“Милая моя Алессандрина! Нежно целую твои румяные щёчки! Как бы мне хотелось искупаться в лучах твоих изумрудных глаз! Насладиться шёлковым водопадом твоих невероятных волос! Прижать тебя, моя дорогая сестра, к своей груди! Мне остаётся лишь молиться и взывать к Высшим Силам, чтобы устроили нам встречу с тобой! Не думай, родная, что я становлюсь слабой и чувствительной, просто я очень тебя люблю!
Сентиментальность для нас - непозволительная роскошь, ты это хорошо знаешь. Даже за малой расслабленностью последуют большие промахи, которыми тут же не преминут воспользоваться враги, и не только наши личные, а те, кто угрожает нашим государствам, за которые мы с тобой, как их королевы, несём ответственность.”
Читая эти строки, Хюррем испытала укор совести за потерю бдительности в лазарете. “Как бы это не принесло проблем” – тревожно нахмурилась султанша и возвратилась к посланию.
“Алессандрина, когда ты получишь это письмо, “Красная Борода”, возможно, уже доставит в гарем султана новых рабов. Кто-то из них послан императором Карлом с разведывательной миссией и для передачи заданий человеку, которого габсбургам удалось недавно завербовать. Кто он, я не знаю, но предполагаю, что он должен иметь какой-то отличительный знак, возможно, один из символов династии габсбургов. Об этом я узнала от своих верных людей. У меня есть сведения, что за тобой установлена слежка. Им не удалось осуществить ни одного своего плана, падишах хорошо осведомлён и всегда на шаг впереди них. По непонятным пока мне причинам они стали подозревать в этом тебя. Будь внимательна и осторожна. И береги малышку Мухсине. Помни, что мы поклялись Беатрис не подвергать девочку опасности.
Следующее. Я перехватила письмо германского посла Бусбека при дворе султана Сулеймана, который открыто пишет своему императору: “Только Персия стоит между нами и гибелью. Турция уже покончила бы с нами, если бы Персия не удерживала её. Необходимо навязать султану борьбу на два фронта, это даст нам хотя бы передышку и возможность собраться с силами.” Султану необходимо знать, что к Сефевидам тайно отправился человек Карла, чтобы уговорить продолжить войну с Турцией.
Также они намерены посетить узбекское государство Шейбанидов с той же целью побудить на войну с Турцией. Султану необходимо опередить Карла и убедить Шейбанидов объединиться с Турцией в борьбе против кызылбашских еретиков, Сефевидов.
Вот то главное, о чём я торопилась рассказать тебе, моя дорогая. А теперь о личном.
Алессандрина, милая моя, не хочу огорчать тебя, но умолчать не могу, не имею права. Ты писала мне, что очень желаешь произвести на свет ещё одного принца, и попросила у меня заглянуть в будущее. Дорогая моя сестра, я не стала проводить ритуал, потому что загадала и увидела пророческий сон. Ты очень явно предстала передо мной, держа за руку младенца. Но на твоём лице не было радости, а лишь печаль и боль. Приглядевшись, я увидела рядом с тобой согбенного мальчика с большой неестественно выпуклой спиной. Алессандрина, милая, возможно, ты скоро забеременеешь, подумай хорошенько о моём сне.
Ты помнишь, мне приснился сон, такой явный, как будто моего неродившегося ещё малыша растерзал медведь? Мне приснился тогда мой бедный Войцех-Альбрехт, упокой, Господи, его душу.”
После этих строчек по спине Хюррем пробежал неприятный холодок. Она знала, что сестре иногда снятся вещие сны. В таком сне она и увидела своего будущего сыночка Войцеха, который не прожил и нескольких дней. А случилось вот что.
Король Сигизмунд пожелал поехать на охоту. Собралась с ним и его супруга, находившаяся на последнем сроке беременности.
По стародавнему обычаю охотились на медведя, которого привезли из Литвы в коробе. Его выпустили и начали травить собаками, которых он быстро задрал. Тогда зверя стали гнать дротиками холопы. Медведь побежал, но внезапно изменил направление и пошёл туда, где находилась королева. Лошадь её испугалась, понесла, споткнулась, упала и придавила Бону, у который случились преждевременные роды.
Новорожденный недоношенный Войцех-Альбрехт не прожил и суток. Не обошлось и без последствий для здоровья самой королевы, которая после этого больше никогда не могла иметь детей.
Бона очень переживала ещё и потому, что лишилась гарантированного продолжения династии, которое могли бы ей обеспечить два живых и здоровых сына. Теперь у неё остался один сын, Сигизмунд-Август.
