- Связалась Наташка с мастером сахароваром. Беременная уже. Мамка, как узнали, чуть космы все ей не повырывали. Били сильно. Батя узнал, ругаться не стал. Просто приказал собирать манатки. Мамка в слёзы, так он как рыкнул, сразу замолчали. Всё. Наташка встала ранёхонько и давай таскать на улицу усё, что получше. Вот представь себе, какая ушлая! Я старшая, так меня «под корыто»!
Мотя кивала головой, соглашаясь с Нюркой. Наташка на самом деле была хитрая и ленивая. Как теперь будет жить одна?
- Так она замуж собирается? – спросила у Нюрки.
Та округлила глаза и покрутила пальцем у виска.
- Какой замуж?! У сахаровара жена и 5 детей в Армавире. Пятеро. Зачем ему Наташка? Теперь мама будуть Катьку гонять в хвост и в гриву. Она хоть и младше на год от вашей Апроськи (Фроськи), но шустрая.
Мотя задумалась. Наташка всех перехитрила. Нужно как-нибудь сбегать, глянуть, что там за хатёнку купил ей Выхтор.
- А где хату купили?
- Сразу за школой в переулке. Я там ещё не была. Наташка сбегала утром, вернулась радостная, - ответила Нюрка и неожиданно расплакалась. – Эх, а меня никто замуж не зовёт. Страшна я, как баба Яга. Мне уже 23 года, я ж всего на год моложе тебя. К тебе хоть сваты заглядывали, а ко мне никто ни разу не приходил. Бобылювать (быть одной) мине до конца дней.
Глава 37 здесь
Все главы здесь
- Нюрка, не плачь. Была бы шея, хомут найдётся, - постаралась успокоить двоюродную сестру Мотя.
Уж не известно, каким образом, но Таисия узнала, что племянницу отделили. Это стало для неё сильнейшим ударом. Почему? Да потому, что всё время прибеднялись и рассказывали, что грошив ныма.
- Выхтор хитруе. Всем говорит, что бедный он, чтоб люди не завидовали. А чему там завидовать? Ксенька всегда в рваной рубахе по хати ходэ. Всё, хватэ на Выхтора горбатиться девчатам. С завтрашнего дня к нему на работу больше ни ногой. Хай дома сыдять.
Вот так и лишились дочки хоть и небольшого, но заработка.
***
Рука совсем «развелась». Пока девчата были на работе, Таисия завязала в узелок пару яичек, горшочек с маслом, положила яблок и груш и десятой дорогой, чтобы никто из знакомых её не увидел, пошла к Зиновию. Дед жил на отшибе. Под безлесым холмом стояла его маленькая хата, крытая соломой.
Солому в некоторых местах кто-то обновил. Были видны свежие пучки, выделяющиеся на фоне чёрной крыши. Плетень покосился, калитка была распахнута настежь. Было видно, что калитка давно не открывалась и не закрывалась. Она просто была.
Таисия огляделась. Недалеко пасся ишак. Хозяина не было видно.
Вошла во двор. Подошла к окошечку и постучала.
- Кто там пришёл? - раздался старческий голос. – Заходи.
Таисия зашла. После солнечной улицы ей показалось в хате темно. Постояла у порога, привыкая к полумраку. Прокашлялась.
- А, Таська, Васьки Кучера жинка. Проходи, я счас.
Только после этого Таисия увидела хозяина. Он стоял на грубке и перебирал на печи сушку.
- Уберу сухую, а сюда насыплю новой. Дожди скоро начнутся. В этом году и похолодает рано, - сказал, отряхнул руки и слез на земляной пол.
Таисия так и стояла у порога. С интересом осматривалась. В хате пахло хлебом и сухими сливами.
- Что, интересно тебе, как колдун живёт? – спросил с усмешкой старик. – Рассказывай, с чем пожаловала.
- Рука у меня «развелась». Болыть сильно. Пришла вот.
Поставила на стол узелок и попыталась развязать концы, но ойкнула и присела на табурет.
- Чем лечила? – поинтересовался Зиновий и взял женщину за руку. Осторожно согнул и разогнул сустав. Сел на другой табурет и принялся гладить Таисию по ладони, по пальцам, по суставу.
- Укосником перевязувала, - ответила женщина и уставилась на лекаря. Какое-то странное чувство овладело ею. Хотелось сидеть вот так долго, долго. Ни о чём не думать и только чувствовать ласковые прикосновения мозолистых рук. Прикрыла глаза и вдруг вспомнила, как Василий жалел её после преждевременных родов по дороге в Ахметку. Так же сидел рядом и гладил её руку.
