Экипаж того злосчастного судна был интернациональным. И Вася, получается, единственный среди них русский. Или, как говорят за рубежом, русскоязычный. Сам он чужие языки знал хорошо. Всегда говорил, что собственную команду легко понимает. Лёгкий характер механика был так важен в дальних рейсах, где люди месяцами заперты в небольших каютах.
— Мы говорим на языке техники, — глубокомысленно изрекал Вася со своей вечной улыбкой. — Мы с моими парнями — на одной волне.
Остальные товарищи по несчастью оказались китайцами, индонезийцами и выходцами из других стран, названия которых Фёдоровна не запомнила. И поскольку ни она, ни сноха языками не владели, пообщаться с семьями этих людей не получалось. А им обеим очень хотелось узнать, есть ли новости, всё ли с их родным человеком хорошо.
Вместе с Татьяной они пытались найти в интернете хоть какие-нибудь сведения о захвате судна, но ничего не обнаружили. Телефон Васи тоже всё время молчал, хотя раньше у него работали месенджеры. Вместе они ходили к разным чиновникам, выслушивали от них поначалу соболезнования и сочувствия, а потом — угрозы. Особенно, когда обратились в полицию с заявлением о безвестном исчезновении человека. В тот же вечер на телефон Прасковьи позвонил человек, и этот разговор ей не понравился.
— Вам русским языком сказано, — ругался в трубку какой-то мужчина, представившийся майором. — Мы их вернём. Спасём вашего сына и мужа. Никакой самодеятельности, никаких походов в полицию. Ждите дальнейших указаний.
Наверно, если бы Фёдоровна была моложе, если бы у неё было много работы и разных дел, ей было бы проще. Но так — она жила только своим сыном и внуком, переживала все вахты вместе с ним. Тревожное ожидание буквально изматывало её душу. С этим всем можно было смириться на какое-то время, если бы не перспектива оказаться на улице.
С детства её учили, что у человека должен быть дом. Это там, на западе, можно всю жизнь прожить на съёмной квартире или вообще в трейлере. Это в Африке, под палящим тропическим солнцем, можно вырыть землянке или спрятаться на пальме. В России собственная жилплощадь возведена в культ, и Фёдоровна тоже исповедовала эту религию.
Один раз с ними на связь вышел представитель судоходной компании. Он очень извинялся за свой русский, хотя речь у него была прекрасной. Спросил только, на какой счёт переводить деньги: Прасковья очень обрадовалась. Свои данные дала Татьяна, уверенная, что вопрос с банком решится. Один раз ей перевели небольшую сумму — и всё, забыли. Должно быть, думали, что они там в расчёте.
У Прасковьи был один сын и две дочери. Когда Васька вырос и купил квартиру, она тут же продала свою. Деньги разделила поровну, на всех детей, а сама стала жить у сына. Может, Тане это и не нравилось, но виду она не показывала. Квартира большая, ладная — целых три комнаты. Впрочем, когда родился Мишка, помощь бабушки оказалась очень кстати.
Теперь Прасковья думала, что сглупили, продав свою квартиру. Здесь она, получается, никто: просто жилец со штампом в паспорта. Да, у неё осталась дача. Когда Вася был на берегу, когда семью нужно оставить в покое, она вполне могла уехать за город. А когда Мишка станет постарше — то и его с собою брать.
Но вот им предлагают или заплатить, или уехать. Что ей делать? На даче не проживёшь. Хотя зимы тут тёплые, не настолько, чтобы обойтись без горячей воды и батареи. А этого на даче не было — не нажила, не заработала, всё потратила на своего Васеньку и дочек. Да и скука там, на дачах: ни магазинов, ни детских площадок.
Уехать к дочке? И Катя, и Валя с удовольствием её приютят. Но они ещё молоденькие совсем, ни мужей у них, ни детей. А что если она им помешает своё счастье построить, свои семьи создать? Нет, её место здесь, на родине. Ей нужно Василия дождаться и дальше помогать и сыну, и внуку.
