Глава 15
Алина
Он сделал пару шагов ближе ко мне, очевидно решив, что я двинусь навстречу, и мы продолжим разговор посередине комнаты. Вместо этого я осталась возле фотокамеры, притворяясь, будто делаю что-то очень важное, хотя у меня почти всё было готово.
– Но в качестве личной благодарности, раз уж мы семья и всё такое, как насчёт того, чтобы я приготовил нам ужин, когда всё закончится? – предложил Леонид. В его голосе слышалась нотка нерешительности.
Я изогнула бровь в притворном удивлении.
– Ужин? Разве мы не должны оставить приготовление пищи профессионалам? Я слышала, Николай настоящий шеф-повар.
Леонид действительно усмехнулся, издав низкий и хриплый звук. По мне пробежался ещё один приятный заряд удовлетворения от того, что заставила его рассмеяться.
– Я не профессионал, но решил заняться ресторанным бизнесом не просто так. Я могу постоять за себя на кухне. Позвольте мне доказать это тебе, – сказал Леонид.
Эта уверенная компетентность подействовала на меня, как афродизиак, и я могла бы поклясться, что в его словах также содержалось какое-то скрытое обещание – как будто он доказал бы свои навыки не только в кулинарии, если бы ему позволила. Воздух между нами, казалось, потрескивал от напряжения после его приглашения, и я не могла не почувствовать прилив волнения от перспективы провести с ним больше времени наедине. «Держи себя в руках, Алина!» – отругала я себя.
– Ну, полагаю, я не могу отказаться от домашней еды, – ответила, наконец-таки сумев придумать более-менее приемлемый ответ.
Ухмылка Леонида стала шире, и я понадеялась, что он не сможет понять, как у меня перехватило дыхание при этом зрелище. Мне нужно было контролировать себя. Проблема, однако, заключалась в том, что впервые с того вечера, как встретила Бориса в студенческом общежитии, я начала чувствовать глубокое желание отпустить себя на волю и перестать так старательно сохранять самообладание. Может быть, в этом виноваты две вещи. Первая – это новая встреча с Борисом, то есть стресс, который заставил меня захотеть снять напряжение последних лет самым разрушительным способом, который знаю. Вторая – физическое напоминание о нём, таком же красивом сейчас, но с дополнительным уровнем зрелости, которое сделало его действительно аппетитным.
У меня не было никаких активных планов потакать своей давно дремлющей безрассудной стороне. Особенно потому, что я была совершенно уверена: крутой, сдержанный Леонид никогда не допустит, чтобы дело зашло слишком далеко, даже если ему нравлюсь.
Но одно было чертовски точно. Если я в конечном итоге допущу до себя кого-то, – желательно не одного из моих новых сводных братьев, разумеется, – и проведу с ним ночь, то на этот раз обязательно воспользуюсь защитой. Дополнительная страховка не помешает.
«Сосредоточься, Алина! Тебе работать надо, а не думать Бог знает о чём!» – мысленно упрекнула себя. Я здесь по работе. Вздохнула, поправила волосы, включила управление режимом фотографа и начала работать с Леонидом, чтобы найти правильную позу и правильное место для его снимков.
Я сделала несколько фотографий, пока Леонид пробовал разные варианты – сидя, стоя, скрестив руки на груди, задумчиво глядя в окно или прямо в фотокамеру. Но ничто не казалось мне подходящим для Леонида или его образа бизнесмена. И дело было вовсе не в якобы присущей ему нефотогеничности. Он, как обычно, был великолепен на каждой фотографии, которую я сделала. Но парень оставался скованным, когда он так старался позировать так, как он думал, что должен, и ничто из этого не отражало его мощную энергию крупного бизнесмена.
– Знаешь что? – я заговорила, прерывая тишину. Леонид посмотрел на меня, приподняв тяжёлую бровь. Не позволила этому смутить меня. – Я не уверен, что такие позы сработают.
– Я же говорил тебе, что не модель, – проворчал Леонид.
– Дело не в том, чтобы быть моделью. Это не то, что мы ищем. Снимки должны отражать твою сущность, верно? – когда мой творческий мозг начал оживать, внутренний художник взял верх и теперь говорил за меня. Я внезапно почувствовала прилив энергии, особенно когда увидела, что моя логика доходит до Леонида. – Поэтому я думаю, что фотография должна запечатлеть тебя таким, какой ты есть на самом деле. Тебе нужно выглядеть самим собой, а не так, как будто ты позируешь для фотографии.
Леонид обдумал это, затем медленно кивнул.
– Это… имеет смысл, я полагаю. Что же мне тогда делать?
– Что бы ты обычно делал в своей квартире в это время суток? – спросила я вместо ответа. – Если бы меня здесь не было, и ты вернулся с работы?
Леонид издал сухой недоверчивый смешок.
– Меня бы здесь не было днём. Я всегда работаю.
«Типичный трудоголик», – я вздохнула.
– Хорошо, но давай притворимся, что ты обычный человек, умеющий расслабляться.
– Значит, теперь я тоже актёр? – Леонид пошутил, и собственный смешок застал меня врасплох. Похоже, на него это произвело тот же эффект, потому что он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, почти заворожённый. Я покраснела и уставилась в фотокамеру, просматривая фотографии, которые мы уже сделали.
