Настя ждала письмо от Андрея, уже планируя, как она будет добираться до него. По почтовому штампу она определила ближайший к месту нахождения Андрея город, уже думала, как обмануть родителей, чтобы съездить туда тайком от них. Отец уже решил, что весной, когда Настя уйдет в отпуск, он отвезет ее к тетке. А там постарается устроить ее в районе в магазин. Потому что в этом городе устроить нормальную жизнь у нее не получится.
- Поменяешь паспорт, получишь чистый и начнешь все сначала. А то, что не девка – да кто в ваши времена смотрит на это?
Настя молчала, но матери говорила, что не хочет ехать ни к какой тетке, а уж начинать там новую жизнь тем более не хочет. О своих тревогах она рассказала Светлане, которая сразу спросила:
- А он тебя ждет?
- Понимаешь, я хочу сюрпризом, – ответила Настя.
Светлана рассмеялась:
- Ну, ты даешь, подруга! Мало слышала анекдотов про такие «сюрпризы»? Ты представляешь: приезжаешь - а у него женщина дома! А ты, значит: здравствуйте, я сюрприз!
Настя рассердилась:
- А почему ты думаешь, что у него там кто-то есть? Он писал, что все время на службе, так что ему некогда заводить всякие знакомства.
- Ну да, наверное, оно так и есть! – не унималась Светка. – Только девушки тамошние не знают про это. И если захотят его захомутать, то он и про службу забудет!
Светлана перестала смеяться и сказала вполне серьезно:
- Настя, если он тебя не зовет, значит, не нужна ты ему там, понимаешь?
Насте было очень обидно слышать это от Светки, но как ни крути, а подруга права: ни в одном письме не написал Андрей, что скучает по ней или хотя бы написал: «Целую!». Все письма заканчивал словом «Пока!».
Желая перевести разговор на другую тему, она спросила:
-А ваша свадьба когда?
Светлана расплылась в улыбке:
-Мы уже подали заявление, в воскресенье поедем в район: я хочу на свадебное платье гипюр с люрексом, и кольцо обручальное чтоб широкое было! Туфли я себе здесь присмотрела. Помнишь, поступили к нам в магазин венгерские, с бантиком, так вот я себе отложила, с получки заберу.
Она помолчала минуту, потом сказала:
- Я видела Космача твоего. Говорят, живет с какой-то разведенкой. У нее ребенок есть. Где-то в частном секторе у нее домик, там и живет.
Настю резануло слово «разведенка», вернее то, как произнесла его Светлана - с пренебрежением каким-то.
-Да мне все равно, с кем он и где живет! Я и слышать про него не хочу!
-А ведь ты любила его, когда выходила за него, да?
-Да, - ответила Настя, – я и смотреть не хотела ни на кого, а знаешь, сколько ко мне клеилось парней, пока он в армии был? А я все его ждала! Дурочка была!
До Нового года оставалось чуть больше недели, на территории части, где служил Андрей, поставили елку. Сначала хотели поставить на плацу, но командир запретил: строевую никто не отменял, хотя главная задача служивших была в другом. Они прибыли сюда после учебок, многие из них уже успели поработать, среди них были и шахтеры. Они владели инструментом, пригодным для проходки, умели бурить шурфы и закладывать взрывчатку, чтобы потом в туннеле проложить железную дорогу.
Андрей приехал сюда уже тогда, когда часть туннеля была пройдена, он уже вырисовывался своими размерами, в самом начале его свод уже был укреплен, по нему ползли, словно огромные змеи, пучки проводки, упрятанной в резиновые фуляры, выделялись отдельные провода в специальной светлой оплетке. По рельсам, уже проложенным внутри, сновали дрезины, толкающие и тянущие за собой вагонетки с вырубленным грунтом. Где-то сверкали огни сварки, стучали молоты, визжали электрические пилы. Андрей сразу почувствовал себя причастным к чему-то огромному, значимому. Ему нравилась природа этих мест: такая же огромная, суровая. Правда, ему сказали, что он не попал сюда летом, когда тучи мошкары не дают рот открыть – норовят попасть туда, а в тайгу без накомарника лучше и не соваться.
Зато он сразу увидел здешнюю зиму. Она началась сразу, без предупреждения: вчера еще деревья стояли в разноцветном уборе, а сегодня все накрыл снег. Он шел без перерыва несколько дней – то тихий и обильный, то сопровождаемый ветром, который вместе с снеговыми шапками снес с деревьев остатки листвы. Но вместе с тем Андрею нравилась чистота воздуха, несмотря на те работы, которые велись неподалеку. В том городке, куда его направили после института, воздух всегда был насыщен запахами с терриконов, на стеклах оседала сажа. А в родном Липецке даже зимой снег не бывал совершенно чистым: липецкий металлургический завод активно делился с ним серым налетом.
Ирина чувствовала себя почти хозяйкой в квартире Андрея. Она заметно преобразила его быт: везде появились салфетки, красивые вазочки, в умывальнике вместо дежурного зеркала появилась полка с зеркальной дверцей. Она не стесняясь просила у Андрея на все это деньги, и он не отказывал ей. Ему казалось, что он уже привык к вкусным запахам по выходным, к яркому абажуру под потолком. Сначала он противился всему этому:
- Я ведь не собираюсь жить тут всегда, – говорил он Ирине, когда она в очередной раз убеждала его, что нужно купить что-то для кухни или для спальни.
- Конечно, – отвечала ему она, – но ведь сейчас ты живешь, значит, жить нужно в приличных условиях. Это ведь не черновик, который ты потом можешь выбросить!
Они не разговаривали о том, что будет, когда кончится командировка Ирины, когда Андрей отслужит положенные два года. Иногда Андрею казалось, что это совсем не волнует Ирину, но он понимал, что должен что-то сказать ей. Однажды ночью он начал этот разговор.
-Ира, у тебя есть кто-то, – спросил он.
-Конечно, - негромко ответила она, – у меня есть ты.
-А когда ты уедешь? Там тебя кто-ждет?
-Ты ведь не денешься никуда? – вопросом на вопрос ответила Ирина.
Андрей не понял вопроса, но переспрашивать не стал. Ему было хорошо с ней, но все-таки он не видел прежней Ирины, к которой он прикасался с таким благоговением, с такой бережностью! Это была красивая, горячая женщина, которая очень напоминала ему ту самую Ирину, но это была не она.