- Мелкий, поехали, - будил племянника дядя с утра пораньше в выходной.
- Куда? – накрывался от него одеялом Димка. - Выходной, зачем так рано?
- В город.
- Я не поеду к ней, - уткнулся он лицом в подушку.
- К кому?
- К Насте. Ты же к ней собрался? – резко перевернулся на спину племянник и уставился на дядю. – А то я не вижу, как ты переживаешь. Звонишь ей, а она: мне некогда! Я на парах! Врёт она всё.
- Ладно, я понял, с сестрой ты не в ладах. Сам звонил, писал ей? – поинтересовался дядя, одеваясь, поглядывая на себя в зеркало у раковины – побриться бы не мешало, но уже не успевал.
- На фига?! Она типа городская, а мы…
- Кто мы? – наклонился к нему дядя. – Вставай, шустрее, автобус ждать не будет и компьютер в магазине тоже.
- Что?! – выпрыгнул из-под одеяла племянник, глаза засверкали, как два уличных фонаря.
- Что слышал. Бегом. После обеда у меня дела, потом некогда будет.
- Да, да, да, - натягивал Димка вчерашнюю одежду. – Бегу уже.
В автобусе дядя опять спросил у Димона, что он хотел сказать? Про «мы»?
- Она всегда была высокомерной. Достала, - дулся Дима, опять про неё, про Настю.
- Она не высокомерная, она опрятная и нашу с тобой кибитку в порядке содержала, а теперь?
- Что теперь? – испугался племянник, краснея, отвернулся в окно на мокрые холмы и стоянки большегрузного транспорта. Ноябрь – сырой и противный, месяц, когда не хочется жить, а дядя Костя оживился. На работе допоздна, по выходным к нему подкатывали рухлядь всякую ко двору - он чинил за деньги. Одна так и стоит, дожди собирает, ржаветь не собирается советская машина.
- Псиной воняет в нашем жилище. Думаешь, я не чувствую, когда домой приезжаю, совсем прокурился? Ты вещи иной раз неделями не стираешь, хотя машинка стоит перед носом. Настя виновата? Так вот, мужчина обязан быть чистоплотным, понял?
- Какая разница, как ты выглядишь, когда у тебя есть бабло и тачка, - усмехнулся Димка и тут же получил оплеуху.
- Ты посмотри какой! Чтобы больше я этого не слышал. Приедет Настя, всем бошки открутит и собакам твоим тоже.
- Не приедет. Не приезжает же сейчас, - сквозь зубы прорычал Дима. – Твоя эта, Лана, рулит ею, настраивает против нас.
- Не против нас, а жить своей жизнью настраивает, лучше нас.
Дядя долго спорил с племянником, живут они действительно не очень, а Димку устраивало – свобода!
- Нет, Димка, можно и лучше. Я – не лучший пример для подражания. Ни образования, ни семьи, ни работы нормальной, а вот Настя...
- Зато тебя все уважают! Я слышал, что старшие пацаны о тебе говорят.
- Тоже мне, уважение подростков, - усмехнулся Костя, - хотя приятно. Короче, - показывал он на пёстрые витрины, полки и стеллажи в магазине техники. - Говори вон тому парню в белой рубашке, что тебе нужно.
- Прям можно выбирать какой хочу? - радостно смотрел на него Дима.
- Да, но… в пределах разумного. А-а-а-ай, выбирай любой, - махнул рукой дядя.
Дима несколько минут общался один на один с консультантом, Костя стоял неподалёку, так хотелось выйти на улицу, покурить, эти длинные ценники навивали тревогу.
Долго подбирали, оформляли технику, доставку, потому что не увезти вдвоём. Когда озвучили ценник на кассе, дядя поперхнулся, дважды. Это обошлось в два раза дороже, чем советы Лены для Насти. Костя достал всё, всё что у него было – не хватает. Взглянул мельком на племянника – потух пацан, приуныл.
- Ладно, оформляйте, можно остальную часть у в кредит?
Его направили к другой стойке, к девушкам в белых рубашках. Полдня потратили на оформление, но заказали и оплатили. Домой ехали с пустыми карманами и с пустой головой, особенно дядя.
- Костя, Костя, - толкал его племянник. Дядя прилип лбом к стеклу, немного дремал.
- А?
- А где поставим его?
Оба задумались.
- Давай в доме. В той комнате с окнами на улицу.
- Ставь.
- А интернет? – опять смотрел на него жалостливыми глазками племянник.
- Что? Он не работает, как телефон?
- Нет, нужен проводной, - поджал губы Димка.
Костя вздохнул и отвернулся.
- В следующий месяц, в этом уже ничего нет.
Димка от радости прижался к нему, как к родному.
