Такое преображение Антон видел только в фантастических фильмах, когда в героя вселялся дух другого существа. Хрупкая, прозрачная и анемичная Ольга исчезла, а на ее месте появилась собранная, энергичная и очень взволнованная женщина.
- Меня зовут Полина Алыпова, - сразу же сообщила она Антону. – Муж хотел убить меня и мою дочку. Он преследовал нас… И теперь я не знаю, жив ли мой ребенок!
Антон с матерью переглянулись. Алла Борисовна мимолетно улыбнулась. Улыбка предназначалась сыну, она говорила: «Что ж, взялся за гуж - не говори, что не дюж. Действуй!» Потом она чуть ли не силой усадила свою пациентку на мягкий диван:
- Расскажите все, что вы о себе помните. Прошло уже слишком много времени для того, чтобы сразу срываться с места и куда-то бежать.
Они с Антоном устроились напротив и теперь не сводили с Полины глаз.
- Сейчас мне кажется, будто все это было вчера, - ответила она, ломая пальцы. - Я родом из Ярославской области, жила в деревне, меня воспитывал дедушка. Хотя, если честно, дедушка сильно пил, и это я его постоянно воспитывала. Вела хозяйство, училась, заботилась о доме. Когда я вернулась с выпускного вечера, нашла его во дворе. В очередной раз перебрал, видно, сердце прихватило, а неотложку было вызывать некому. В общем, осталась я одна. Мне давно хотелось в Москву, вот я разом собралась и поехала. Устроилась официанткой в кафе, а квартиру сняла в Подмосковье. Каждый день ездила на электричке на работу и там познакомилась с ним…
Его звали Матвей Татарников. Он преподавал литературу в Новой гуманитарной академии, жил в частном доме не так уж и далеко от пристанища Полины. Он был на пятнадцать лет старше, не обладал яркой внешностью, но казался таким обходительным, внимательным и дружелюбным, что покорил ее почти мгновенно. Он рассказывал ей об искусстве, читал стихи и в итоге признался в любви. Вскоре Полина узнала, что ждет ребенка, и они поженились. Дочку назвали Соней.
Девочка часто болела, и Полина стала замечать, что это раздражает Матвея.
- Мне приходилось ночами сидеть у Сониной кроватки, да и вообще уделять ей много времени. Мужу это не нравилось. Он жаждал внимания и чем дальше, тем больше злился. Прежде мне даже в голову не приходило, что с его психикой что-то не так. На работе его обожали, студенты много раз подряд выбирали лучшим преподавателем года. Он умел нравиться людям. Мне даже кажется… Он специально вел себя так, чтобы им нравиться. А не то чтобы он им нравился, потому что просто был хорошим человеком. Вы меня понимаете?
Она внезапно принялась плакать, уверяя, что Соня наверняка погибла, и точно из-за нее. Алле Борисовне пришлось долго ее успокаивать.
- Так расскажите скорей, что в тот день случилось, – Антон едва дождался, когда заплаканная Полина снова сможет говорить.
Помощники матери принесли ей горячего сладкого чая с лимоном, и она пила его, исступленно дуя в чашку перед каждым глотком.
- Соня приболела и капризничала, я просидела с ней сутки. Матвей постоянно пытался перетянуть на себя мое внимание, а к вечеру буквально взбесился. Соня раскричалась, расплакалась, он ворвался в комнату, схватил ее, поднял в воздух перед собой и принялся трясти, словно тряпичную куклу. Кричал: «Она прикидывается, чтобы ты нянчилась с ней!» Я увидела, как болтается дочкина голова на тонкой шейке и закричала. Глаза у Матвея были пустые, он тоже орал и брызгал слюной. Я пыталась отобрать у него дочку, но он вцепился в нее мертвой хваткой. И тут начали громко стучать в дверь.
- Соседи? – участливо поинтересовалась Алла Борисовна.
- Да, прибежали соседи, они слышали плач ребенка, наши с Матвеем крики и собирались вызвать полицию. Знаете, он мгновенно пришел в себя, - с некоторым изумлением продолжила Полина. – С виду стал совершенно нормальным. Отбросил с глаз челку, на его лице появилось это мерзкое сладенькое выражение, которое так нравилось окружающим. И мне, наверное, до тех пор нравилось: я ведь не знала, что на самом деле под ним скрывается.
