У постели тяжело больного Мэлса Васильевича сидел Фаддей. Уже больше часа внушал брату, что дом он незамедлительно должен, нет, просто обязан переписать любимой племяннице Вареньке.
— Неужели этой все оставишь, — косился он в сторону кухни, где звенела посудой Нина Степановна. — Да она же не наша, пришлая, одним словом, перекати-поле. Не вздумай узаконивать с ней отношения, быстро на тот свет отправишься.
Дочь два года как замужем. Зять непутевый какой-то попался, вроде с высшим образованием человек, терапевтом в районной больнице сидит, да толку мало. Жилье снимают, Варя с дитем дома сидит.
Вот бы Фаддей дом свой ей оставил. Целый дворец! У самого ни жены, ни детей, денег куры не клюют. А Варю он с самого рождения баловал, без подарков не приезжал. Кому еще такой дом справный оставлять, только любимой племяннице.
Мэлс
У Василия и Елизаветы Соколовых Мэлс был первенцем. Молодые когда-то поднимали целину, там поженились. Сына назвали МЭЛС — Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин значит. Потом уже родились друг за другом Фаддей, Татьяна, Василий.
Мэлс был первенцем, на него родители возлагали особые надежды. Учился на одни пятерки, красавец, душа любой компании. Институт нефтяной окончил с красным дипломом, а потом что-то случилось.
Уехал на Север и сгинул. Лет пятнадцать совсем не приезжал, родителям писал редко да иногда денег присылал.
Поговаривали, любовь у него неразделенная была. Учительствовала тут одна, то ли с Кубани, то ли со Ставрополья, да уехала.
Прислал тогда родителям денег на новый сруб, на свадьбу сестренке. Когда отец помер, найти его не смогли.
Объявился, когда мать слегла. Седой, постаревший, но такой же красивый, за такого любая пойдет. Мать плакала, обняв седую голову сына.
— Через три дома участок продают. Ивановых внуки. Домишко старый, снесешь, а место хорошее, ровное. Чего ж тебя носит по свету? Здесь твои корни, возвращайся, — тихо причитала она.
Жалела непутевого сына, одинокого да несчастного, так и не свившего свое гнездо.
Вернулся, за год дом поставил. Добротный, из кирпича привозного, высокий, под железной крышей. Ворота боярские, узорчатые, ограда каменная. Открыл магазин газового оборудования, фирму по ремонту котлов. В администрации сидел одноклассник, деньги были, сам пробивной.
Только так и не женился. Женщину с Севера привез. Нина Степановна его ровесница, бездетная, родом откуда-то из Подмосковья.
Сошлись в Сургуте два одиночества да приросли друг к другу. Жена или нет, кому какое дело. Дом в чистоте содержит, готовит вкусно, приветливая, гостеприимная, понимает Мэлса без слов.
Все бы хорошо, да вот слег любимый. Сначала отшучивался, скачки давления считал в своем возрасте обычным явлением.
Да здоровье всегда отменное было, по врачам никогда не ходил, небольшие болячки сами собой зарастали. Сначала одну почку удалили, сказали, что опухоль. А теперь вот совсем слег.
Фаддей
Фаддей младше Мэлса на 4 года.
Старший брат был во всем лучше него: учился на отлично, был первым баскетболистом школы. Родители ставили его в пример младшему. А Фаддей никто, он тень брата, так, мелочь бестолковая. Поэтому он с детства завидовал ему, втайне злился, когда того хвалили.
Теперь лежит вон. Ну чего ему стоит дом на Варю записать. Нет, молчит, пусть лучше этой достанется.
Ладно, завтра Варьку к нему отправит, пусть поухаживает за дядей.
Утром пришло сообщение от Нины Степановны: Мэлс скончался. Знал, что недолго осталось, все равно как обухом по голове весть ударила. 65 лет — все, что отпущено человеку, да какому. Теперь он старший. Надо похороны достойные организовать.
Неделя прошла как в тумане: похороны, поминки, воспоминания, встречи, проводы родственников.
Вопрос о наследстве, который сверлил мозг днем и ночью, не давал расслабиться ни на минуту. Фаддей потерял покой, сон. Кому достанется все это богатство? Срочно надо к нотариусу.