Чтобы подняться на второй этаж, та самая вежливая и серьёзная девушка проводила её к двери и открыла её карточкой. Фёдоровна от таких высоких технологий была не в восторге. Это ж если карточку потеряешь, как внутрь-то попасть? Здесь, на втором этаже, своего рода завод или фабрика. Только тут не производят мобильные телефоны, не шьют одежду и не разливают по банкам лечо, чтобы закатать их в консервы.
Большие люди делали деньги. Вероятно, дела шли неплохо, потому что и полы, и стены, и потолки были отремонтированы очень хорошо. Прасковья посмотрела на свою обувь: явно можно испортить интерьер, если пройти в столь дешёвых и грязных ботинках. На стенах — панели, как будто красным деревом всё отделали. На полу — дорогая плитка исполинских размеров, похожая на мрамор.
Одна из дверей уже была открыта, а возле неё стоял мужчина, совсем не похожий на начальника. Подтянутый, свежий, в аккуратном костюме. Он кивком головы приветствовал посетительницу и предложил войти. В этом кабинете Фёдоровна ещё острее почувствовала свою финансовую несостоятельность. Она хотел примоститься на стуле в углу, но мужчина выдвинул кресло и жестом предложил присесть.
— Красиво у вас тут… — сказала женщина. Она чуть не забыла, зачем пришла. – Как в музее.
— Благодарю, — ответил мужчина. — У нас принято обращаться к сотрудникам по именам. Можете звать меня просто Анатолий.
— Прасковья, — сказал Фёдоровна, и мужчина в красивом пиджаке улыбнулся.
— Да, Прасковья Фёдоровна, я в курсе. Давайте не будем терять времени. Я полностью погружён в ваш кейс.
— Куда погружён? — перебила его женщина. Ей очень хотелось, чтобы дорогой мужчина в дорогом пиджаке говорил знакомыми ей словами.
— Я знаю все детали ситуации, — объяснил он. — Что заёмщик исчез… В смысле, ваш сын. И я могу лишь выразить слова сожаления.
— А из квартиры можете не выселять? — спросила Прасковья.
— О чём и речь, — снова кивнул он. — Мы можем предоставить кредитные каникулы. И можем списать задолженность. Но для этого нам требуется решение суда.
— О чём? — в душе бабушки появилась надежда.
— Не заставляйте меня произносить это вслух, — попросил он. — Потому что мне такие слова тяжело даются.
Прасковья Фёдоровна ничего не понимала. Почему этот красивый мужчина говорит загадками? Ей почему-то не верилось, что он способен испытывать к ней сочувствие. Тот, кто сидит возле больших денег, со временем сам золотым становится.
— Я выдержу, — упрямо ответила женщина.
— Ладно, — кивнул Анатолий. — Вы подаёте заявление в суд… О признании вашего сына умершим.
— Как – умершим? — сказала женщина опустошённо. — Он ведь жив.
— О чём и речь, — ответил мужчина. Казалось, он обрадовался, что его гостья не упала в обморок.
Прасковья вздохнула. Почему они все хотят, чтобы её Васю, родного сыночка, признали умершим? И банкир, и Таня… Он ведь жив: она чувствует это. Просто попал в беду. Ему помочь надо, а они — заживо хоронят. Ей было трудно представить себе нечто подобное. И что будет, когда Вася вернётся?
— Это единственный рабочий вариант, — произнёс Анатолий. — Тогда мы сможем пойти навстречу. Администрация покроет наши убытки.
— А если не согласная я? — спросила Фёдоровна. — Если я верую, что вернётся мой сыночек, живой и здоровый?
Банкир пожал плечами. Глаза его выражали искреннее сочувствие: таких симпатичных начальников ей ещё видеть не доводилось. А вежливый какой! Неужели он не может просто списать этот долг, чтобы ни Фёдоровна, ни её внук не оказались на улице?