Пока Матвей успокаивал соседей и придумывал какие-то отмазки, я схватила Соню и бросилась к задней двери. Пробежала через участки на параллельную улицу. Страх погнал меня по дороге, я неслась, не соображая, что нахожусь на виду, и Матвей вполне может меня увидеть и догнать. Он и увидел… - тихо добавила она. – Только я в тот момент этого не знала.
- А дальше? Как вы в лесу-то оказались? – не выдержал Антон.
- Остановила такси, доехала до Ленинградского шоссе, до автобусных остановок возле метро. В родной город ехать побоялась – там бы Матвей в первую очередь стал искать. У меня была единственная подруга, тоже официантка. Мы проработали вместе год, потом она вышла замуж и переехала в Конаково.
- Тверская область? Километров сто пятьдесят примерно, - пояснил Антон матери. – То есть вы к ней отправились на автобусе?
- Сначала на автобусе, но на полдороге меня вдруг осенило, что в автобусах есть видеорегистраторы. Матвей может наплести, что я сбежала, что не в себе, меня станут искать и вычислят сначала через таксиста, а потом по записям видеорегистратора. Поэтому я вышла и стала ловить попутки.
- Понимаю, - Алла Борисовна сочувственно покивала. - Это такое состояние, когда все равно, что делать, лишь бы убраться подальше.
- Но до Конаково мы с Соней не доехали – последний водитель попался неадекватный, что-то я не так сказала, он стал цепляться, рассердился и высадил меня на пустой остановке посреди леса. И почти сразу… - Полина схватилась за горло, - и двух минут не прошло…
Она заплакала, не в силах закончить рассказ.
- Появился ваш муж, - договорил вместо нее Антон.
Алла Борисовна подала Полине бумажный платочек. Та вытерла слезы и продолжила:
- Я держала дочку на руках, она устала и уснула. Он ослепил меня фарами, открыл дверцу и бегом бросился ко мне. Он ничего не говорил, просто бежал, а в руке держал монтировку. Мне надо было бы остаться на дороге, пытаться остановить машины, но ужас погнал меня в лес. В какой-то момент я поняла, что Матвей все равно меня настигнет. И я спрятала малышку в ложбине под нависающими кустами, а сама побежала дальше. Услышала, что он нагоняет и… И все. Наверное, он ударил меня монтировкой по голове. А моя дочка… Если он видел, как я ее прятала, он тоже ее убил! А если не видел, она просто погибла в лесу…
Антон пообещал сделать все, что в его силах, чтобы помочь Полине подтвердить свою личность, восстановить документы и попытаться узнать хоть что-нибудь о судьбе дочери. Не находили ли в лесу, приблизительно в том в месте, которое указала Полина, брошенных детей? Умерших детей? Вдруг какие-то сведения содержатся в полицейских отчетах или в бумагах социальных служб? И что стало с самим Матвеем? Где он сейчас? Возможно, он нашел дочку, но не причинил ей вреда, а забрал домой?
- Да, но почему тогда меня никто не искал? – воскликнула Полина. – Мы же не в лесу жили, люди вокруг, они наверняка задались вопросом, куда я подевалась.
- А вы когда-нибудь общались с родственниками Матвея? – спохватился Антон. – У него были родители, братья или сестры?
- Да, старшие сестры – Вера и Дарья. У них с Матвеем очень большая разница в возрасте. Несколько раз мы ездили всей семьей к ним в гости. Они тоже жили в Подмосковье, довольно далеко от нас, в поселке «Сосновый град». Сестры оставили Матвею родительский дом, а себе построили новый. Две старые девы, они так и продолжали жить вместе. Такие... как сказать? Прям очень интеллигентные. Ну… Они ведь Матвея и воспитывали, по сути. Отец их бросил, а мать умерла, когда ему было лет тринадцать или четырнадцать.
Вера большую должность занимала в местной больнице: кажется, заместителя главного врача. А Дарья – скульптор, настоящий, с дипломом. Она мне фотографии показывала: бюсты всяких деятелей, художественные работы тоже, она их даже в музеях каких-то выставляла.
- И какие у сестер с братом сложились отношения? – поинтересовался Антон.
- Вроде бы нормальные, - пожала плечами Полина. – Не очень тёплые, по правде сказать, но… Обычные, короче. Правда, ко мне они отнеслись как-то настороженно.
