Воскресное утро в княжеском особняке ничем не отличалось от любого другого дня, если не считать того, что хозяйка, благородная княгиня, еще до первых лучей солнца покидала уютные покои и направлялась в ближайший храм на утреннюю службу.
В этот холодный мартовский день, как и всю минувшую неделю, князь не ночевал в родных стенах. Ворота особняка, скрипнув на морозе, распахнулись, и князь вернулся во время отсутствия своей супруги. Легкой поступью, стараясь не нарушить утренней тишины, он прошел через парадные залы и, не задерживаясь, направился на свою половину дома, укутанную в полумрак.
После возвращения с церковной службы, Ольга Александровна, не теряя ни мгновения, приступила к подготовке к званому обеду. Глаша неизменно находилась рядом со своей любимой хозяйкой, помогая ей и одновременно сообщая все те новости, которые смогла собрать за последние несколько дней. Однако, по всем признакам, предстоящее мероприятие обещало быть самым заурядным обедом, который княгиня Гагарина устраивала для своего ближайшего круга. Никаких неожиданных событий или подвохов не предвиделось. Молодая княгиня, ощущая полное спокойствие и умиротворение, с удовольствием предвкушала новые знакомства и возможность пообщаться с кем-то, кроме своих собственных слуг и безмолвных книг с финансовыми отчетами.
Молодая княгиня Ольга, обладая спокойным и рассудительным нравом, с лёгкой душой предвкушала приятные знакомства и общество людей. Её одиночество, столь тягостное в юные годы, всё сильнее разъедало душу, и ей нестерпимо хотелось найти своё место в этом новом, незнакомом мире, почувствовать себя вновь нужной и значимой, как когда-то в родной усадьбе. Ольга провела в столице ещё так мало времени, но дни тянулись мучительно долго и однообразно. Дневные часы были заполнены делами, которые требовали её внимания, но оставались холодные и пустые вечера у камина, когда её единственными спутниками были книги и преданная Глаша.
Погружённая в свои мысли, Ольга часто вспоминала тихую красоту родных мест, где она первый и последний раз в жизни чувствовала себя желанной и любимой. Но теперь, в этом огромном городе, ей предстояло найти своё новое место, завоевать уважение и любовь незнакомцев. Званый обед у княгини Гагариной сулил ей не только возможность отвлечься от тягостных мыслей, но и шанс встретить новых людей, которые могли бы стать её друзьями и союзниками в этой непростой жизни. И вот, с этими мыслями, Ольга Александровна продолжила свои приготовления, надеясь, что этот вечер принесёт ей желанное облегчение и новые радости.
В назначенный час у парадного подъезда особняка уже стоял экипаж, готовый доставить молодую княгиню Ольгу Александровну в столь манящее и, вместе с тем, пугающее общество дам высшего света. Нервное напряжение, охватившее её, скрывалось под маской внешнего спокойствия, однако внутри всё дрожало и сжималось. Казалось, что предстояло войти не в гостиную, полную утончённых светских львиц, а в клетку с самыми настоящими хищницами.
Ольга, сдерживая волнение, поднялась в экипаж, и колёса, скрипя, повезли её по мощёным улицам столицы. Глаза юной княгини, несмотря на всю её решимость, не могли скрыть внутреннего трепета и ожидания. Время тянулось бесконечно, и каждый поворот дороги казался испытанием на прочность её нервов и сердца.
Наконец, экипаж остановился у величественного дома, и Ольга, дыша глубже, чем обычно, вышла навстречу неизведанному. Дворецкий, облачённый в строгий ливрей, открыл входную дверь и с поклоном пропустил её внутрь. Едва о прибытии гостьи было объявлено, все собравшиеся ранее дамы дружно устремили свои взоры к дверям залы. Их улыбки, казавшиеся такими доброжелательными, на деле были пронизаны скрытой оценкой и критикой, что не ускользнуло от внимательного взгляда молодой провинциалки.
Ольга, чувствуя себя словно на арене, сделала несколько шагов вперёд. Величие гостиной, роскошь убранства и блеск драгоценностей на дамах лишь усиливали её смущение. Одинаковость их манер и нарядов, тщательно продуманных и выверенных, пугала и угнетала её. Каждая улыбка казалась маской, за которой скрывались холодные и расчётливые мысли.