- Полегче, а то к стеклу приклеюсь, - напускал на себя дядя, на самом деле так приятно было. Ребёнок счастлив, и он чуть-чуть.
Технику привезли, установили на следующий день, кресло специальное и коврик для мышки получили в подарок. Дима не выходил из дома до ночи – тестировал, проверял. Вскоре и ночами пропадал в холодном, вымороженном доме. Укутывался в одеяла с головой, две пары тёплых носков одевал и сидел часами перед монитором с наушниками на голове. Дяде с одной стороны спокойнее: не шляется нигде, с местной «братвой» не сталкивается, вылетели из головы "тачки и бабло". С другой, что-то не так, племянник вроде есть, а вроде его и нету. Но дяде некогда было рассуждать, надо было на кредит зарабатывать, племяннице отправлять, опять документы на дом в голове закрутились. Жанна совсем потерялась, после той перепалки с Леной, не звонила ни разу.
Снова бегал Костя к Лене, но уже не так часто, как раньше. Остыла она к нему полностью, принимала, лишь бы с кем-то поговорить вечером. Мама стала совсем плохая, почти не встаёт, а если встала, то беда бедою. Сиделка при тёте Розе находилась ежедневно, семь дней в неделю, а ночью родная дочь одна с ней. Лена истощалась вместе с мамой, даже косметика иной раз не красила, а уродовала. Знал о её беспомощности и одиночестве один он, неудачник – Костя. Плакалась ему Лена теми ночами чаще, чем обнимала, а утром, как по часам выгоняла машину и ехала на работу с бледным лицом.
Жалко её, жалко тётю Розу и что теперь его кредиты, проблемы с подростками и домом по сравнению с муками, которые эти родные друг другу женщины терпят.
Костя тоже не протирал дырку в диване. У дяди Севы работы к зиме совсем не стало, он в соседний сервис напросился. И никто не обиделся, начальник понял, вполне нормально отнёсся. По выходным, пока морозы не прижали, делал мелкий ремонт дома во дворе. Одной машиной занимался в свободное время больше всех, вместе с владельцем, с парнишкой по имени Гришка. Чуть старше Насти на два года. Учится в городе в техникуме, на повара, домой каждый день приезжает автобусом и бежит к Косте. А если не было его, прибегал позже. До одиннадцати, до полуночи, в заморозки с переносным освещением, нехитрыми инструментами пытались оживить прах доставшийся от отца, а ему от деда. Он бы давно ожил, но у пацана денег не было на запчасти и расходники, а у Кости тем более.
- Дядь Кость? – спрашивал у него студент, валясь на старом коврике под машиной.
- А? Говори просто – Костя, а то чувствую себя старым.
- Ладно. А ваш сын Дима…
- Он мне не сын, - ворчал Костя, протирая детали, сидя на крыльце, глядя на торчащие ноги из-под «Копейки».
- Ладно. Димке совсем неинтересно с машинами? Я ни разу не видел, чтобы он вам помогал, а ведь это так здорово! – Худое, вытянутое тело, лезло обратно, упираясь пятками с мёрзлый гравий во дворе.
- Видимо, неинтересно, - посмотрел дядя на еле светящийся свет в одном окне в доме. – Сходи, спроси.
- Да ладно, чё я буду лезть, - грустно улыбнулся Гриша, усевшись рядом с мастером на ступеньки.
- И вы его не заставляете?
- Да как же я его заставлю? Палками пригоню? Если он не понимает в железках, тут хоть в лоб, хоть по лбу - не выйдет ничего. Мастерил он однажды велосипед, видел я что из него вышло. Так что заставлять не надо.
- А меня родители заставили на повара пойти. Мама сказала, отучись, везде с этой профессией легко будет хоть в армии, хоть тут. Она у меня повар в санатории, главный.
- Знаю.
- А батя, водитель на хлебозаводе.
- Тоже знаю, - ввинчивал Костя мелкую деталь.
- Так отец вроде больше работает, а получает меньше.
- Молодцы родители, - злился Костя, то ли на железяку, которая не слушалась и выпрыгивала, то ли на себя. – Правильно сделали. С такой профессией и тепло и сытно всегда.
Оба засмеялись, припомнив старый анекдот.
- А мне с машинами нравится. Вы знаете, я и другу сцепление менял на Девятке. Другому, музыку полностью установил с сабвуферами.
- Ух ты! – отбросил Костя железо и закурил. – Что ж, такой умный, а этой ума не дашь? - пнул он старую машину в бампер.
- Так я специально. Что мне потом делать? Мать заставит к ней в санаторий ездить, помогать.
- Ну и правильно!
Гриша пожал плечами, может, и правильно, но ему не хочется до ломоты в костях. А учиться нравится, в группе много девчонок.