- В каком смысле?
- Иногда я ловила на себе странные взгляды, а еще видела, как они со значением переглядываются, когда Матвей начинал что-то про нашу с ним жизнь рассказывать. Соню ни одна из сестер ни разу на руки не взяла – только по головке иногда поглядят да снова переглянутся.
- А с чем вы это связывали? Спрашивали у мужа?
- Спрашивала, но Матвей лишь отмахивался, говорил – мне кажется. Не знаю, может быть, Вера с Дарьей просто к детям не привыкли? Только когда свои есть, к чужим относишься снисходительно. Ну, в том смысле, что, если они балуются или кричат, ты понимаешь, каково это – успокоить и приструнить, чтобы другим не докучали. Не всегда и получается.
Чтобы подтвердить личность Полины Алыповой, полиция обратилась к людям, которые прежде ее знали. Сделали нужные запросы и, конечно же, начали разыскивать Матвея Татарникова. И вот тут выяснилась поразительная вещь. Оказывается, Матвей после той злополучной ночи, когда он гнался за женой и дочкой, благополучно вернулся домой и на следующий день вышел на работу. Всем говорил, что на семейном совете было решено переехать в Ярославскую область. Мол, ребенок постоянно болеет, и Полина одна с ним не справляется. А там ее мама, она поможет.
Поскольку никакой мамы у Полины не имелось, ясно, что он врал и готовил легенду для безопасного исчезновения. Соседи видели, как он уехал с двумя большими чемоданами. Как выяснилось, машину он продал, дом просто запер. Но спустя неделю в пустом доме случился пожар, огонь уничтожил всё, остались руины. Матвея пытались разыскать, но не смогли, он как в воду канул. Сестры о нем тоже ничего не знали, как и о Полине с девочкой.
А несколько лет назад Вера и Дарья погибли в аварии. Они проезжали на своей машине под эстакадой в тот момент, когда сверху, пробив ограждение, упал потерявший управление грузовик.
Алле Борисовне пришлось сделать множество звонков, чтобы получить разрешение заглянуть в досье Полины Алыповой, которая до последнего времени числилась «безымянной гражданкой женского пола». Антону нужны были имена и фамилии той преступной семейки, в доме которой обнаружили раненую Полину. Он хотел знать все, что знали они, хотя и сомневался в том, что эти люди до сих пор живы и здоровы.
Поиск «рабовладельцев» Антон поручил своему молодому ассистенту Паше Каплину. Парень уже привык к необычным поручениям своего патрона и, кажется, даже получал немалое удовольствие, участвуя в самодеятельных расследованиях, которые тот время от времени затевал.
- Ищи любого, кто жил в доме в то время, когда там находилась раненая Алыпова. Будем собирать свидетельские показания. В досье, которое завела полиция, есть лишь одна строчка о том, что муж и жена нашли раненую женщину в лесу. Я хочу знать всё: когда, как и почему. Какая была погода, чем пахло в лесу, почему они вообще там оказались поздним вечером, откуда и куда шли или ехали. Если ехали, то по какой дороге и на чем. Ты меня понимаешь?
Паша, воспитанный улицей и нуждой, был пронырлив, как молодой пескарь, и старался лишних вопросов не задавать. Но на этот раз не удержался:
- Семнадцать лет прошло, Антон Антонович! Почти целая моя жизнь. Разве можно помнить, чем и где пахло? Смеетесь вы, что ли?
- Можно, Паша, можно. Вот вырастешь и поймешь, что люди зачастую отлично запоминают то, что случилось семнадцать лет назад, а вот события недельной давности могут забыть напрочь.
- С вами, пожилыми, вообще трудно, - проворчал Паша, засовывая в карман шоколадную конфету, свистнутую им из вазы на столе.
Паша называл пожилыми всех, кто был старше его лет на пять. Антон хмыкнул ему в спину. Сам он решил поехать в тот поселок, где когда-то находилось родовое гнездо Татарниковых. Хотя дом сгорел, наверняка в округе найдется пара-тройка старожилов, которые их помнят. Подумал, кем бы ему представиться, и решил остаться собой. Не обязательно ведь говорить, что он сочиняет фантастические романы, скажет – писатель, да и все. Собираю, мол, материал для романа. Тем более, одна из сестер Татарниковых, Дарья, была скульптором, какой-никакой, а след в искусстве наверняка оставила. Тема хорошая, правдоподобная.
