Миша привозит меня в кафе, где я назначила встречу Люде. Это ирландский паб. Лучший в городе. Здесь есть чудесная веранда с видом на тихую улочку с высокими деревьями и цветочными клумбами. Я нашла это место по отзывам в интернете. Спросила у Люды, не против ли она, и она подтвердила, что заведение отличное. Сказала, там очень вкусное светлое пиво.
Я прихожу первой, сажусь за столик под тентом на улице. Погода тёплая, дует приятный южный ветер. Ко мне подходит официант, и я заказываю два светлых пива и закуски: креветки в кляре, гренки с чесночным соусом и начос с сыром.
Вижу, как Люда идёт по улице, и машу ей, улыбнувшись. Она замечает меня.
— Привет! — Я встаю из-за стола, чтобы поприветствовать её, когда она подходит, и Люда первая обнимает меня.
— Привет, Верочка! — Она садится за столик.
— Спасибо, что согласилась встретиться. Я заказала нам пиво и закуски.
— Светлое?
— Да, как ты советовала.
Она улыбается. Сначала кладёт свою маленькую сумочку на колени, потом решает повесить её на круглую спинку стула, но ремешок скатывается, и сумка падает. Люда поднимает её и перекидывает ремешок через плечо.
— Неудобно же, вот, можешь положить сюда, — я показываю на полочку на стене над столиком.
— Да, точно.
Она убирает сумку на полочку. Я вижу, что Люда нервничает. Никак не может усесться, не знает, куда себя деть. Поэтому я и позвала её в паб. Тут неформальная обстановка и можно выпить. Я надеюсь, она расслабится.
Официант приносит нам заказ. Мы с Людой чокаемся бокалами и выпиваем.
— И правда, вкусное пиво, — говорю я.
— Угу. — Люда убирает бокал, и у неё на лице остаются усы от пивной пены.
Она смотрит на меня и смеётся.
— У тебя усы, — говорю ей улыбнувшись.
— У тебя тоже.
Я стираю пену с лица и тоже смеюсь.
Отпиваю ещё, на этот раз аккуратнее, и приступаю к закускам.
Мы с Людой быстро едим и пьём, уж больно вкусно — отзывы не обманули.
Потом Люда расслаблено откидывается на спинку стула и говорит мне:
— Мне не хватало наших посиделок.
— Я надеюсь, что вспомню их. Мне комфортно в твоей компании. Часто мы так встречались?
— Раз в месяц-два. Не всегда в пабе. Мы гуляли. Ходили в парки, в музеи. Ты совсем ничего не вспомнила? — Она смотрит на меня с сочувствием.
— Пока лежала в больнице, мельком вспомнила Альберта, но с тех пор ничего. Все образы какие-то размытые. Событий совсем не помню. Есть вероятность, что я так и не вспомню ничего.
— Вспомнишь, обязательно.
— А ты можешь показать мне ещё фотографии? Есть же что-то, чего я не видела? Это должно помочь.
Люда кивает и достаёт телефон. Я листаю фотографии. Там всё вперемешку. И готовка Люды, и её семья: мама с братом. И её фотографии с моря. Мне всё интересно, поэтому я не хочу их пролистывать, а Люда не против поделиться.
В это время к нам подходит официант, и мы повторяем заказ. Нам приносят новую порцию пива и закусок. Я чувствую, как хмелею, и по Люде видно, что она стала более расслабленной и весёлой.
Мы продолжаем смотреть фотографии и доходим и до наших общих снимков. Люда показывает мне серию фотографий из парка аттракционов.
— Ой, вот этот кадр очень знакомый, — говорю ей. — У меня на телефоне есть похожая фотография. Это я на колесе обозрения, да?
— Да. А вот, ещё такие фотки есть. — Люда пролистывает дальше к снимкам десятилетней давности, и там наше общее селфи тоже в кабинке аттракциона. Мы строим забавные гримасы. Я надула щёки и собрала зрачки в кучу, а Люда показывает язык.
— Какие мы тут молоденькие.
— Да… Мы часто ходили кататься на аттракционах и в студенчестве, и после, а потом ты с Владкой туда ходила.
— С какой Владкой?
Я смотрю на Люду с улыбкой, а подруга тут же меняется в лице. Она смотрит на меня так, будто я палач и собираюсь казнить её. Она округляет глаза и вжимает голову в плечи.
