С каким-то непонятным чувством смотрела на изменившееся, теперь уже совсем незлое лицо мертвого царя, и думала про себя: вот ведь как бывает! Никто своей участи избежать не может. Кажется, будешь жить вечно, ан нет. А вот Господь Бог, по своему, решает.
Мария знала, что огромная толпа людей вот уже несколько дней стояла вокруг Кремля, в ожидании известий о своем государе Борис Годунов очень боялся восстания или заговора, потому-то и не стал сразу объявлять о смерти правителя. Обращение к народу подготовил лишь после того, как все детали передачи власти были согласованы.
Глашатай вышел на Красное крыльцо и громко закричал:
— Нет больше государя!
Над головами пронеся громкий стон. Никто в Кремле и не полагал, что народ станет так искренне скорбеть об умершем. Люди , не стесняясь, рыдали во весь голос.
— А что удивляться, — пожала плечами вдова, —это для бояр он был злодеем, потому что не давал им воровать. А для простого люда всегда благодетелем казался.
Впрочем, и бояре сейчас рыдали искренне, вспоминали его победы и в страхе ожидали нового правителя. Кто знает, что он принесет. Может еще хуже заживется...
Инокиня посмотрела в маленькое окошко. За воспоминаниями и раздумьями не заметила, как незаметно подкрался рассвет. Из коридора доносился легкий шум, что свидетельствовало об одном — обитель начала просыпаться. Однако прошлое никак не отпускало ее. Вновь и вновь возвращалась в тот мартовский день и задавала себе вопрос: отравили государя его прихвостни или же сам помер? Сейчас уже не важно, кто приложил к злодейству руку — Борис Годунов или Богдан Бельский.
А то, что не сам умер, было очевидно. Ибо уходил государь медленно и мучительно. Пятна на теле, пена, которая шла изо рта свидетельствовала лишь об одном — зельем его изводили долго и старательно. Естественно, всей правды никто и никогда не узнает. Да и есть ли в ней смысл? Ничего уже не изменить историю государств и рода Рюриковых не переписать.
Но жизнь в царском тереме для нее закончилась. Вдову с сыном и родными выслали в Углич, говорили, именно так записал в своем последнем завещании Иван Васильевич. А сам ли он это сделал или рукой его водили, кто же теперь признается!
Всю дорогу впереди скакали стрельцы с горящими факелами в руках, которые бросали отсвет на рыхлый снег... Молодая вдова прижимала к груди свою единственную надежду, дорогого мальчика, и шептала истово:
— Пусть для вас всех день нашего отъезда самым счастливым в жизни будет!
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 75
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