Никаких руин, конечно, в поселке уже давно не осталось. На месте сгоревшего дома Татарниковых, о чем поведал Антону пьяненький мужичонка, встреченный им на въезде в поселок, стоял ярко окрашенный летний дом, окруженный ухоженным огородом. Соваться сюда было бессмысленно. Антон припарковал автомобиль возле местного магазинчика и вошел внутрь. Обычно он носил дорогие и обманчиво простые вещи, благодаря чему не бросался в глаза, а именно производил впечатление. Единственным его пунктиком были ботинки, зачастую непрактичные и излишне выпендрёжные.
Продавщица за прилавком, услышав скрип двери, повернулась и посмотрела на Антона. И тут же зацепилась взглядом как раз за эти самые ботинки. Она была такой свежей, румяной и симпатичной, с такими ямочками на щеках, что Антон невольно разулыбался.
- Зраааавствуйте! – пропела девушка, стрельнув глазками.
На завитых кудряшками светлых волосах сидела кокетливая шапочка. Яркое платье под фартуком и подкрашенные ресницы говорили о том, что ходить на работу ей интересно.
В помещении было чисто, пахло снедью, стиральным порошком и влажным картоном. Места для товара явно не хватало, поэтому на плотно заставленных полках соленые огурцы соседствовали с лимонадом и сгущенкой. Антон поздоровался в ответ и попросил коробку конфет, приняв расслабленную позу, свидетельствующую о том, что он, в сущности, не прочь поболтать.
И они, действительно, очень неплохо поболтали. Продавщица, представившаяся Натальей, знала о родном поселке все, включая сплетни и фантазии местных жителей. Все старые истории и происшествия она тоже знала – хоть в силу возраста и не была свидетельницей давних событий.
- Татарниковы? – переспросила она удивленно. – Ой, я прям в сомнении, рассказывать вам весь этот страх или нет? А, ну да, вы ж писатель, вам самую мякушку и подавай… Сочините потом жуткую историю!
- Почему жуткую? – удивился застигнутый врасплох Антон. – В доме ведь никто не сгорел.
- А вы разве не знаете? Зинаиду Татарникову, мать троих детей, убили прямо в этом самом доме. Ножом зарезали, вообразите? Тут же этот нож и валялся. А того, кто им Зинаиду в живот ткнул, так и не нашли. Матвей из школы вернулся, а мать вся в крови. Как мальчишка с этим ужасом жил, я прям не знаю.
- Для меня это новость, - Антон весь превратился в слух. – А дальше?
Сообразив, что залётный гость по-настоящему заинтересовался ее рассказом, Наталья воодушевилась.
- Народ так долго обсуждал происшествие, что я все в точности запомнила. Дарье на тот момент было двадцать три года, вот как мне, - рассказчица снова стрельнула глазками. – Вера на два года старше, так что ей двадцать пять уже исполнилось. Вот она-то и стала опекуном Матвея. Пацану всего тринадцать сравнялось, вообразите? Ой, я прям не знаю, как они пережили такое? Наши-то все в поселке говорили, что надо было бы девчонкам дом этот продать да куда-нибудь переехать, чтобы от кошмаров избавиться. Но покупать его никто не хотел, вот беда. Да… Хорошие девчонки были, Матвея очень жалели, хоть и не родной он им брат.
- Как это? – опешил Антон. – Умеете вы, Наталья, удивлять.
Наталье явно понравилось его замечание, ямочки на ее щеках стали глубже.
- Да история с рождением Матвея чуть ли не хлеще убийства, - воскликнула она. – Не хлеще, конечно, но все равно – трагическая. Ой, я прям не знаю, с чего начать. Вы же слышали, что Матвей и его сестры были единоутробными детьми… Это когда мать одна, а отцы разные?
- Ничего не слышал, - покачал головой Антон. – Одна надежда, что вы меня просветите.