Рано утром пошел к Нине Степановне. Надо выяснить, что да как, забрать свидетельство о смерти, документы на дом потребовать. У ворот столкнулся с Татьяной. Растрепанная, красная от злости, сестренка довольно громко выговаривала:
— Коза драная, я еще тебе покажу, кто такая, нахалка. А ты что тут делаешь с утра пораньше, спишь и видишь, как дом к рукам прибрать? — переключилась она на Фаддея.
— Это тебе, видать, он покоя не дает, коли спозаранку кулаками тут размахиваешь. Пойдем в дом, нечего людей смешить.
— Копию свидетельства о смерти я Татьяне дала, у нее возьмешь, коли нужно будет. Документы на дом и бизнес я вам не отдам, так распорядился Мэлс, — сказала Нина Степановна.
— Да что ты несешь. Ты жена ему? Свидетельство о браке покажи. Что ты до сих пор здесь делаешь? Собирай чемодан, выметайся, — кричала Татьяна.
Коли не жена, ничего ей не полагается, пожила, хватит. Детей у Мэлса нет. Родители давно померли. Значит, наследники первой очереди — братья и сестры. Младший, Василий, под машину попал. Фаддей да Татьяна, больше некому делить.
С сестренкой надо попробовать договориться. Магазин вон пусть забирает, он все равно ничего в газовом оборудовании не смыслит. А дом только его, точка.
Достал список документов, которые полагаются для вступления в наследство. В запасе почти 6 месяцев, успеет собрать.
Выписку из ЕГРН выдать отказались. А друзья для чего? Родственница служака в МФЦ нашлась, согласилась сделать справку за 20 тысяч. Дороговато, да что поделаешь, раз для дела нужно.
Заявление подал, легко вздохнул, осталось только ждать. Сказали, что после выяснения всех обстоятельств вызовут. А документы на дом, оказывается, нотариус сам запросил бы, зря только деньги потратил.
Еще один наследник
Не успел сойти с автобуса, попал в объятия молодого человека в форме.
— Дядя, какое горе. Мои соболезнования. Узнаешь меня? Я сын Василия, брата твоего, Гена.
Геннадий с поезда прямиком направился к Мэлсу. Улица знакомая, у Ивановых участок, значит, купил. Дом по старой памяти нашел быстро. Ничего себе домина, молодец, дядя!
После смерти Василия его семья продала дом, перебралась в Сургут. Сестра замуж вышла, братишка школьник еще. Сам Гена сменил несколько мест работы, был водителем, грузчиком, так нигде и не осел. К дяде Мэлсу тогда пытался пристроиться, да тот был птицей высокого полета.
О смерти родственника узнал от сестры, та общалась с земляками и с двоюродными сестрами в соцсетях. Решил дело с наследством взять в свои руки, сестра малахольная, мать подавно. Отец ведь братом родным Мэлсу был. Немало, наверно, оставил, деньги у дяди всегда водились.
Нина Степановна встретила племянника мужа не очень приветливо. Но стол накрыла, даже когда гость достал бутылку, виду не подала, пригубила, но пить не стала. Правда, когда тот сообщил, что остановится у нее на пару дней, в сердце зародилась тревога.
Полив рано утром розы, зашла в дом и застала гостя у себя в комнате. Она с ужасом наблюдала, как тот рылся в столе, папки с бумагами были раскиданы, ноутбук просил пароль. Нина работала из дома, ноутбук стоял включенный, а бумаги у нее всегда были аккуратно сложены.
— Я человек прямой, вокруг да около не буду ходить. Где документы на дом, фирму, банковские счета? Поделимся по-честному. Не захочешь — пеняй на себя.
Нина Степановна посоветовала предприимчивому родственнику обратиться к нотариусу. Затем позвонила Фаддею, попросила забрать племянника к себе. Из двух зол пришлось выбрать менее опасный вариант. От этого что угодно можно ожидать.
Фаддей отвез Геннадия на вокзал и посоветовал убраться по-хорошему.
Нина
А Нина Степановна ждала развязки событий. Она знала о завещании, но не имела никакого понятия о его содержимом. Они с Мэлсом вместе отвозили запечатанный конверт районному нотариусу. Нина даже подпись на нем поставила в качестве свидетеля. Такова была воля любимого.