И тем не менее, Ольга Александровна, собрав всю свою волю, постаралась удержать высоко поднятую голову и напомнить себе о том, что она – княгиня, достойная своего высокого положения. Её ждало испытание, которое могло либо сломить её, либо закалить, и она была готова встретить его с достоинством, присущим её роду.
В изысканном салоне княгини Гагариной собрались как замужние дамы, так и совсем юные особы, все на перебой принялись выражать поздравления с прошедшей свадьбой, восхищаться красотой невесты и желать долгих лет жизни. Ольга Александровна, стоя в центре внимания, принимала эти любезности с внешним спокойствием, хотя в душе у нее бурлило множество противоречивых чувств. Она понимала, что вся эта напускная доброжелательность были лишь частью светского спектакля.
Княгиня Гагарина, хозяйка дома, сидела в кресле с легким прищуром и наблюдала за происходящим с любопытством. Ее проницательный взгляд не оставлял сомнений в том, что она замечала все нюансы и тонкости поведения своих гостей. Ольга Александровна тоже не могла не заметить эту игру, в которой ей предстояло участвовать. Еще совсем недавно, в этом же самом доме, ее никто не замечал, но теперь, те же самые дамы осыпали ее комплиментами и похвалами.
Положение молодой княгини было далеко не самым завидным, и она решила включиться в эту игру, изображая из себя даму высшего света. Терять ей было нечего, и она решила получить удовольствие, разыгрывая свою роль в этом пустом и чопорном обществе. С лёгкой улыбкой и изысканными манерами, отвечала на приветствия и комплименты, ловко поддерживая светскую беседу. В душе же она не могла не насмехаться над некоторыми особенно пустыми и напыщенными дамами, осознавая всю искусственность их поведения и слов.
Ольга Александровна, обладая редким даром рассказчицы, начала излагать истории, услышанные еще в усадьбе родителей, выдавая их за сочинения Платона, а Эзоповские сюжеты, за деревенские байки. В ее умелых устах Одиссей превратился в соседа, долго возвращавшегося в родные края после Отечественной войны, в то время как к его верной супруге сваталась вся округа.
Сидя в изысканном салоне княгини Гагариной, Ольга, казалось, преображалась. Ее голос звучал мягко и проникновенно, привлекая внимание всех собравшихся. Манера изложения была столь естественна и увлекательна, что натянутые улыбки на лицах светских дам сменились искренними удивлениями и переживаниями за героев рассказов.
Глаза слушательниц, сначала отражавшие лишь светское равнодушие, теперь загорались живым интересом. Ольга искусно переплетала сюжетные линии, смешивая правду и вымысел так, что никто не мог уловить грань между ними. Ее истории оживали в воображении собравшихся, заставляя их забыть о повседневных заботах и светских правилах.
Ольга, едва ли не впервые за долгое время, почувствовала себя в своей тарелке. Она поняла, что нашла способ завоевать внимание и уважение этого общества, пусть и с помощью легкого лукавства. Она словно бы возвратилась на миг в родную усадьбу, где ее всегда окружали любящие и понимающие люди. Теперь же, сидя среди светских львиц, она осознала, что и здесь, в этом чуждом ей мире, можно найти свое место — стоит лишь немного постараться и проявить свою истинную сущность.
Обед прошел легко и непринужденно, впервые за долгое время Ольга Александровна смеялась, ее глаза сияли, а душа ликовала. Конечно, она не верила в том, что с первого же раза стала своей в этой среде экзальтированных аристократок, но все же лед их сердец тронулся.
Вернувшись домой, Ольга Александровна, к своему большому удивлению, застала мужа в гостиной. Он явно ждал ее. Его лицо было бледным от ярости, и сердце молодой женщины мгновенно ушло в пятки.