— Мне пора!
Люда вскакивает так резко, что её стул падает. Она хватает с полочки свою сумку, но её руки так трясутся, что она роняет её.
Я встаю и поднимаю сумку.
— Людочка, что с тобой? — Взволнованно смотрю на неё, у меня сердце сжимается от её испуганного вида.
— Я… Я… Мне плохо. — Она начинает тяжело дышать и хватается за сердце.
Я подхватываю подругу за плечи, когда она без сил оседает на пол. Её лицо становится белым, как лист бумаги, на лбу и вокруг рта выступает пот. Люди на нас оглядываются. Один из официантов подбегает к нам.
— Вызовите скорую, скорее! — говорю ему и придерживаю Люду.
Непонятно откуда рядом оказывается Миша, он подхватывает Люду на руки и несёт её на диван в другой стороне веранды.
— Что с ней? Я из машины увидел, что что-то не так.
Я мотаю головой.
Люда остаётся в сознании, только очень бледная. Её трясёт. У неё на глазах выступают слёзы. Она начинает плакать.
— Люда, что такое?
Она поднимается и садится на диване. Часто дышит, а слёзы не прекращают литься.
— Я схожу за водой, — говорит Миша.
Я киваю, и он уходит в здание паба.
Люда смотрит на меня и говорит дрожащим голосом:
— Умоляю, не говори при муже это имя! Ни при ком не говори. Прошу!
— Какое имя? Владка? Почему? Кто это?
— Альберт знает, что ты поехала на встречу со мной? — дрожащими губами спрашивает она.
— Знает.
Люда закрывает лицо руками и начинает плакать ещё сильнее.
— Почему не говорить? Что это значит?
— Потому что Альберт поймёт, что это я сказала. Умоляю, дай мне слово, что ты не скажешь при нём это имя. По крайней мере сейчас, после нашей встречи. Что не скажешь, что это я тебе рассказала. Умоляю, поклянись мне!
— Хорошо, клянусь, — я отвечаю ей, и сама еле стою на ногах от волнения. Сердце отчаянно рвётся из груди. — Но ты ничего и не рассказала. Хотя бы скажи, кто это.
— Не могу. — Люда поднимается и мотает головой. — Прости. Нам лучше не общаться.
— Но почему, Люд? Я не расскажу никому. Я поклялась!
— Я не могу больше так рисковать. И не спрашивай ни у кого об этом. — Люда говорит, задыхаясь от слёз. — Не упоминай то, что сегодня случилось. И не спрашивай про это имя ни у кого, если не хочешь, чтобы этот человек пропал, как Зина!
У меня дыхание перехватывает от её слов.
— Как это понимать?
Люда не отвечает и идёт к выходу, держась за сердце. В этот момент возвращается Миша со стаканом воды. Он протягивает его Люде. Она с обречённым видом забирает воду из его рук и поворачивается ко мне:
— На два слова.
Миша понимающе уходит в сторону. Люда выпивает воду жадными глотками, как алкоголик с похмелья, и говорит мне уже более ровным голосом:
— Скажи водителю, что у меня брат тяжело болеет, и я из-за него плакала. Это правда, вообще-то, так что я даже не наговариваю. Не надо никому знать.
— Люд, прошу, ты моя единственная надежда узнать правду! Я ничего не могу вспомнить.
— Прости. — Она отрицательно качает головой, ставит стакан на пустой столик и уходит.
Люда быстро скрывается за поворотом. Ко мне подходит Миша.
— Что случилось?
— Ей стало плохо с сердцем.
— Почему?
— Переживает из-за брата, он болеет. Она поехала к нему.
— Понятно, — нахмурившись отвечает он. — Может, ей нужно было дождаться скорую?
— Я не знаю. Она ушла.
Я чувствую себя выбитой из колеи. Что это вообще было? Люда так испугалась, будто над ней нависла смерть с косой. Ничего не понимаю.
Я отправляю Люде смс: “напиши мне, пожалуйста, когда будешь дома, чтобы я знала, что ты в порядке. Я больше не потревожу тебя”.
Через секунд десять мне приходит ответ: “хорошо, мне лучше”.
— Ей получше, — говорю Мише.
— Едем домой?
Я киваю.
Мы идём к машине, и я пытаюсь осознать произошедшее.
