На протяжении веков и даже больше - тысячелетий - мужчины по цепочке передавали друг другу одно очень важное предупреждение: "Не верьте женщинам! Все они ветрены, изменчивы и непостоянны!"
Громче всех эту мудрость огласил Герцог Мантуанский в своей знаменитой песенке из оперы Верди "Риголетто". В русском переводе она начинается так: "Сердце красавиц склонно к измене и к перемене, как ветер мая".
Подробно об этой песенке здесь 👇
Никто, конечно, не воспринимает её мораль всерьёз, и правильно. Но не всем известно, что текст песенки Герцога основан на солидном историческом фундаменте. И если потянуть за эту ниточку, откроются довольно интересные вещи.
Ещё древние греки...
ну, если не греки, то древние римляне, догадывались об изменчивости женской натуры. Знаменитый римский поэт Вергилий первым предупредил человечество об этой опасности.
В IV книге его "Энеиды" есть момент, когда к троянскому герою Энею во сне является посланец Юпитера Меркурий.
Он убеждает его поскорее отплыть из Карфагена в италийские земли и оставить навсегда свою возлюбленную - царицу Дидону. Чтобы Эней поторопился, Меркурий намекает на исходящую от неё смертельную опасность и завершает свою речь такой фразой:
Varium et mutabile semper femina.
Женщина - суть изменчивость и непостоянство.
Это изречение приобрело широкую известность в веках, поскольку "Энеида" для древних римлян и всех их потомков стала чем-то вроде национальной культурной скрепы: её обязательно проходили в гимназиях и школах, учили наизусть отрывки и цитировали в умных беседах. А фраза Varium et mutabile semper femina до сих пор фигурирует в некоторых учебниках латинского языка (как пример особого согласования родов).
"Божественное откровение" Меркурия вошло в почётный список знаменитых латинских изречений, а оттуда, как это обычно бывает, спустилась на уровень бытовой мудрости и стала поговоркой.
Вергилий, вероятно, и сам проникся своим изречением, поскольку так и не женился и умер холостяком.
В отличие от него древнеримский философ Сенека был счастливо женат на самой верной в мире женщине - Паулине, которая, как известно, даже перерезала себе вены, чтобы умереть вместе с любимым мужем. Но жена женой, а истина для Сенеки была дороже. Он поддержал Вергилия в женском вопросе, написав в одном из своих философских трудов такую - очень глубокомысленную - фразу:
Nihil est tam mobile quam feminarum voluntas, nihil tam vagum.
Нет ничего более изменчивого, чем воля женщины, ничего более зыбкого.
В течение последующих веков кто только не повторял мудрость про непостоянство женщины на разные лады в стихах, прозе и просто к слову.
И кто бы говорил...
Во Франции ещё с 16 века получил известность её рифмованный вариант, сочинённый французским королём Франциском I (1494-1547).
Именно он, человек, известный своим сластолюбием, менявший любовниц в режиме нон-стоп (при живой-то жене), пожаловался на женскую ветреность, причём довольно оригинальным способом. Однажды он выцарапал бриллиантовым перстнем на оконном витраже своих покоев в замке Шамбор такие строчки:
«Souvent femme varie,
Bien fol qui s'y fie»
Женщина изменчива, дурак тот, кто ей верит.
Этот факт из жизни Франциска I зафиксирован в мемуаристике 16-17 веков, а стишок сохранился в памяти потомков и впоследствии стал чем-то вроде исторического афоризма. Его цитирует, к примеру, Стендаль в романе 1830 года "Красное и чёрное":
"В своем огорчении он [Жюльен Сорель] повторял хорошенькую песенку Франциска I, бывшую для него новостью, ибо госпожа де Реналь научила его ей всего лишь как месяц…
Souvent femme varie,
Bien fol qui s'y fie"
Кстати, слово "песенка" здесь - это вольность переводчика (Анастасии Чеботаревской), которая стала традицией в последующих русских переводах "Красного и чёрного". На самом деле у Стендаля написано vers - "стих".
Это, вероятно, следствие хронологической путаницы, поскольку песенкой эти строчки стали позже, в 1832 году, когда Виктор Гюго сочинил пьесу под названием "Король забавляется".
Её главный герой - тот самый Франциск I. Конечно же, по ходу действия Франциск I произносит свой собственный, ставший уже пословицей, стишок. Причём не просто произносит. В ремарке к сцене в трактире из четвёртого акта сказано - "король поёт".
