- Я ничего не готовила. Пока сходила за яблоками, время прошло. Потом рука разболелась. Я йисты (есть) не буду. А вы вечеряйтэ, - ответила мать и легла на топчан, отвернувшись к стене. Она думала, что дочери тоже лягут голодные, но Мотька принесла яичек, раскочегарила самовар и сварила яйца на крышке самовара. Таиска так и сама иногда делала, чтобы не растоплять печку.
Глава 37
На следующий день Таиса отправила дочек чистить тростник, а сама пошла к Верке. Дорога была чистой и каменистой. Только в нескольких местах образовались огромные лужи, выбитые колёсами телег. Эти лужи приходилось обходить, потому что были они глубокими. Таиса пошла за яблоками с мешком. Решила, что на плечах два ведра яблок донесёт.
Повернула в проулок и подошла к хате Верки. Та сидела во дворе под деревом и ела сливы с хлебом.
Услышала шаги и повернула голову к забору.
- Таиска, пришла! – воскликнула она радостно. – Заходи. Я вот гранклёту (белые круглые сливы) насобирала да и обедаю. Проходи, садись на скамеечку. Бери, ешь! – подвинула к гостье ведро, в котором плавали в воде сливы. - Пришлось мыть. Дождём так их заплескало, что чёрные были. Бери хлебушек, выбирай сливы поспелей. А чего ж девчата не пришли?
- Некогда им. Тростник чистять у Выхтора.
- Аа… Понятно! Садись, садись.
Таисия села на скамеечку и достала из ведра сливу. Они были не крупные, зато спелые, через кожицу просматривалась янтарная мякоть. Подцепила ногтем кожицу и высосала сладкое содержимое.
Глава 36 здесь
Все главы здесь
- Сладэньки! У меня таких слив много растёт, цветут весной, а ягод не бывает. Там одна, да там. Они Укусни зимой сухие в узваре.
- У меня также было. А я узяла топор и уси(все)слывняки (поросль сливы) вырубала. Оставила два дерева. Молодое и старое. Теперь сливы рожать начали. Не успеваю собирать и лупать (разделять пополам). Без косточёк сушу. Так быстрей сохнут. Беру не совсем спелые. Спелые расчавучуются (расползаются), когда сушу и становятся чёрными. А те, что надзелень, сохнут лучше и не расползаются. Я так и кургу (мелкие абрикосы) сушу. Так что вырубай поросль и у тебя сливы начнут рожать.
Таиса съела несколько слив с кусочком хлеба. Она любила есть с хлебом кургу, когда она уже поспеет хорошо-хорошо и прямо тает во рту.
- Спасибо, Верка. Хлеб укусный у тебя. На чём ставишь опару?
- На картофельном отваре, а дрожжи у меня свойские. Сама делаю. Картошку почистю, две, три штучки, сварю. Две картошины съем, а одну хорошенько растолку, прямо в юшке, как остынет, добавляю дрожжи, муки и ставлю в тёплое местечко.
- Надо попробовать. Укусный у тебя хлебушек, - кивнула головой Таисия.
Вера повела гостью в сад. Сладких яблонь было несколько. Вся земля под ними была устлана спелыми плодами.
- Собирай, потом перелезешь через загородку и уже будешь почти дома. А я пиду у хату. С утра натолклась, полэжу. Груне скажи, чтобы прибегла. Сушку надо перебрать.
Таисия кивнула головой и принялась быстро собирать разноцветные яблоки. Она не забывала пробовать их, чтобы не набрать кислых. Уже через несколько минут мешок был почти полон. Отсыпать стало жалко. С трудом подтащила к изгороди из жердей. Пропихнула мешок на дорогу и перелезла сама. Теперь нужно было закинуть мешок на плечо и можно нести яблоки домой.
Чтобы закинуть почти полный мешок, потребовалась недюжинная сила. Не хватало мочи у женщины, слишком тяжёлая была ноша. Таисия попробовала и так, и сяк. Нет, без посторонней помощи не обойтись. Села на траву и стала ждать, пока кто-нибудь пройдёт мимо. Посидела, посидела, все точно вымерли. Ни лялечки.
Решила затянуть мешок на изгородь и потом положить его на плечо. Пока возилась, совсем забыла, что рядом глубокая лужа. В конце концов, поскользнулась, уронила злополучный мешок, он развязался и часть яблок поплыла по жидкой грязи.
Таисия выругалась, завязала мешок, забросила на плечо и пошла домой.
