Узел бывшей Пховии, как называли в древности нависающие над востоком Грузии Пшавию и Хевсуретию - Орицкали, дословно (и без всяких диалектов) Двуречье, из которого на восток тянется ущелье Уканапшави вдоль Пшавской Арагвы с его древними джвари (святилищами), а на запад трасса поднимается по долине Хевсурской Арагвы.
И многие века для жителей обоих берегов за переправой начинался иной мир, вернуться живым из которого было удачей. Обычно хевсур описывают как рослых, русоволосых и голубоглазых людей, хотя по старым фото хорошо видны кавказские типажи и общая миниатюрность: голодные горы - явно не лучшее место для великанов. Возможно, такими хевсуры были в иные века, когда царь якобы дозволил им ходить в набеги, если они не дадут это делать чеченцам.
А вот при виде их одежд, оберегов и остававшихся в ходу ещё в 19 веке прямых мечей, ручных щитов и кольчуг, в легенды об осевших в горах крестоносцах действительно хочется верить. Впрочем, к 1876 году, когда к хевсурам впервые забрался этнограф Густав Радде, всё уже было неоднозначно: веками этот край делился по Главному Кавказскому хребту на две части - Пирикита- и Пиракета-Хевсурети. Дословно (причём - с местного диалекта, а не литературного грузинского) Тамошнюю и Здешнюю Хевсуретию, в переводе чаще Внешнюю или Дальнюю и Внутреннюю или Ближнюю:
"Столицей" и воротами Ближней Хевсуретии можно считать Барисахо ещё до тех бетонных руин, в 8 километрах от Орицкали. Вместе с тянущейся выше деревней Корша - не сказать, чтобы крупное (220 жителей), но в принципе обитаемое село с последним на дороге магазином. Это важно: так, на обратном пути ещё у Шатили (столице Внешней Хевсуретии) нас подобрали трое ребят на пролетарского вида "Ниве", в которой нашим рюкзакам хватила места лишь на крыше. Однако - как уж есть: предыдущий шофёр, хотя над ущельем явно собиралась непогода, при звуках русской речи дал по газам.
Эти ребята же потратили минут 20 на перекладывание вещей и привязывание рюкзаков, а по пути один из них очень дружелюбно общался с нами по-английски. Они оказались родом из Абастумани, а занимаются тем, что ездят по всей Грузии втроём и обустраивают в горах "small ways", тропинки для пеших прогулок. Спасибо мы им говорили за 3 месяца путешествия не раз, но лишь на той дороге - лично. И вот ехали они как раз-таки в Коршу затариться:
Тихое зелёное село, до середины ХХ века висевшее выше по склону, застроено дощатыми домами, иногда - с верандами. Как бы не большая часть кавказских народов начали строить такие на рубеже 19-20 веков, поняв, что разводить овец и пчёл и покупать на базарах всё необходимое за мясо, руно или мёд куда выгоднее, чем брать его силой.
В 1920-х годах Пиракета-Хевсурети хоть и встретила советскую журналистку Зинаиду Рихтер следами только что подавленного антисоветского восстания (центром которого был и вовсе Душети), и жила постоянной тревогой чеченских набегов и жаждой мести, а всё же здесь никто не удивлялся благам цивилизации или гостям с равнины.
На заборах, однако, лежат белые камни - мы увидим такое не раз на хевсурских джвари:
А модернистская форма дома с кадра выше и встроенные в его подклет обереги намекают на нетривиальную личность владельца.
Предположу, что это художник Шота Арабули, давно уже ставший главной достопримечательностью Корши. В доме он показывает гостям авторские работы, а в башне у верхней околицы собрал этнографический музей, увы, без предварительной договорённости оказавшийся закрытым.
И видимо, эта башня - преемница упомянутый в заметках Рихтер высокой башни Суханавури, из рода которых был местный герой, в начале ХХ века в одиночку пошедший мстить чеченцам и вернувшийся с мешком отрезанных голов. Включая голову муллы, чего свирепые, но набожные соседи никак не могли простить: вскоре голова отделилась от плеч уже самого Суханавури.