— Если вы не согласны, то этого разговора не было, — ответил он после долгого молчания. — Вы поймите, меня по головке не погладят мои боссы. Если узнают, что я тут советы даю. Подумайте, пожалуйста, а мне нужно вернуться к моим обязанностям.
Звонок из районной администрации застал Татьяну врасплох. Ей, скромной юристке из небольшой компании, была непонятна ни суть сообщения, ни его цель. Её приглашали в администрацию для того, чтобы донести некое послание лично. Зачем же ей два часа трястись в маршрутке? Чтобы услышать нечто такое, чего нельзя сказать по телефону?
— Здравствуйте, — произнёс женский голос, кажется, начисто лишённый эмоций. — Вам и Прасковье Фёдоровне предлагают явиться на приём к начальнице управления по связям с общественностью завтра, чтобы обсудить вашего мужа.
— Он что — то-то натворил? — с тревогой спросила Таня.
— Скорее всего, нет, — ответил голос. — Но точно сказать не могу.
— А что с ним?
— Мы не знаем, — вздохнула женщина, и в её голосе промелькнула хоть какая-то эмоция. — К сожалению, мы не знаем.
— Он живой? — спросила Таня.
— По нашей информации, да, — ответил голос и не дал продолжить расспросы. — Если вы завтра к нам приедете, можно будет узнать немного больше. Поймите, такие вещи не говорят по телефону.
Самое обидное, что ей так и не сказали ничего конкретного: извольте ехать на приём — и точка. Поэтому к предложению отправиться в районную администрацию она отнеслась скептически. Зачем, если у неё своих дел хватает? Василий жив, ничего не натворил. Значит, всё в порядке: скоро будет дома. Но когда после приёма вернулась взбудораженная свекровь, мир словно перевернулся.
Судно с любимым мужем захватили не то диверсанты, не то пираты… Васю взяли не то в плен, не то в заложники. Вроде как требуют выкуп, но не от них. Сумма неизвестна, но она огромна — самим такие деньги не собрать. Неопределённость, в которой оказалась молодая женщина, была просто безграничной. Таня долго не могла поверить, что это не злая шутка и не глупый розыгрыш.
В интернете и на телевиденье — одни приколы. Кажется, что люди разучились говорить серьёзно. Её Вася, бортовой механик, стал заложником? Это звучало так же фантастически, как если бы она выиграла миллион долларов в лотерею. Теоретически — возможно, но лучше бы было неправдой.
— Вот те крест! — говорила Фёдоровна. — Всё, как на духу, сказала.
— Да верю я, мама, верю, — отвечала Таня. На самом деле, она сомневалась.
Разговор со свекровью заставил посмотреть на вещи иначе. В тот день Таню охватила жажда деятельности. Она хотела кричать о своей беде, бить во все колокола. Но Прасковья Фёдоровна убедила, что лучше не шуметь. Риски действительно были: что можно получить от её Василия? Если за него и потребуют выкуп, то это такие деньги, которых у неё просто нет.
Но вот прошёл месяц, второй и третий: Таня стала ловить себя на мысли, что уже свыклась с отсутствием мужа. Сначала в душе была рана, потом - пустота, которую она пыталась заполнить воспоминаниями. Как они узнали друг друга, начали встречаться, а потом — жить вместе. Вася — старше на десять лет, её первая и единственная любовь.
А как он за ней ухаживал! Они познакомились в Санкт-Петербурге. Таня там родилась и выросла, а Вася — приехал на какие-то курсы, чтобы получить должность повыше. Он сам подошёл на улице и заговорил, улыбаясь. Может, в его маленьком прибрежном городке так было принято. Но в Петербурге на подобное редко кто отваживался. Пригласил выпить вина, а не кофе — и начался их роман.
В тот же вечер Вася позвал прогуляться по набережной. Назначил ей место и время — и просил не опаздывать. А когда она пришла на свидание с высоким и улыбчивым мужчиной, он предложил подняться… на катер. Оказывается, Вася его взял в аренду, а управлял судном не хуже, чем автомобилем.