“Неужели и о моём сыночке сон Боны сбудется? О, Аллах, смилуйся над своей рабыней! “ – прошептала Хюррем, стараясь прогнать неприятные мысли, и вновь вернулась к посланию.
“На этом заканчиваю, моя дорогая Алессандрина! Я очень люблю тебя! Целуй моих дорогих племянников! Да хранит вас Господь! Твоя Бона Мария Сфорца.”
Хюррем прошлась своими длинными тонкими пальцами по написанным ровным строчкам, поднесла к губам и поцеловала лист, источающий тонкий приятный аромат.
“ДухИ моей милой Боны” – с нежностью подумала она и не смогла удержаться от новых воспоминаний.
Ей вновь привиделась матушка, на которую они с Боной были похожи и наружностью, и характером.
“Почему я никогда не спросила маму, кто мой отец?” – подумала Хюррем и удивлённо приподняла бровь. – Сначала я была слишком мала, чтобы заострять на этом внимание. Мама любила меня, и это было главным. У Боны тоже не было папы, и у Беатрис. А потом я почему-то считала, что и мой папа умер."
Хюррем, правда, как-то услышала от кого-то, что матушка Изабелла вступила в морганатический брак с придворным художником Милана Леонардо да Винчи, он часто бывал у них дома. Это был интереснейший умный человек. Матушка рассказывала, что Леонардо да Винчи сыграл значительную роль в благоустройстве города Милана. Гений подготовил проект города, который позволил снизить риск распространения чумы.
Многогранный Леонардо был не только художников и ученым, но и организатором утонченных праздников с музыкой, пением и театрализованными представлениями. Он сам придумывал костюмы для актеров, развлекавших гостей.
Позже ходили слухи, что Изабелла стала прототипом легендарной Джоконды Леонардо да Винчи.
Мысли Хюррем вновь вернулись к сестре. Бона Мария подросла, и герцогиня занялась устройством её будущего.
Девочка, как и другие дочери Изабеллы, получила изысканное всестороннее образование. История, теология, латынь, право, география, естествознание, философия, математика — это далеко не полный перечень наук, которые она изучала, могла спокойно цитировать Петрарку, Вергилия, Цицерона.
Хюррем тут же вспомнила, что они читали Гомера в подлиннике.
Умная и энергичная, как деятельная матушка, Бона стала одной из самых красивых невест Европы.
Герцогиня Изабелла желала, чтобы Бона Мария вышла замуж за своего двоюродного брата Эрколе Массимилиано Сфорца в надежде объединить две соперничающие ветви семьи с целью передачи дочери власти в Милане.
Однако в Риме также строили планы замужества завидной невесты Боны Марии.
В те времена главными сторонами большой восточно-европейской политики были германские Габсбурги и польские Ягеллоны. Интересы двух династических домов столкнулись, используя любую возможность для занятия вакантных престолов.
Нынешняя семья Сигизмунда I, великого князя литовского и короля польского, была настроена против Габсбургов, что не устраивало императора Священной Римской Империи Максимилиана I, поэтому, когда король овдовел, император в целях искоренения антигабсбургских настроений в Польше решил рекомендовать ему невесту.
Сигизмунду I была предложена дочь герцогини Изабеллы красавица Бона Мария. Королю отправили её портрет с подробным описанием антропометрических данных. “Скорее ангельские, нежели человеческие глаза, зубы ровные и необыкновенно белые” - докладывали королю о внешности Боны, а о маленькой ножке претендентки свидетельствовал её чулок, вложенный в конверт.
Король согласился жениться.
Зимой 1517 года близ Неаполя, в Кастель Капуано, состоялось бракосочетание per prokura (через посредника), на котором жениха представлял кастелян (должность в Польше и Великом княжестве Литовском) из Капиша Станислав Остророг.
К слову сказать, чтобы оплатить расходы, герцогине Изабелле пришлось повысить налоги в своём герцогстве Бари.
Хюррем, тогда ещё Алессандрина, очень хорошо запомнила испытанное чувство восхищения, когда увидела восседавшую на троне любимую сестру Бону Марию в изящном голубом платье из венецианского атласа, расшитом золотыми фигурками в форме ульев, символом плодородия, и в такой же милой шапочке, из-под которой золотисто-медными локонами струились великолепные волосы.
В тот же день был подписан контракт, согласно которому Изабелла должна была выплатить польскому королю кругленькую сумму чистым золотом. Также оговаривалось, что Бона Мария наследует после смерти матери всю её собственность. Представительство герцогства Бари официально признало Бону Марию единственной наследницей своей матери и объявило себя её вассалами.