Хотя прожили вместе более 20 лет, Мэлс так и остался для Нины закрытой книгой. Хотя знала, что он однолюб, была у него Верочка, которую он так и не простил, да дочка растет без отца. Но Нина верила в порядочность любимого, знала, что не обидит.
Они познакомились на Севере. В небольшом захолустном городке Нина работала администратором гостиницы. Мэлс остановился у них проездом.
Высокий импозантный мужчина выгодно отличался от спутников привлекательной внешностью. Была в нем какая-то притягательная сила, необычная мужская красота. Умный, обходительный, он сразу завоевал сердце молодой женщины.
Сама Нина была из Подмосковья, в забытый Богом заснеженный городок за Полярным кругом ее привез муж.
Это был уже второй брак, детей нет, разошлись. Ошибка молодости решила судьбу Нины, если бы знала тогда …
В Мэлсе она угадала такого же одинокого человека, как сама. Он не лез в душу с расспросами, просто позвал с собой.
Узаконить отношения не предлагал. Сначала ждала, надеялась, потом привыкла. Любила его, верила. Так и прожили вместе более 20 лет.
Содержание закрытого завещания должны огласить в течение 15 дней, не сегодня, так завтра кошмар закончится. Оставаться в этом городе она не собирается, близких никого, родственники Мэлса сполна себя показали.
Но кошмар продолжался.
Через неделю впервые после похорон вышла из дома. Надо было развеяться, прийти в себя. Прошлась по торговому центру, купила нужную мелочевку. Прогулялась по набережной, посидела в любимом кафе, куда изредка вместе захаживали после шопинга.
Она мысленно прощалась с городом, ставшим за эти несколько лет родным.
Придя домой, Нина никак не могла открыть дверь. Ключ не подходил. Взглянув на окно возле крыльца, заметила, как колыхнулась занавеска.
Сердце сжалось от неприятного предчувствия. Позвонила еще раз. Набрала Фаддея, он казался среди всей родни более разумным.
Окно вдруг открылось, из нее выглянула кудрявая шевелюра. Нина узнала молодого человека, это был племянник Мэлса, сын Татьяны.
— Убирайся, кому ты тут нужна, дом наш, — выкрикнул он отрывисто и захлопнул окно.
Не помогли и угрозы Фаддея. Татьяна пропала, трубку не брала. Э
того Нина хоть и боялась, но надеялась на благоразумие родственников. На дворе 21 век все-таки. Вызывать полицию не решилась. Выставят мальца, а что еще от него ждать, непонятно. В итоге вмешалась Татьяна, выдворила и отправила неадекватного отпрыска домой.
— Уезжай, пока жива-здорова, мы тут сами разберемся, — сказала она Нине.
Вечером подъехал Геннадий, постоял напротив окон, но позвонить почему-то не решился. Здесь, значит. Что хотел сказать, одному Богу известно.
С утра наконец-то позвонили из нотариальной конторы, назначили встречу на завтра.
Леночка
Она получила письмо от нотариуса города Саратова. В нем сообщалось, что Ярцевой Елене Мэлсовне необходимо явиться в нотариальную контору по такому-то адресу для вступления в наследство по завещанию, оставленному Соколовым Мэлсом Васильевичем.
Перечитывала письмо вновь, пытаясь понять, что написано.
Не розыгрыш ли. Отца у нее никогда не было, был какое-то время отчим. Господи, как она в детстве мечтала, что наступит тот прекрасный момент, когда он приедет к своей дочурке и больше никуда не уедет.
Мама рассказывала, какой он замечательный, да приехать никак не может. Лена смотрела на одноклассниц, которых из продленки забирали папы, и завидовала.
Потом пришло понимание, что он не приедет. Но мать никогда не говорила об отце плохо. Когда заболела и слегла, рассказала, что расстались они с любимым по недоразумению.
Друг его поухаживал за ней тогда и. получив отказ, специально очернил ее перед любимым, отправил ему какие-то фотографии. А когда приехал Мэлс, опять крутился возле нее.
Она тогда уже носила под сердцем ребенка, собиралась ему сказать, но он исчез, не пожелав даже выслушать ее. Она уехала домой, к маме, родила дочь.
