Жанне не было дела до каких-то невнятных планов этого человека. Ей было все равно, что он думает — что у него растет наследник! Жанна не сомневалась в том, что не позволит Михаилу, как отцу явно недостойному, слишком уж сближаться с Максимом, которого она считала теперь самым важным человеком в своей жизни. Жанну больше всего интересовала практическая сторона вопроса — чтобы каждый визит Михаил передавал ей в руки некоторую сумму денег для ребенка, чтобы вел себя прилично в ее доме и не набивался в близкие знакомые их с Максимом окружению.
Когда Максим обо всем узнал, он не стал сердиться на тетушку… Ее объяснения были ему понятны — конечно, она защищала его! Конечно, нечего было и думать о том, чтобы принять в семью человека, который так поступил с его матерью! И вышло все так, что разговор судьбоносный случился как раз накануне очередного визита Михаила.
Тетушка явно наслаждалась разыгравшейся перед ней сценой — когда Максим, на голову уже выросший выше своего отца, проклинал его и говорил, что никогда обман не простит! Михаил тогда плакал, умолял сына его понять, бормотал, что просто не мог быть рядом, что так вот жизнь сложилась… Максим отказывался это понять.
– Если бы ты любил ее, то не поступил бы так! Думаешь, ей бы это понравилось?! Что ты шастаешь тут, чего то хочешь от меня?! – прокричал Максим в лицо отцу.
– Я все равно буду приезжать. Ты моей крови! Ты однажды это поймешь… – сказал Михаил.
– Да пожалуйста, – ехидно ответил Максим. – Только я принципиально, слышишь?! Принципиально буду из дому уходить, у друзей заночую или вон — на улице, с бомжами! Все лучше, чем под одной крышей… – он смерил Михаила презрительным взглядом. – Предателем!
– Что ты знаешь о предательстве? – ответил тот. – Ничего!
– Знаю достаточно! – рявкнул юноша.
На глаза ему попалась старая игрушка — тот самый волчок… Давно уже, конечно, не играл, но тетушка пристроила самый первый подарок Михаила на полку, рядом с фарфоровыми безделицами.
– Мне от тебя ничего не надо! Ты мне — чужой! – схватив игрушку, Максим подошел к печи, распахнул заслонку и швырнул ее в огонь. Пламя в миг объяло старенькую обивку, жадно вгрызлось в вату…
– Ты моей породы, сынок, – ответил Михаил и странно, очень странно посмотрел на юношу. – Ничего. Со временем все будут у нас с тобой, как надо. И сегодня ты мне это доказал!
Михаил ушел. И с тех пор больше не появлялся… Максим не мог понять тогда еще долго, но в мозгу застряла эта фраза отца… Что же он такого увидел в том, что Максим игрушку бросил в огонь?
К вечеру на объекте запланированный объем работ всё-таки был закончен. Максим едва успел на последнюю маршрутку, но за две остановки до дома вышел — в салоне, несмотря на зябкую осеннюю погоду, было слишком душно и вообще казалось, что нужно подвигаться, пройтись пешком, чтобы выгнать ненужные мысли из головы.
Он понимал, что домой — к жене и дочери, должен вернуться в нормальном состоянии. Его родные не должны тревожиться ни о чем из-за него! Хватит и того, что они не знают о том, чей он сын...
Накрывшая город темнота действовала успокаивающе. Она казалась живым, дышащим таинственными намеками существом, мягкая бархатная шкура которого заботливо укутывала, призывала покончить с пустыми тревогами и обратить взор вглубь себя… Коротко всхлипнув, Максим сдернул с шеи шарф и ускорил шаг. Меньше всего он хотел заглядывать в свою суть! И вместе с тем не мог этого не делать… Только не теперь!
Не теперь, когда узнал, на ком был женат все эти годы! Кого так сильно, всем сердцем, любил… Максим шел через сквер — пустой, оглушительно тихий в этот поздний час.
Быстро шел, почти бежал и со злостью разбрасывал ногами листья… И вспоминал.
Когда Михаил не приехал ни через полгода, ни через год, он испытал огромное облегчение. Ему было так свободно от того, что этот человек, у которого совести хватало называть себя его отцом, наконец-то убрался из жизни, в которой было места ровно для двоих — Максима и тетушки Жанны.
Но потом, через четыре года, тетушка сказала, что должна кое-что сообщить, что есть новости о Михаиле и он должен знать об этом обязательно.
– Присядь, – попросила Жанна.
Она была странно бледной, глаза блестели, комкала в руках салфетку — неоконченное рукоделие…
– С Михаилом что-то случилось? Он умер?