Владимир Андреевич медленно поднялся с кресла и, меряя шаги, не спеша приблизился к своей супруге, которая замерла в мерцании свечей. Его тяжелая рука легла на ее шею, обжигала холодом и твердостью. В этот момент казалось, что он ведет внутреннюю борьбу, в которой ненависть боролась с остатками здравого смысла. В его глазах вспыхивали искры ярости, готовые вот-вот разгореться в пламя.
Ольга чувствовала тонкий и знакомый аромат сандала и мускуса, который напомнил ей о той первой и единственной ночи, когда они были близки. Внутри все сжалось от страха, но вместе с ним зарождалось и новое, непонятное чувство, которое она раньше не испытывала. Это была дерзость, некое внутреннее сопротивление, которое захлестнуло ее с неожиданной силой.
Она смотрела на мужа и понимала, что знала о нем гораздо больше, чем он мог предположить. Этот человек, всегда казавшийся ей холодным и неприступным, сейчас был подвержен эмоциям, которые отчаянно пытался скрыть. Она видела в его реакции подтверждение тому, что князь Владимир Андреевич не такой уж непоколебимый, как казалось. Этот момент открыл ей глаза на новую сторону их отношений, и в ней начала укрепляться уверенность, что она сможет противостоять его гневу и ненависти.
Не проронив ни слова, мужчина медленно ослабил свою хватку и отпустил жену. Его лицо оставалось мрачным и напряженным, будто бы он из последних сил сдерживал бушующий внутри ураган. Не сказав ни единого слова, резко развернулся, схватил свое пальто, из рук дворецкого в прихожей, и поспешно вышел из дома. Звук закрывающейся двери эхом разнесся по пустым коридорам, оставив за собой гнетущую тишину.
Ольга стояла посреди комнаты, словно околдованная, не в силах пошевелиться. Её глаза, наполненные болью и недоумением, беспомощно скользили по знакомым предметам интерьера, но мысли были где-то далеко. Сердце билось в груди так, будто вот-вот готово было выскочить наружу, а ноги казались тяжелыми и непослушными, словно налитыми свинцом. Постепенно, преодолевая оцепенение, княгиня медленно побрела к себе в будуар, едва переставляя ноги, словно тени прошлых минут все еще держали её в плену. Лишь достигнув своего уединенного уголка, Ольга смогла позволить себе рухнуть в кресло и ощутить всю тяжесть только что пережитого момента.
Весь оставшийся день Ольга провела в своих покоях, как будто окруженная невидимой стеной, преграждающей путь любым словам и утешениям. Даже преданная и заботливая Глаша не рискнула нарушить эту тягостную тишину. С наступлением темноты, измученная переживаниями и тревогами, Ольга наконец погрузилась в беспокойный и муторный мир снов.
В этих снах ей вновь являлся образ Николая — когда-то нежного и ласкового, теперь же странно измененного. Руки его, скользящие по её шее, талии и груди, стали неожиданно грубыми и настойчивыми. Она чувствовала, как в груди поднимается крик, но в горле образовался тяжёлый ком, не позволяющий издать ни звука. Вырвавшись из этого кошмара и открыв глаза, Ольга с ужасом осознала, что это был вовсе не сон...
Князь навалился на неё всем своим телом, грубо и бесцеремонно касаясь своей жены. В панике она попыталась вырваться, но её протесты лишь ещё больше раззадорили мучителя. Он крепко сжал её руки, не позволяя сделать ни единого движения, и настойчиво впился в её нежные губы. Несмотря на всё сопротивление, Ольга в какой-то момент, поддавшись принуждению, ответила на поцелуй мужа. Её внезапная покорность словно отрезвила князя. Так же молча, как и днём, он встал с постели и вышел, оставив её в одиночестве и смятении.
Все эти внезапные вспышки странного и непредсказуемого настроения, подобно грозовым разрядам, все чаще и чаще обрушивались на душу Ольги Александровны, вызывая в ней нарастающий страх и тревогу. Каждый новый приступ ярости и непонимания со стороны мужа, словно тёмное облако, нависал над её существованием, отравляя даже те редкие моменты покоя. С каждым днём её сердце всё сильнее сжималось от ужаса перед неизведанным и непонятным, а её ум, некогда ясный и спокойный, всё больше погружался в мрачные размышления и предчувствия.