Фамилию Лена носила мамину, отчество было записано со слов матери. Мама говорила, что отец слишком гордый, не простил ее.
Господи, как можно из-за какой-то гордости, заносчивости отказаться от любимого человека, от своей крови и плоти. Не смогла Леночка отчима назвать папой. Свидеться с человеком, который должен был стать его отцом, тоже не довелось. Теперь это письмо.
У нее замечательная семья, любящий муж, двое прекрасных сыновей. Старший университет нынче заканчивает, младший служит.
Да не нужно ей такое наследство, выросла без него, выучилась. Мамы давно нет, посоветоваться не с кем. Где же он был, когда она одна поднимала дочь, когда деньги на лечение нужны были.
Нашла старый альбом, там была единственная его фотография. Черно-белая, сделанная на первомайской демонстрации.
Мама, молодая и красивая, а рядом высокий темноволосый парень в белой рубашке. Лица серьезные, без тени улыбки. Красивая пара, даже очень.
Вспомнила, с какой нежностью мать говорила о нем. Только имя странное у него было, отчеством наградил необычным, приходилось частенько объяснять, что оно означает.
Утром она встала с твердым намерением: надо ехать. Хоть после смерти встретиться с ним, посмотреть те места, где он жил, где была счастлива мама. Муж отпустить ее одну не захотел.
— Мало ли, какое наследство, какая родня, — сказал он. — Если деньги немаленькие, без боя не отдадут.
Вот и Саратов. Красивый город на берегу матушки-Волги. Мама приехала сюда по распределению после педагогического института. Работала учителем русского языка и литературы, жила в общежитии.
Первым делом Лена решила найти школу. Общежития того уже нет, сказали, что снесли давно. Да и школа уже новая, в старом крыле расположилась какая-то хозяйственная часть.
По завещанию Соколов Мэлс Васильевич оставил ей дом площадью 250 квадратных метров, 2 автомобиля — Тойоту и Газель, фирму по обслуживанию газовых котлов с магазином, счет в банке на 20 миллионов рублей.
Сказать, что неправда, нельзя, в завещании черным по белому написано: Ярцевой Елене Мэлсовне, дочери Ярцевой Веры Михайловны.
В доме отца их встретила миловидная женщина, Нина Степановна. Всю ночь просидели на кухне за разговором. Нина показывала фотографии, рассказывала об отце.
Вот он в деловом костюме, серьезный, представительный, а вот в спортивной майке и трусах. Баскетболист, значит. Человек в унтах, большой меховой шапке, с геофизической треногой в руках тоже он.
Рано утром поехали на кладбище. Свежая еще могила была усыпана цветами, заставлена венками. С фотографии на кресте смотрел седой уже человек с карими, такими же, как у Лены, красивыми глазами.
Почему же так случилось, что не довелось встретиться раньше, сказать то заветное слово, о котором мечтала в детстве.
Потом пришел Фаддей. Он смотрел, изучая каждую черточку ее лица, не спускал взгляда, когда Лена подавала ему чай.
— На мать похожа. Только глаза брата, не соврешь, — вынес он свое решение.
Но пришел он не просто так. Дом ему приглянулся, надо договариваться. Ипотеку дочь с зятем берут, а дом вот он. Почти новый, добротный, да и рядом с ними, стариками, будут.
Вместо послесловия
Нине Степановне Мэлс оставил трехкомнатную квартиру в Сургуте да кругленький счет в банке. Она довольна. Сестра к себе зовет, в Подмосковье. На Севере тоже много друзей осталось, она еще подумает, надо жить дальше.
Леночке Нина порекомендовала хорошего юриста. Поможет с наследством разобраться, продать что нужно.
Лене не хотелось расставаться с этой доброй женщиной, которой повезло немного больше. Она жила рядом с ним, знала его, любила. Звала ее с собой, да Нина отказалась. Даст Бог, еще увидятся. Лена надеется больше узнать об отце.
Эта удивительная история произошла на самом деле с моими хорошими знакомыми. В жизни часто так случается, что наследство получают совсем не те, кто претендуют на него.
Как вы думаете, прав ли был Мэлс? Будет ли счастлива Леночка?