- Вот я жадная. Отложила бы сразу яблок и не пришлось бы мучиться с этим мешком. Всё ж до яблочка хотела принести. Ой, ой, чудна… Свои яблука девать некуда, а я чужих нагребла. Так эти сладенькие. Узвар (компот из сухофруктов) будэ укусный.
Таиса притащила свою ношу домой, поставила под навесом и села рядом, пытаясь отдышаться. Отобрала в тазик самых красивых плодов и отнесла в хату, девчатам. Остальные порезала и рассыпала на досках, для просушивания.
Пока была занята, ничего не чувствовала. А как только присела, то поняла, что очень сильно заболела рука в кисти. Попробовала пошевелить ладонью и со стоном опустила руку. Стреляло в локоть и в плечо, будто огненные стрелы впивались в правую руку.
- Рука развелась. Ну-ка мешок с яблуками тягала. Скалечилась. Укосник (длинная тряпочка, для заплетания косы) надо найти и перевязать сгиб.
Пошла, поискала. Не нашла. С горем пополам выплела тряпку из своей косы и привязала на сустав. Ладонь горела и начала потихоньку опухать. Стало больно шевелить пальцами. Срочно нужно было что-то делать, чтобы не выпасть из работы. А что, Таиска не знала ничего, кроме укосника. Замотала руку шалью, легла на топчан и уснула.
Вечером Таиса уронила ведро с молоком. Не смогла удержать разболевшейся рукой. Хорошо, что оно немного расплескалось, но не вылилось полностью.
- Мама, я бы и сама подоила, - осуждающе покачала головой Мотька. – Разлили молоко. Куда спешили?
Таисии слова дочери не понравились, но возразить было нечего. Если бы молоко пролила Мотька, то мать отчитала бы её по первое число.
- Пожалеть меня некому, ишь, выговаривать уже начинает. Что будет дальше?- думала Таисия, присев у стола.
- Надо сходить до деда Зиновия. Он мне тогда спину полечил и сразу стало легче, - сказала Мотя и с испугом глянула на мать. – Вот кто меня за язык тянул? Ляпнула! Что сейчас будет?! – подумала про себя.
- Когда это он тебе спину лечил? – прищурившись, спросила Таиса.
- Когда я ударилась об угол грубки, - ответила дочь и попыталась улизнуть из хаты.
- Так я его не звала, - припоминая событие, сказала мать. – Помню, помню, как ты сиганула с печки, а потом притворялась, что спина у тебя болит. Работать не хотела. Так оно у тебя само прошло. Или это Варька – твоя благодетельница костоправа звала? Тебя позвала помогать, а сама самовольничала. Вот когда всё и открылось.
Таиса встала и потянулась за полотенцем, чтобы скрутить его и отходить Мотьку. Но рука не дала выполнить задумку. При движении кистью резкая боль ударила в пальцы и локоть.
- Ой, ой ,ёоо! - Таиса уронила полотенце и прижала руку к груди. – Яблок вам принесла, а сама искалечилась.
С печки донёсся довольный голос Фроськи:
- Яблоки вкусные! Сладенькие, - девчонка высунулась из-за занавески на печи. В руках у неё было надкушенное яблоко. – Нянька, возьми, попробуй! – спряталась на мгновение и снова показалась с другим яблоком. – Вот тебе целенькое.
Мотя взяла яблоко и начала грызть. Капли сока брызнули в стороны. Таиса сидела на скамье у стола и смотрела на дочек. Они не вызывали у неё никаких чувств, кроме недовольства. Она не видела, что Мотя красивая, статная, белокожая, а младшая - любопытная и весёлая. Она этого не видела и не чувствовала. Только недовольство и раздражение гнездились в душе. Да желание укорить.
- Ешьте яблука, да не забывайте, как мать для вас, неблагодарных, старалась. От Таньки ни слуху, ни духу! Сбегла и пропала. Отблагодарила мать за всё доброе. Ну, ничего, ничего… Материнские слёзы не упадут в сыру землю. Она ещё пожалеет, что решилась на такое дело.
- Мама, ужинать будем? – спросила Мотька. – После яблок есть захотелось.
- Я ничего не готовила. Пока сходила за яблоками, время прошло. Потом рука разболелась. Я йисты (есть) не буду. А вы вечеряйтэ, - ответила мать и легла на топчан, отвернувшись к стене. Она думала, что дочери тоже лягут голодные, но Мотька принесла яичек, раскочегарила самовар и сварила яйца на крышке самовара. Таиска так и сама иногда делала, чтобы не растоплять печку.
Таиса не могла уснуть. Её раздирали противоречия. Хотелось есть, но нарушать своё слово тоже не хотелось.