****
В таком «порядке» и составе застала Настя своих домашних, приехав домой на зимние каникулы. Деваться ей было некуда, из общежития выгнали всех на все январские праздники.
Во дворе промёрзшая, покрытая изморозью, разобранная машина на кирпичах вместо колёс. Во времянке холодно, никого нет. Брат в доме сидит, уткнувшись в свои стрелялки, одни глаза торчат из-под груды одеял в кресле.
- Эй, а где Костя? – спросила она, сняв с него наушник.
Брат повернулся к ней и осоловелыми глазками посмотрел на неё.
- На работе, где же ещё.
- Ужас! – сказала Настя, осмотревшись в комнате. Пыль везде, мебель разваливается, холодно – холоднее, чем на улице. Потом посмотрел в окно, - а это что? – её накрашенные губы вытянулись в тонкую полоску, глаза со стрелками стали совсем узкими. - Костя, что ли, купил? Рухлядь, вот этого не хватало во дворе.
- А тебе какая разница? - скинул с себя одеяла и поднялся брат. Так вытянулся за эти месяцы, голос немного изменился.
- В смысле, - уставилась на него Настя, - я тоже здесь живу, и мне неприятно приезжать в сарай.
- Да? Не видно тебя было все эти месяцы, даже не позвонила ни разу. Поносишь его, а денежки его принимаешь. Прям городская стала, наглая. Кем бы ты была, если бы он не переводил деньги? Сначала узнай, потом вопи на весь дом. Дура.
- А тебе что за дело?! – побледнела от злости Настя и встала перед братом, лицом к лицу, руки в бока, копия мать. – Лучше уж мне на учёбу, на еду, чем на это, - показала она рукой в окно, - или тебе на это, - кивнула она на компьютер. – Живёте хуже бродяг вонючих, не удивлюсь, если с собаками спали в одной постели без меня. Ни отопления, ни двора, ни дома, ни-че-го!
Зато комп дорогущий для игрулек. Не мог взять себе нормальную машину, Костя? Да что он может вообще? Курить, бухать, подростков около себя собирать? Ни фига твой Костя не умеет, потому что ничтожество! Мамочку нашу усмирить не мог, даже за себя постоять, ни женщину около себя удержать. Маруська брыластая из магазина напротив остановки, вот его уровень, - выкрикивала брату в лицо Настя. Подбородок у него вытягивался, он медленно моргал, скулы ходили ходуном. – И ты таким же станешь! Вот тут, в этом склепе, напротив груды дорогого пластика.
Он тюфяк! Замечания не мог сделать. Об него ноги вытирали: наш папочка, - она сделала пальцами кавычки в воздухе, - наша мать — кукушка, дядя Сева этот, умник. Один раз помог нам, так он всю жизнь готов ему служить. Сколько раз ему даже мама говорила, Катя, а он… - дрожащим голосом Настя тихо произнесла, - чем он лучше неё? Что он нам дал?
Дима не выдержал, ударил сестру по щеке.
- Димка, не смей!!! – крикнул Костя за её спиной, подбежал и схватил его за руку.
Настя повернулась, посмотрела на него с жалостью и лютой ненавистью одновременно, но без испуга. Дядя смотрел ей прямо в глаза, она не выдержала, расплакалась и выбежала из дому.
Прежде чем вернуться во времянку, дядя поговорил с племянником, долго втолковывал, что ни при каких обстоятельствах нельзя бить женщину. Дотошно, нудно объяснял, Дима стал думать про него, как сестра, сидел и слушал, стиснув кулаки.
- Ага, ага, - качая головой пробормотал он в конце, - она только первый год учится, потом вообще будет. Её всегда жалели, а он вон какая стала… гадю…
- Замолчи. Не смей так о сестре!
Костя вышел. Димка обернулся трижды в два одеяла, выглянул в окно: снег пошёл. Так красиво под фонарём во дворе, белеет всё, даже самое чёрное. Он вздрогнул и плюхнулся в своё кресло на колёсиках, позабыв в одно мгновение про сестру и про дядю. У него бой!
****
Племянницу Костя не застал в единственном жилом помещении во дворе, только две её дорожные сумки с вещами. Пододвинул их ближе к дивану, где она спала обычно, сам снял куртку, обувь. Он ждал Настю, купил побольше и получше продуктов, деликатесов. Её любимые сырки глазированные заботливо убрал в холодильник на отдельную полку, принялся готовить ужин. Кормить всех надо, одними криками сыт не будешь. Настя у Лены 100% - думал он, - выговориться и придёт, - уговаривал он себя, а в ушах эхом раздавались слова племянницы. Каждое, от первого до последнего.
продолжение следует__________