Как считается, навели мстителей на него "дальние" хевсуры, сделавшие это более чем зря: привыкшая жить в окружении врагов, Пирикита-Хевсурети всё же опиралась издавна на Пиракета-Хевсурети, через которую шли все тропы в большой мир. В 1914 году началась самая настоящая блокада - в следующие 9 лет ни один человек извне не приходил в Дальнюю Хевсуретию и ни один житель её не покинул.
Конец петербургской монархии дошёл туда лишь в виде непроверенных слухов, а Зинаида Рихтер застала в горах измождённых, отчаявшихся, сломленных людей, уповавших лишь на помощь государства: урожаи чахли год от года, по саклям разгорались эпидемии, и все, кроме ушлых бандитов, понимали - ближайшую зиму горцам не пережить. Прорвала блокаду лично Зинаида Рихтер, сломав алгоритмы жителям Ближней Хевсуретии: после фразы "Если ваши мужчины трусы, то им надо ходить в юбке, а я одна пойду в Шатили" в Барисахо сразу же нашёлся молодой проводник, испугавшийся такой перспективы более, чем вражьей пули или ревности жены.
Та блокада по сути и уничтожила Хевсуретию как культурную общность, а в 1953 году горные деревни и вовсе были расселены. Иными словами, живых хевсуров можно встретить именно в Ближней Хевсуретии, хотя никаких особенностей внешности или стиля общения у местных жителей я не заметил. Даже собаки такие же, как в низинной Грузии - любопытные, ласковые и непуганые:
За Коршей горы стискиваются, дорога резко прибавляет уклон и окончательно вылезает из асфальта. Налево крутой и почти не проезжий серпантин поднимает на полкилометра в селение Рошка, с 2000 метров высоты которого евробэкпекеры обожают ходить ещё 8-10 километров до самых высокогорных в Грузии Абуделаурских озёр: Зелёному (к осени лужа), Голубому (2600м, у тропы к перевалу Чаухи в Хевию) и Белому (2800м) на безжизненном высокогорье у похожих на окаменевшее пламя гор. Кажется, вот эти горы - выглядывают из туч:
Есть за Рошкой и более сложный маршрут в Архотскую Хевсуретию - третий элемент, слишком суровый, чтобы даже называться Дальним: ущелье Архоти раскрывается в Таргимскую котловину Ингушетии, но при этом к нему нет ни погранперехода, ни обустроенных дорог. Однако за высочайшим в Грузии Архотским перевалом (2970м), в самом труднодоступном месте страны, вроде бы даже есть несколько постоянных жителей.
Но именно здесь, на притоках текущей с севера Хевсурской Арагвы начинается настоящая Хевсуретия. Дорога идёт по карнизу над речкой Бисо:
К боевым башням на берегах которой сёла спустились лишь в ХХ веке. Да и то не целиком - ещё пяток висят вдалеке над дорогой. Например, Гудани, где находится Гуданский Крест (или Гуданис-Джвари) - главное святилище обеих Хевсуретий, воспетое Важей Пшавела в поэме "Алуда Кетелаури". Не менее чтим соседний Хахматский Крест, а вот визуально тот и другой, как я понимаю, совершенно не приметны.
Где-то тут по дороге в Шатили мы попрощались с подобравшим нас ещё внизу водителем грузовичка Зиёдом, здесь круто укатившим наверх. Прождали новую попутку, впрочем, недолго - вскоре снизу показался минивэн, на котором нас взяла до Шатили компания поляков. Водитель, седой, но по-европейски бодрый, как я понял, жил в Тбилиси уже много лет и вот так вот катал по горам соотечественников. К известию о том, что мы из России, поляки отнеслись абсолютно ровно, и вскоре мы набирали высоту.
Над истоками Бисо мы как-то незаметно вышли на серпантин в полтора десятка зигзагов, который я отчаянно пытался заснять на ходу, чем изрядно доканал панов. На спуске зато ребята на "Ниве" притормозили у родника:
На самом деле тратить силы на фото-джигитовку незачем - с вершины перевала Датвисджвари, или Медвежий Крест (2676м), где поляки встали пообедать, на всё то же самое открывается самый лучший вид:
Название же кажется странным лишь на первый взгляд: просто слово "джвари" появилось в речи грузин куда раньше, чем они узнали про священный крест, и когда-то означало просто всё святое. Явно отсюда же - и дзуар, как называют свои святилища осетины. Ещё более открытый вопрос, задабривали ли на этом перевале хевсурские охотники Царя Медведей или просто с косолапым оказалось созвучно имя какого-то из древнегрузинских богов, например Дали - местной Артемиды, покровительнице зверей и охоты.