- Долго вы там ещё каганец будете жечь? – спросила недовольно. – Масла на вас не настачусь (не напасусь)! Спать мне мешаете!
- Мама, идите вечерять (ужинать), - позвала Мотька. - Я и Вам яичко сварила.
Таиса заворочалась, закряхтела, встала и подошла к столу. Она всем своим видом старалась показать, что встала не по собственной воле. И есть она совсем не хочет.
Поужинали. Дочка почистила яичко для матери, потому что правая кисть болела, и даже пальцами было больно шевелить. Мотька убрала со стола и вдруг сказала:
- Мама, в лавку привезли красивую посуду. Давайте продадим немного сахара и купим тарелки, ложки. Кружки возьмём для чая, чтобы у всех одинаковые были.
От неожиданности Таисия чуть не подавилась чаем. Советовать матери, что и как сделать – это верх бесстыдства и невоспитанности.
- Ага, ага, - закивала головой Фроська. – Я тоже видела. Хочу новую кружку, а то эта у меня давно обломалась по краям.
- Нечего было грызть края, тогда бы они не выщербнулись, - ответила мать и встала из-за стола. Легла. Вспомнила обед у сестры Варьки. Вот откуда желание приобрести новую посуду. Всё. Общение с Варькой надо прекращать. Она плохому учит девчат. Сегодня им посуду новую захотелось, а завтра хату новую захотят. Она и так еле концы с концами сводит, а тут такие заявки.
Впервые за всю жизнь ночью у Таисы была бессонница.
- Вылежалась днём, - ругала она себя, - теперь уснуть не могу. В голове крутились мысли о том, что до слякоти нужно много всего сделать, а рука-то болит. Нужно лечить. Сходить к Зиновию, что ли?
***
Татьяна в эту ночь тоже не спала. После родов прошло 4 месяца. Ванюшка рос спокойным. По ночам спал. Колька тоже похрапывал рядом. Где-то за печкой пел свою песню сверчок. Татьяна думала о том, что силы её с каждым днём убывают. Тает она на глазах. Исхудала очень сильно. Вся одёжа болтается на ней, как на палке. Бабушка старается подсунуть невестке лучший кусочек, свекровь тоже не отстаёт. Вот и волосы начали вылезать клочьями. Пришлось отрезать косу большими ножницами.
Бабушка несколько раз говорила о проклятии.
- Таня, шо то мине пидсказуе, шо тибя хтось сглазыв. Давай поличу. А не поможе, сходым на хутир до моёй систры. Она личе сглаз и порчу. Проклятие тоже знимэ.
- Бабушка, да кто мог меня проклясть? Я никому вреда не делала.
- А твоя маты не могла тэбэ проклясть за то, шо ты сбегла с Колькой, а?
- Неет, нет. Она хоть и строгая, но проклинать точно не стала бы.
- Глупая ты, молодая. Ще як и може проклясты. Господи, спаси и сохрани, - крестилась старушка на иконы и с жалостью смотрела на невестку.
Ванюшка рос и часто болел. Василиса приносила с рынка разные мази и настойки. Смазывала постоянные чирьи ребёнку. Однажды к ним пришла с хутора баба Оря, сестра бабушки Клавы. Сёстры переговорили тихонько о чём-то во дворе. Потом зашли в комнату. Татьяна лёжа кормила ребёнка. Малыш был весь в чирьях. Не успевал сходить один, как появлялся другой или даже два рядом. Сама Татьяна выглядела живым трупом. Кости да кожа.
- Таня, это моя сестра Арына с хутора прышкандыбала. Орька у нас йи кличуть. Я её попросила прийти и полечить тебя и Ванечку. Не бойся. Ничего плохого не случится. Лежи и молчи.
Да Таня ничего говорить и не собиралась, и убегать тоже не хотела. Сил у неё не было совсем.
- Клава, принеси свяченой водички, - попросила сестра и посмотрела на невестку. Совсем не такой представляла она себе жену внука.
Бабушка принесла из своей комнаты бутылку с водой.
- Кружку тоже дай. Начнём лечение, - сказала гостья и жалостливо посмотрела на Таню с малышом. – Проклял тебя кто-то, милая моя. Прокляли тебя и твоих детей до седьмого колена. Я помогу тебе. Ты будешь жить, и дети твои проживут долгую, но очень трудную жизнь. И внукам с правнуками будет нелегко. Думаю, что так может проклясть только мать. Проклятье ослабнет через сто лет, а потом и вовсе рассеется.
Продолжение здесь