— Это хорошая машина, — объяснял ей будущий муж. — Очень простое управление. Навигация — прекрасная, вот, смотри. Хочешь попробовать?
Вася говорил много умных слов про скорость, водоизмещение, сравнивал катер с конкурентами. Татьяна не могла сказать, что он ей понравился внешне, но впечатление — точно произвёл. Всего две недели понадобилось им, чтобы влюбиться друг в друга. Он прочно занял место в её сердце, и произошедшее уж точно нельзя было считать романом заезжего молодца и местной принцессы.
Когда Вася уехал в свой родной город, она уже точно знала: увидятся снова. Так и произошло. Он уходил в дальние плавания, проходил всю Землю вдоль и поперёк, но неизменно возвращался. Его не бывало месяцами, зато когда приезжал — принадлежал только ей. И чтобы проводить как можно больше времени вместе, они переехали к нему на родину, в небольшой южный город у моря.
Сняли квартиру, сыграли свадьбу. Она нашла работу — даже по специальности, совсем не пыльную. Правда, её не обижали не только обязанностями, но и большой зарплатой. Впрочем, с теми деньгами, которые Вася привозил из рейсов, они жили припеваючи. Потом, через пару лет, родился Мишка — и тогда семья стала полной.
И хотя Таня надеялась, что муж бросит свои рейсы, найдёт работу на берегу, ничего подобного не произошло. Вася жил морем, грезил им. Он знал стихию, словно кит: смотрел на небо и говорил, когда начнётся дождь, сколько продлится буря. Второго такого человека просто не существовало на земле.
— Ты одна такая во всём мире, — говорил он ей. — Мне с тобой повезло. Ждёшь меня, как ветра в штиль. Ты же знаешь, что я обязательно вернусь.
Благодаря интернету даже самая долгая разлука становилась терпимой. Они могли общаться если не каждый вечер, то несколько раз в неделю — точно. Из далёкого океана Вася рассказывал сказки Мише, ругал его, если тот отказывался кушать. И сам отправлял снимки и видео, от которых дух перехватывало.
Но вот, Василий исчез, и никто не мог пролить свет на тайну его пропажи. Должно быть, если бы муж был приписан к российскому порту, она могла бы куда-то обращаться, жаловаться, чего-то требовать. А так — даже хозяин корабля находился за тридевять земель. Миша рос без отца, её скудной зарплаты хватало только на самое необходимое. Каждый день она звонила своей маме и рыдала в трубку о том, как ей тяжело.
— Таня, — отвечала мама. — Бросай всё и возвращайся. Будешь тут ждать своего моряка, а что делать? Дома и стены помогают.
— Мама, мой дом — здесь. Как же наша квартира? — спрашивала Таня. — Столько денег вложили.
— Таня, дом ты в Петербург не привезёшь, — отвечала мама. — Ты же взрослая женщина и сама знаешь, что делать.
Квартиру действительно было жалко. Этот дом явно строили не для местных, а для тех, кто хотел обзавестись комфортной резиденцией на берегу моря. И денег сюда вложено больше, чем в среднестатистическую квартиру в Санкт-Петербурге. Красивая архитектура, удобные планировки, парадный подъезд, который называли на западный манер — лобби.
— Таня, — говорила ей мама в трубку. — Я тебе сразу говорила, что брак с мореходом — это лотерея. Но ты ведь никого не слушаешь.
— Мама, не начинай…
— Ты знаешь, что делать. Захочешь вернуться — мы ждём.
И ведь она действительно знала. Пусть не самый хороший юрист, пусть не выдающийся — но решение напрашивалось само собой. Она могла бы продать квартиру с разрешения банка, отдать долг, который не составлял и половину рыночной цены – и вернуться в родной город. Строить карьеру, со временем – забыть Васю и завести новую семью. Но как решиться на такое?
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))