Слёзы покатились из глаз.
- Поплачь, поплачь. Облегчи душу, - сказал старик и отпустил руку женщины. – Мёртвых не вернуть, а живым надо жить.
Вышел, вернулся с пучком травы.
- Делай чай с этой травкой и пей на ночь. Будешь хорошо спать и спокойнее станешь.
Таисия кивнула, пошевелила рукой. Боли не было. Развязала концы платка и выложила на стол своё подношение. Завернула траву в тот же самый платок и сунула в карман юбки.
Старик с интересом наблюдал за нею, как будто ждал чего-то. Таиса молча подошла к двери, повернулась к старику и поклонилась:
- Спасибо за исцеление, - расправилась и быстро вышла за дверь.
***
Старик хмыкнул, открыл завязку с горшочка, макнул палец в топлёное масло, попробовал содержимое. Масло было свежее. Кивнул головой. Достал хлеб, отрезал кусок, намазал маслом и начал есть.
- Хозяюшка, - оценил приношение. Разбил одно яйцо, посолил и выпил. Хмыкнул и снова полез на печь, перебирать сухие фрукты.
Таиса шла домой не прячась от знакомых. Рука волшебным образом перестала болеть. Да и на душе стало легче.
- Колдун только за руку подержался и вылечил. Вот бы научиться так людей лечить. Можно озолотиться. А он в старой развалюхе живёт. Интересно, сколько ему лет? Может, Мотьку за него выдать замуж?! Та не. Молодая она для него. У него кто-то есть. Хлеб кто ему печёт? В хате так укусно пахнэ. Свежим хлебушком.
Дома Таиска принялась наводить порядки. Вынесла все матрасы на улицу и разложила на солнце. Подушки вынесла, рядна и простилки. Помыла окошечки и обмела паутину по углам. Сняла полотенце с божницы и постирала его. Мазала пол и подбеливала она недавно.
Всё равно в хате воняло чем-то кислым и неприятным. Полезла на чердак и достала оставшийся с Троицы чабрец. Насыпала сухой травы на печь и под топчан. Вроде бы запах немного поменялся. Порылась в холодной половине. Там в небольшой кадушке стояла прошлогодняя квашеная капуста. Она-то и воняла. Быстро выбрала капусту в ведро и вынесла, выкинула в лебеду курочкам. Кадушку выкатила во двор и налила в неё воды. Помыла скользкие стенки. В общем, находила себе работу снова и снова.
При этом думала:
- Отпёрла колдуну горшочек масла. У семьи украла, а ему отнесла. И зачем я к нему попёрлась?! Рука сама прошла бы. Вон, смотри, совсем не болит. Старый хрыч, обманул! Пощупал руку и вылечил. Ага! Прямо волшебник. Ещё и усмехался надо мной. Да пусть ему то масло поперёк горла станет! Шо б ты удавился, старый хрыч, тем маслом.
Старик в это время сидел за столом и ел хлеб с маслом. Неожиданно закашлялся. Посмотрел на хлеб, на масло и махнул рукой в сторону дома Таисии.
***
Она только схватила матрас, собираясь отнести его на свой топчан. Резкая боль прошила руку от кончиков пальцев до локтя.
- Ааа, - закричала Таисия и упала на матрас. – Обманул! Обманул! – кричала она, катаясь по земле.
Грунька первая услышала крики во дворе соседки и прибежала на помощь.
- Таиска, кто тебя обидел? Что случилось?
- Обманул, обманул старый чёрт!
- Говори яснее. Черти к тебе приходят? Свят,свят! Господи, спаси и сохрани! – вскричала Грунька, крестясь, и отступила от вопящей соседки в сторону.
- Руку Зиновий лечил, да только хуже стало. Обманул! Обманул! Старый колдун!
- Ты что такое говоришь? Так нельзя говорить. Зиновий всем помогает. А те, кто его клянут, болеют. Не кляни его, а то ведь и помереть можешь, - глядя со страхом на Таиску, быстро говорила Грунька. – Он мою сестру Верку на ноги поставил. А то ведь совсем не ходила. Сейчас хоть и медленно, но своими ногами ходит. Да многих он вылечил. А тех, кто желает ему зла, наказывает. Завтра же бежи к нему и в ноги падай, прощения проси. А то ведь болеть будешь.
- Иди отсюда, всезнайка. Чтобы ноги твоей в моём дворе больше не было. Иди, убирайся! Ааа! Что б он сдох, колдун этот. Масло забрал, яички забрал, а не вылечил.
Продолжение здесь