– Просто… Ну, что ты делаешь? Чем нравится заниматься, если у тебя есть свободное время?
– Раньше я довольно много читал, – признался Леонид.
– Хорошо, тогда… сделай это, – я пожала плечами. – Почитай что-нибудь. Притворись, что меня здесь нет. Возможно, это поможет тебе расслабиться. Выбрось тебя из головы и… из тела.
Я наблюдала, как он обдумал это, коротко кивнул и решительно повернулся. Быстрым шагом подошёл к большим книжным полкам в своей гостиной, выбрал с полки книгу и пролистал страницы.
– Что ты любишь читать? – спросила я, наблюдая, как он пытается обрести хоть какой-то комфорт. Леонид явно всё ещё чувствовал, что за ним наблюдают, но то, что его руки уже помогали, подействовало. Я сделала пару снимков, наблюдая, как он обдумывает ответ.
– В основном исторические книги, – признался он, листая первые страницы выбранного им тома. – Большую часть времени я не сторонник творческой стороны жизни. Но интересно увидеть точку зрения историков, и особенно людей, присутствовавших при важных исторических событиях.
– Звучит интересно, – честно сказала я, наблюдая за ним через объектив фотокамеры.
– Правда? – спросил он и поднял глаза, пытаясь установить зрительный контакт, но я была закрыта. Быстро сфотографировала его взгляд, удивляясь его пристальности. – Думал, что кому-то вроде тебя это покажется скучным.
– Моя дочь – пятилетняя начинающая энтомолог, – легко объяснила я. – Больше не уверена, что скука для меня вообще существует.
Когда Леонид рассмеялся, моё сердце затрепетало, когда я сделала ещё пару его фотографий. Знала: получаются хорошие снимки. Вот же удивительно: сама по-прежнему участвовала в этой фотосессии, а он, кажется, забыл, что она ещё продолжается. Мой план сработал идеально.
– Замечательно. Хорошо потакать интересам детей, какими бы обыденными они ни были. Мой отец всегда позволял мне, Николаю и Борису заниматься тем, что нам нравится, и он всегда искренне показывал, что его, как и нас, интересуют мотоциклы для бездорожья, коллекционирование марок или фильмы с Брюсом Ли и Джеки Чаном.
– Ты увлекался марками? – игриво спросила я, и он снова рассмеялся, и это было похоже на сокровище, которое раскопала.
– Виноват, признаюсь.
Мне всегда нравится знакомиться с объектами съёмки, когда я делаю портретные фотографии, поскольку человек перестаёт зажиматься и раскрывается, а такие снимки получаются лучшими. Я продолжала разговаривать с Леонидом, прося рассказать мне о его повседневных делах. Я принимаю в себе художника и серьёзно отношусь к своему ремеслу. Но когда передвигалась по комнате, чтобы увидеть Леонида с новых ракурсов, то заметила, что делаю всё менее и менее профессиональные фотографии и задаю всё менее и менее профессиональные вопросы. Он отлично подыгрывал, и мы даже обнаружили кое-что общее. Взаимная любовь к кроссвордам, чёрному кофе, старым черно-белым фильмам. Глубокое стремление заботиться обо всех, кто нас окружает, хотя бы ради того, чтобы не заботиться о себе.
Каким-то образом, когда наш разговор стал тише, приобретя атмосферу знакомой теплоты, которая не казалась совершенно профессиональной, я заметила, что присоединилась к Леониду на его роскошном кожаном диване. Я ещё носила с собой фотокамеру и сменила объектив на тот, который лучше подходил для более близких снимков, хотя это, конечно, было нет то, что хотели бы видеть в журнале.
Импульсивно я протянула руку, чтобы смахнуть выбившуюся прядь волос со лба Леонида, пытаясь собрать обратно в складку вместе со всеми её собратьями, покрытыми гелем, и удивляясь тому, насколько она мягкая.
– Ох, – вздохнула, а затем большая, сильная рука Леонида накрыла мою спину. Возможно, я могла бы убедить себя, что он мешает мне продолжать работать, и потому надо всё это немедленно прекратить, если бы его прикосновения не были более длительными, чем мои, а его кожа не обжигала мою так, что это было совсем не неприятно.
– Почему-то, – медленно начал Леонид, его голос был низким и скрипучим, от чего у меня внутри всё закипело, – я не думаю, что эти последние несколько фотографий – это совсем то, что имел в виду журнал.
– Нет, – согласилась я. – Хочешь, чтобы остановилась?
Бросила ему вызов, все иллюзии о работе или семейных узах были выброшены в окно, когда позволила себе практически промурлыкать эти слова. Должно быть, это была странная реакция на весь стресс, новую семейную ситуацию и неожиданное возвращение Бориса, сделавшая мой мозг мягким и бесполезным. Мы с Леонидом теперь были так близко, наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.
Как мы смогли оказаться на таком расстоянии? И когда Леонид успел забрать фотокамеру из моих рук и аккуратно положить на кофейный столик, чтобы убрать с линии огня?
Говоря об огне, я имею в виду его радужные оболочки. Они стали маленькими полосками, которые я ещё могла видеть из-за тёмных огромных зрачков, покрывающих большую площадь, чем обычно. Эти полоски обжигали. И хотя это была чертовски ужасная идея, я не могла не надеяться, что сгорю заживо из-за этой ошибки, когда он наклонился и поцеловал.