Этим богам вроде демиурга Мориге-Гмерти или его помощников - победителя чудовищ Копалы, кузнеца Пиркуши, покровителя набегов Санеба и других, - хевсурские жрецы молились ещё о победе над Гитлером, тогда как в Картли вытеснение древней веры началось ещё даже не христианством, а зороастризмом. Но теперь перевал больше Крест, чем Медвежий:
По ощущениям Датвисджвари хоть и выше, но легче, чем просто Джвари (Крестовый), однако и не перевал был самым опасным местом Военно-Грузинской дороги.
А под ногами - снова Северный Кавказ. Из-за ближних хребтов кажет заснеженный гребень пограничная Тебулосмта (4493м), она же Тулойлам и Дакуох-Корт - высшая точка Чечни.
Обратно мы ехали этой дорогой через туман:
Ниже которого открывается впечатляющий вид Аргунского ущелья:
Того самого, где стоят все эти Шатой и Итум-Кали и живёт пяток чеченских тейпов. Как и у Терека, верховья Аргуна - в Грузии, и его долина - стержень Пирикита-Хевсурети. Но жёсткая, начертанная кровью граница проходила поперёк реки веками, и даже после того, как в 1813 году генерал Фёдор Симанович впервые покорил Хевсуретию силой, тут изменилось немногое. Более того, Советы провели границу даже выше, чем царь: до 1927 года в Тифлисскую губернию входил округ Аллаго, включавший, например, Итум-Кали или опустошённые ныне депортацией аулы у озера Галанчож.
Тогда, в 1944, ГССР взяла было реванш - в её состав вошёл Итум-Кали, переименованный в Ахалхеви ("Новая долина"), и видимо имея на него какие-то новые планы, в 1953 году власть переселила на равнину и хевсур. В 1957 чеченцы вернулись домой, а настоящим бенефисом несостоявшейся Военно-Чеченской дороги стал конец 1990-х, когда у Аслана Масхадова созрел хитрый план: отгородиться от России мощными укрепрайонами и прорубить новое окно в мир сквозь Кавказские горы.
От Итум-Кали до границы дорогу проложили силами русских пленных, а грузины мастерски умыли руки - на словах они горячо осуждали это всё (причём громче всех это делал тогда мало кому известный Мишико Саакашвили), а вот на деле сами границу не очень-то контролировали, и два недостроенных километра на их стороне не решали в общем ничего.
К 1999 году дорога активно работала, снизу шли по ней бензовозы с копеечным горючим из приусадебных нефтезаводов, а сверху - грузовики с товарами большого мира, включая купленное на саудовские и турецкие деньги оружие. Последними путниками из Чечни тут стали беженцы, ну а теперь обустроить Военно-Чеченскую дорогу - чистой воды политический вопрос.
Словно напоминая обо всём этом, Дальнюю Хевсуретию открывает башня совершенно вайнахской конструкции - всё, что осталось от села Лайбаскари, в 1923 шокировавшего ко многому привычную Зинаиду Рихтер своей нищетой и убожеством быта.
Что интересно, в Шатили башни устроены совершенно иначе, да и соседнее село называлось Кистани - в переводе Чеченское:
Вероятно, здесь, меж двух Хевсуретий, селились изгнанники тейпов, беглецы от кровной мести и помилованные хевсурами пленники, по каким-то причинам не готовые возвращаться в Чечню.
От Кистани остались "пеньки" башенной крепости, на секунды показывающиеся слева из бокового ущелья:
Ну а главную дорогу за Кавказ проложить тут мешали не только горцы, но и сами горы - Аргунское ущелье, за "ступенькой", напротив которой сочится капельный водопад, тянется на много километров узкой лавиноопасной тесниной.
И даже на нас чуть не спустил обвал одинокий бульдозер, пробивавший дорогу к какой-нибудь ферме или заставе:
