Вот и вторая часть интервью с Михаилом Кощеевым, который большую часть детства и юношества провел в Северной Корее. Он - один из немногих россиян, кто за последние тридцать лет прошел полный четырехлетний курс обучения в Университете Ким Ир Сена.
Читайте первую часть интервью, если пропустили, и возвращайтесь :-)
– Почему вы выбрали северокорейский вуз? Ведь можно было изучать корейский язык в России.
– Решение об учебе в университете имени Ким Ир Сена после окончания школы при Посольстве я принял по совету Посла России Валерия Евгеньевича Сухинина. Родители одобрили мой выбор. С этого момента началась моя взрослая жизнь и незабываемый опыт обучения в главном северокорейском университете.
Для КНДР в российских институтах ежегодно выделяется бюджетная квота. Взамен уехавших на учебу в Россию нескольких десятков корейских студентов в университет Ким Ир Сен был принят один российский абитуриент – им стал я.
Все иностранцы, а их было около пятидесяти, обучались на филологическом факультете. Наша группа из пятнадцати человек была наиболее разношерстной – большую часть составляли китайцы, остальными её представителями были монгол, вьетнамка, я и студентка из России по линии Общества дружбы России с КНДР Виктория Ткачева. В качестве средства общения мы использовали корейский язык, что, несомненно, способствовало более быстрому усвоению материала.
– И предметы преподавались на корейском?
–Да. Для иностранных студентов («рюхаксен» – так их называют) была установлена своя учебная программа. Честно говоря, спрашивали с нас не так строго, как с местных, но и лениться не позволяли. Больше всего часов отводилось чтению и разбору текстов, устной речи, грамматике и стилистике. Особенностью учебного процесса было наличие идеологических тем в учебниках, но для нас по ним учителя делали снисхождение. Самыми специфичными здесь были изучение идей Чучхе и социалистическая Конституция КНДР.
Последний предмет был одним из моих любимых, так как преподаватель рассказывала весьма интересные вещи о повседневной корейской жизни и случаи из судебной практики, связанные с реализацией этого Основного закона страны.
– Где вы жили во время учебы?
– Вместе с остальными «рюхаксенами» я жил в отдельном общежитии напротив университета, которое располагалось прямо через дорогу от альма-матер. Комнаты там были рассчитаны на двух человек, для обогрева в них был оборудован электрический теплый пол – корейская традиционная технология в современном исполнении. Зимой, когда со светом возникали перебои, температура в комнате не поднималась выше 16-17 °C градусов, поэтому отогреваться мы ходили в баню.
При университете есть большой бассейн, который мы активно использовали для поддержания своей физической формы с учетом обильного питания в столовой.
Кормили нас в основном корейской кухней, хотя были и русские, и китайские блюда. Кстати, уже тогда рис и кимчхи (острая квашеная капуста) стали для меня пищей на каждый день в сочетании с богатым набором корейских национальных яств.
– Наверное, изменилось не только питание, но и образ жизни?
– Безусловно. Такое глубокое погружение в «среду обитания», когда тебя повсюду окружает корейская речь, телевидение и музыка (интернета в общежитии не было), определенно, накладывали свой отпечаток. В течение учебного года для нас организовывали поездки по стране, благодаря чему мне удалось познакомиться со всеми туристическими достопримечательностями КНДР.
Кроме того, иностранные студенты наравне с местными принимали активное участие в культурной жизни университета – раз в полгода мы выступали с песнями, стихотворениями и небольшими сценками на различных мероприятиях по случаю государственных праздников.
По-корейски, насколько я помню, я не мыслил, но на многие вещи начал смотреть немного с другого ракурса. Да, наверное, в юношеском возрасте не хватало драйва, но спустя годы я осознал, насколько уникальным был мой полученный опыт. О студенческой жизни в Пхеньяне у меня остались исключительно теплые воспоминания.