Для того, чтобы получился полноценный песенный куплет, Гюго досочинил к королевскому двустишию ещё предложение:
Souvent femme varie,
Bien fol est qui s’y fie !
Une femme souvent
N’est qu’une plume au vent!
Женщина изменчива, дурак тот, кто ей верит!
Иногда женщина подобна перышку на ветру.
Павел Антокольский в середине 20 века перевёл это так:
Красотки лицемерят,
Безумен, кто им верит.
Измены их легки,
Как в мае ветерки.
Эти майские "ветерки" что-то нам сильно напоминают. И тут мы, наконец, подходим в тексту знаменитой песенки Герцога из "Риголетто" Верди.
Из короля в герцоги
В 1849 году Верди прочитал драму Гюго и оценил её как идеальный сюжет для оперы. Сомнение вызывала только её скандальная репутация: постановки пьесы на сцене были запрещены.
Действительно, после того, как Верди отправил либретто (его написал Франческо Пьяве) на одобрение цензуры, он получил из Венеции, где должна была ставиться опера, категорический отказ:
«Его Превосходительство синьор Военный губернатор кавалер де Горшковский выражает сожаление, что поэт Пьяве и знаменитый маэстро Верди не нашли иного поля для проявления своих талантов, кроме этого отвратительно безнравственного и непристойно тривиального либретто".
Верди и Пьяве пришлось перекраивать либретто и менять название название оперы несколько раз, прежде чем одобрение всё же (с большим скрипом) было получено. Во избежание всяческих намёков и совпадений действие перенесли в герцогство Мантуя, которого к этому времени уже не существовало на карте, а короля заменили на герцога.
Так песенка короля стала песенкой Герцога. К сентенции Вергилия в изложении короля Франциска с дополнением Гюго Франческо Пьяве присоединил собственное продолжение, чтобы тенору было что петь.
Заодно он очень изящно поменял траекторию главной мысли, и украсил бородатую мудрость о женском непостоянстве жизнеутверждающей и общепримиряющей концовкой.
Вот так песенка Герцога начинается на итальянском:
La donna è mobile
Qual piuma al vento,
Muta d’accento — e di pensiero.
А здесь близкий к тексту полный перевод:
Женщина непостоянна, как перышко на ветру,
Обманчивы её слова, изменчивы мысли.
Плачет она или смеётся - её лицо всегда прекрасно,
Но и смех, и слёзы - это всё ложь!
Несчастен будет тот, кто ей поверит,
Безумен тот, кто отдаст ей своё сердце!
И всё же тот, кто не изливал свою любовь на её груди,
Не знал настоящего счастья!
Наш русский Герцог Мантуанский
Опера "Риголетто" увидела сцену в 1851 году и имела феноменальный успех. Уже через пятнадцать лет в мире не было театра, который бы её не поставил, включая такие «неоперные» места, как Бомбей, Калькутта и Манила.
В России её сначала пели на итальянском. Только в 1878 году появился русский вариант текста. Его автор - поэт и либреттист Пётр Калашников.
Этот вариант песенки Герцога довольно свободный. Здесь вместо "пёрышка" появился тот самый "ветер мая", который спустя почти сто лет отразился в переводе Антокольского, а в концовку Калашников довольно изящно добавил вишенку на торте - новый логический поворот: "но изменяю первый им я".
Сердце красавиц склонно к измене и к перемене, как ветер мая.
С нежной улыбкою в любви клянутся, плачут, смеются, нам изменяя.
Вечно всё шутят, вечно смеются, и изменяют так же шутя!
Если вам милая не изменила, значит, бесспорно, изменит скоро.
Ласки их любим мы, хоть они ложны: жить невозможно без наслажденья!
Пусть же смеются, пусть увлекают, но изменяю первый им я!
Советские тенора - Лемешев и Козловский - пели изменённые варианты второго куплета, каждый по-своему.
Вот, например, Лемешев:
А вот тоже достойный внимания вариант, правда, сильно сокращённый:
Вот такой тяжеловесный культурно-исторический бэкграунд имеет легкомысленная песенка Герцога Мантуанского, который своей репутацией заядлого ловеласа полностью скомпрометировал интеллектуальные достижения Вергилия и Сенеки в женском вопросе.
Ещё на эту тему 👇
Подборка статей о замечательных женщинах 👇