Помимо золотых дукатов для княжны Бари, Боны Марии Сфорца, были приготовлены многочисленные сундуки с приданым, доверху заполненные постельными принадлежностями с шёлковыми вышивками, одеждой с золотыми нитями, серебряной и золотой посудой и многим другим.
Вспомнив всю эту роскошь, Хюррем улыбнулась: на поляков огромное впечатление произвели знаменитые шапочки Боны. Краковский меценат Юст Деция пожелал для себя такую и украсил её бриллиантами, жемчужинами и огромным рубином.
Опасаясь холодной зимы, Изабелла несколько раз откладывала поездку в Польшу своей дочери и лишь спустя два месяца после церемонии бракосочетания позволила ей отправиться в далёкий путь. Расходы, связанные с переездом Боны в Краков, Изабелла также оплатила сама.
В память о своем прощании с дочерью-невестой Изабелла приказала высечь на камне ногу Боны Марии и сделать надпись: “Здесь стояла польская королева, когда прощалась с донной Изабеллой, своей матерью, герцогиней Миланской.”
Бона Мария искренне любила своих младших единоутробных сестёр Беатрис и Алессандрину и, не желая с ними расставаться, попросила у матушки позволения взять их с собой в Польское королевство. Герцогиня думала недолго, дала дочери положительный ответ с условием, что та позаботится о благополучии и счастье сестёр.
Бона Мария клятвенно пообещала матушке исполнить её волю и, забрав 16-летнюю Беатрис и 14-летнюю Алессандрину, выехала после Рождества в сопровождении свиты из 345 человек в Краков, куда добралась спустя четыре месяца.
Алессандрина помнит, как ближе к Кракову у деревни Моравицы, встречая новую королеву, выстроились толпы людей, в том числе литовское дворянство.
Перед самой столицей Бона Мария пожелала сесть на лошадь и в столицу въехала верхом, а вместе с ней более десяти тысяч человек.
Король Сигизмунд I ожидал молодую супругу в шатре из красного сукна, окруженном гвардейцам с золотыми цепями на шеях.
Когда Бона спешилась, монарх вышел ей навстречу, она сделала изящный глубокий реверанс и поцеловала ему руку. Сигизмунд так расчувствовался, что горячо обнял свою королеву.
Алессандрина, стоявшая поодаль, видела восхищённые глаза людей, пристально разглядывающих необычную красоту Боны: тёмные брови и ресницы на нежном лице и при этом пшеничные с рыжим отливом блестящие волосы. Уж кто-кто, а Бона и её сёстры хорошо знали, как скрыть некоторые недостатки во внешности и изящно подчеркнуть достоинства, ведь они отлично усвоили уроки и пользовались советами и процедурами бабушки Катарины Сфорца, которая написала книгу “Как стать прекрасной“.
Грандиозное торжество по случаю свадьбы Сигизмунда и Боны Марии прошло в замке Вавель. Жениху на тот момент был 51 год, а невесте 24 года. Молодая красавица-невеста станцевала великолепный сложный танец, чем окончательно покорила супруга.
К слову сказать, Беатрис и Алессандрина тоже были обучены искусству красиво танцевать, что в будущем сыграет не последнюю роль в судьбе Алессандрины.
После брачной ночи Сигизмунд вручил супруге щедрые дары: золотые цепи, подвески, горсти драгоценных каменьев, жемчугА, невероятной красоты отрезы на платья зеленого, синего, пурпурного цвета с золотыми нитями.
Бона уединилась с сёстрами, показала им подарки и пообещала, что их дары вскоре будут не хуже.
Энергичная, деятельная и амбициозная, с присущими ей чертами семейства Сфорца, сидеть в задних комнатах Бона отнюдь не собиралась, как и довольствоваться лишь ролью матери будущего наследника, поэтому сразу принялась строить грандиозные планы и начинать их осуществлять.
Она определила для себя две главные задачи: сделать мощной державой страну, в которой она стала королевой, и установить в ней династическую форму правления, чтобы королевская власть переходила от отца к сыну.
Было у неё и ещё одно желание, о котором римский император, прочивший её на польский престол и возлагавший большие надежды, даже не догадывался: создать крепкий негласный союз против ненавистной династии Габсбургов. Император Максимилиан не думал и не гадал, что Бона не оправдает его ожиданий и станет ярой противницей сближения двух европейских династий - польской Ягеллонов и германской Габсбургов.