Жанна вскинула взгляд. Лицо у нее сморщилось, как будто бы тетушка собиралась заплакать и закричать одновременно.
– Да лучше бы он сдох еще когда мальцом был, – сказала жестко, а потом обрушила всю правду, которую знала. А знала Жанна немало.
Так уж вышло, что один из журналистов, работавших над этой историей — о преступлении маньяка, которого еще в прессе прозвали Волкодавом, приходился ей другом детства. Его звали Дмитрий и он был посвящен в тайну рождения Максима.
Он и связался с Жанной для того, чтобы раскрыть ей правду о том, каким чудовищем оказался Михаил. Он посоветовал Жанне как себя вести, если однажды еще кому-нибудь станет об этом всем известно, хотя в принципе, как утешил, это было маловероятно… Он передал, что Михаил теперь, по всей видимости, навсегда останется в клинике для душевнобольных.
А еще Дмитрий по своим каким-то каналам и связям имел очень глубокий доступ ко всему делу. Он знал намного больше, чем поступало в прессу. Он и рассказал, в чем была суть безумия Михаила…
Дмитрий передал Жанне предположение одного психиатра — что у Михаила давно были проблемы с головой, а работа гидом, точнее говоря — его живой интерес к мрачным историям, помог этому раскрыться… Возможно, сказалось и детство, многие годы которого Михаил провел на заимке охотников на волков.
Специалисты говорили, что он сходил с ума постепенно. И потом вдруг в один момент начал видеть, что оборотни — они ходят вокруг! Тогда Михаил решил, что должен бороться с ними так же, как его предки когда-то боролись с волками. И еще Михаил решил, что самые опасные оборотни — женщины! В клинике Михаил с такой с горячностью описывал психиатрам процессы над ведьмами и оборотнями в Бамберге и то, что среди них, подумать только, были даже малолетние, четырехлетние приспешницы зла, что докторов начинало мутить от этих подробностей…
Михаил решил, что самые опасные оборотни существовали в средневековой Европе, а потомки тех из них, кто избежал истребления, не утратили своей звериной сути, они разбрелись по свету… И теперь его задача и миссия — найти тварей и уничтожить!
Так он и решил похитить, допросить и очистить Елену, а потом и ее мать — Софию.
Когда Максим услышал о том, что его отец — маньяк, он был в шоке… Просто как в ступор впал и Жанна, испугавшись, что парень в миг тронется умом от потрясения, хлестала его по щекам, брызгала на парня ледяной водой!
– Тетушка, это лишнее, – вдруг как отмер Максим. – Что сейчас с этим человеком? Он точно никогда не причинит больше никому вреда?
Максим больше никогда не говорил «мой отец». Только «этот человек». Даже по имени не называл.
Жанна заверила юношу, что все так — с Михаилом и его злодеяниями покончено. Максим спокойно кивнул. Значит, он может вычеркнуть эти грязные страницы из своей памяти. И будет жить дальше. Нормально и даже счастливо. Максим сказал, что он, конечно же, не единственный человек в мире, которому вот такая правда о родне открылась… И что он не намерен теперь всю жизнь существовать с этим грузом. Потому что лично он — чист! А значит, имеет право на нормальное, спокойное будущее!
Максим остановился у пешеходного перехода. В этот поздний час казалось почему-то казалось, что город как вымер — хотя обычно здесь наблюдалось довольно оживленное движение, но сейчас проезжали лишь редкие машины…
Мужчина глубоко вздохнул и выдохнул, наслаждаясь тем, как холодный, едва ли не хрустящий от подступающей зимы воздух наполняет воздух, а потом вырывается наружу тающим облачком, как будто уносит с собой трепещущее напряжение и дурное, темное предчувствие… Он должен быть способен… Он спокоен! Он будет жить дальше как ни в чем ни бывало. Любимая ни о чем не узнает. Никогда! Он не позволит пошлому разрушить жизнь их маленькой семьи…
Максим уже было собирался шагнуть вперед, но тут его привлек звук. Он и до этого слышал — нетрезвые голоса, кажется, молодежь загуляла в парке, наверняка какие-нибудь малолетки пьют то, что не разрешают родители… Но сейчас за их хриплым гоготом прорезался новый звук — тихий плач. Так могла бы скулить собака, которой очень больно…
– Всех не пережалеешь, – как-то сказала Максиму тетушка Жанна, когда он умолял ее взять домой потрепанного дворовой жизнью кота. Кот был когда-то белым, мальчик в этом не сомневался! Он просил, умолял, обещал что будет хорошо учиться, всегда-всегда слушаться и даже не попросит ни одного подарка к Новому году, только можно, пожалуйста, забрать котика? Но тетушка была непреклонна. Сказала, что им такая забота ни к чему. И обругала Максима за то, что он слишком чувствительный, ревет, как девчонка!
– Значит, по твоему лучше быть бессердечным к животным? – вытирая слезы, зло спросил он у своей опекунши.
– Если это создает проблемы, то, конечно, да, – ответила она и пожала плечами.
– Только вот жестокие к животным дети иногда вырастают в маньяков, – буркнул себе под нос Максим.
– Что?! Что ты сказал?! А ну, повтори! – замахала руками Жанна. – Чтоб я таких слов в своем доме больше не слышала! Ты откуда такого вообще нахватался, а? – она схватилась за сердце.
Максимка пожал плечами и объявил забастовку — весь вечер молчал и отказался от ужина. А слышал он это в одной передаче, где выступал какой-то серьезный дяденька, рассказывающий о том, как атмосфера детства влияет на формирование личности взрослого.
Круто развернувшись, Максим пошел, потом — побежал вглубь парка. Так и есть! Трое пацанов стоят, что-то обсуждают, а у их ног лежит существо… Кажется, это был щенок. Но такой грязный, что ни окраса, ни породы ни разобрать! Впрочем, сейчас Максима это и не заботило.
– Ну-ка, быстро отошли! – рявкнул на пацанов.
По личному опыту знал — с такими не помогут вежливые «будьте добры!» и «как вам не стыдно!».
Он был на голову выше этих ребят, много крепче с первого взгляда и поэтому они, хоть и начали огрызаться, но кажется, не были настроены врукопашную…
– А ты кто такой?
– Чего тебе надо, дядя?!
– Шел бы ты… Твоя тварь, что ли?
Посыпались слова, но Максим их проигнорировал. Но не проигнорировал легкий тычок в плечо, который получил, когда склонился за щенком.
Распрямился резко, как пружина. В одной рук — пес, висящий беспомощной тряпочкой. В другой — ворот куртки одного из пацанов.
– Неприятностей захотел?! Я тебе сейчас их устрою. А если думаете силой, втроем на одного задавить, то не волнуйся, по одному найду и устрою такую жизнь, что мало не покажется!
Максим еще что-то говорил… Это было странно, но буквально минут через десять, когда уже сидел в салоне пойманной попутки, которая везла его и щенка в ближайшую круглосуточную ветеринарную клинику, он не мог вспомнить, что же именно говорил? Кажется, что-то злое… Жестокое. Он угрожал… Но не так, как бросают некоторые храбрецы слова на ветер, а четко, по делу, так, что не оставалось сомнений — этот человек может воплотить все обещания в жизнь… Которая уже тогда не покажется прежней, а будет очень и очень плохой, кошмарной…
– Парни, идемте! Он же совсем отморозок, – бегая глазами по пустынному парку вокруг, сказал один из пацанов.
Они и правда были мелкими — лет четырнадцать-шестнадцать на вид. Они и правда пришли сюда немного оторваться — потусоваться, забыв о родительском контроле… Поговорить о своем… Потом кто-то из них налетел в темноте на вялую собаку, она огрызнулась. Не ранила, нет! Но получила за это… Подростки сорвались в раз на того, кто был слабым и жалким… Но теперь они не чувствовали себя уже крутыми хозяевами ночных улиц. Двое из них подумали о том, что уходить вот так из дому и слоняться невесть где было глупой идеей, а один вообще поклялся себе, что как вернется домой — признается отцу во всем, что творил за последний месяц и будь, что будет!
– Чего случилось то? – вывел Максима из оцепенения водитель. – Собака, как я понимаю, не ваша?
– Не моя, – ответила пассажир и покосился на животное, которое возилось, продолжая пачкать одежду и смотрело с надеждой блестящими, как камушки-агаты, глазами.
– Найденыш, значит, – кивнул водитель. – Мы вот тоже с женой так кошку нашли! Соседи по даче бросили осенью, а мы подобрали, значит. Ох, ну и задает она нам теперь жару! Царица, не иначе! Корми ее, играй, но гладить — ни-ни, сразу лапой хлещет! Но мы ее любим, член семьи, считай… Приехали!
Авто затормозило возле здания, над одним из подъездов которого горела вывеска «ЗооЛекарь. Круглосуточно».
– Удачи!
– Спасибо, – ответил Максим и полез в карман за деньгами.
– Не, обижаешь, – отмахнулся водитель. – Добрые дела оплаты не требуют — в карму плюсиком летят! Не болейте!
Проводив удаляющуюся машину задумчивым взглядом, Максим поднялся на крыльцо и потянул дверь на себя. Этот вечер определенно был странным…
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))