Наталья оперлась руками о прилавок и наклонилась вперед, понизив тон до заговорщического:
- Бабуля говорила, Зинаида очень красивой выросла, внимание на нее обращали. Дочки уже в школу пошли, а мужики все равно на нее заглядывались, вообразите? Не только хорошие заглядывались, но и сброд всякий. Муж, конечно, нос задирал – такое сокровище ему досталось… Да вот – не уберег. Ой, я прям не знаю, как о таком и рассказать-то приличному человеку! Ну, в общем… Напал как-то на Зинаиду насильник, когда она с электрички домой шла. Спасибо, не покалечил, но ребенком наградил. Муж – на дыбы: избавляйся, говорит, от этого ублюдка. Но Зинаида набожная была, а потому - ни в какую. Муж тогда ультиматум ей поставил. Или ребенок этот дьявольский, или я. Зинаида плакала, умоляла, но он развернулся и ушел.
- Какая несчастливая судьба, - покачал головой Антон, пытаясь осмыслить услышанное.
- И не говорите. На такую жертву женщина пошла, чтобы младенца не убивать, а ее потом какая-то сволочь зарезала, вообразите? Вот и думай – есть в мире справедливость или нет.
Антон точно знал, что в мире нет справедливости. Именно поэтому он зачастую пытался вмешаться в ход вещей и хоть что-то исправить.
Наталья и в самом деле оказалась настоящей находкой. Она сэкономила Антону кучу времени – не пришлось обходить дворы, отыскивать свидетелей прежних событий и втираться в доверие к старикам. Старики в деревнях часто недоверчивы, подозрительны и хранят местные тайны, как шпионы – государственные.
Коробку конфет, купленную в самом начале знакомства, Антон подарил добродушной Наталье, чем страшно ее растрогал.
Когда он ехал обратно, позвонил его резвый ассистент и возбужденно прокричал в трубку:
- Антон Антоныч! Я тут случайно на тётку эту вышел… Которая с мужем рабов в доме держала и которая Полину в лесу нашла вместе со своим мужем, сватом, братом мужа... Она сказала, что видела, как ребенка из леса выносили!
Антон сбавил ход и притерся к обочине.
- Стоп, Паша, - приказал он начальственным тоном. Только такой тон на Каплина и действовал, если тот вдруг входил в азарт. – Я понял, на какую тётку ты вышел. Но какого, простите, лешего, ты к ней полез? Я тебя просил?
- Это случайно получилось, Антон Антоныч, – зачастил Каплин. – Я адрес проверял, думал, он сменился уж сто лет как… Прихожу, а она дверь открывает... Вы говорили – пьяница и наркоманка, да еще пожилая. А там такое существо могучее, я прям испугался.
- Так что с ребенком? – Антон почувствовал, как по рукам ползут мурашки.
- Ребенок был точно живой. Они по лесу шли целой гурьбой – она, муж, сват мужа, брат мужа, двоюродный брат мужа…
- Паша!!
- Ну, вот. И видят они, значит, в темноте, в лунном свете, как по тропинке идет женщина – вся в белом. На голове белый шарф, платье длинное, тоже белое, и несет на руках девочку. Увидела их, остановилась и сразу в сторону пошла, к шоссе. Они выглянули из-за деревьев, глядь – машина стоит и фарами мигает. Ну, «аварийка» у нее включена.
Паша на секунду замолчал, стало слышно, что он жадно пьет и громко булькает.
- Продолжай, Пушкин, - сказал Антон, желая, чтобы помощник немедленно выдал все самое главное.
- Я и говорю. Женщина ребенка в машину сунула, села за руль и уехала. А тётка с мужем, его братом, сватом и двоюродным сватом… То есть братом… двинулись дальше и нашли вашу… эту… с проломленным черепом.
- Ее зовут Полина Алыпова, - напомнил Антон, сообразив, что Паша исчерпал запас синонимов к слову «тётка».
- А ведь вы правы были, Антон Антоныч, когда говорили, что люди всё, что с ними сто лет назад случилось, насмерть запоминают, - воскликнул Паша. -Тётка эта первую половину номера машины запомнила. «М 700», так она сказала. И еще сказала, что белая женщина очень сильно чего-то боялась. Ну, тут все понятно.
- Что тебе понятно? – удивился Антон.
- Понятно, что это именно она вашу Полину по голове стукнула, чтобы ребенка у нее отобрать.
Антон нахмурился. Что, если Паша прав? И Полину Алыпову ударил по голове вовсе не муж. Может, он и вообще за ней не гнался, и она все придумала? Только вот зачем?
Продолжение: