Как только Максим исчез из жизни Аглаи, дела пошли в гору. Исчезновением считался его переезд и те редкие дни, когда он не маячил на горизонте. Максим регулярно напоминал о своем существовании, находил сотню разных причин, чтобы завязать с ней диалог. В основном их разговоры касались предстоящего развода, раздела совместно нажитого имущества. Ни о каких чувствах речи не шло.
Максим смирился с тем, что Аглая не простит ему взрывного поведения. Что она никогда не родит ему ребенка. Что в ее охладевшем сердце не возникнет материнских чувств. Аглая — карьеристка. Рождение ребенка она отложила на потом. Когда-нибудь, к сорока годам, не раньше, достигнув всех высот, в ее кипящей идеями и мыслями жизни появится отрезок времени, который она с удовольствием посвятит своему будущему малышу.
Начало истории
До предполагаемых родов осталось не меньше десяти лет. А осиротевший ребенок Максима должен появиться раньше. Аглая думала об этом по дороге в выставочный зал. И там, изучая полупустое помещение, освещенное тусклой потолочной люстрой, она никак не могла выбросить просьбу мужа из своей головы.
Зал был мрачным и холодным. Нужно было продумать освещение, но вначале обсудить с художником расположение картин, чтобы искусственный свет подчеркивал выгодный ракурс полотен.
В центре зала висела единственная картина. От увиденного запершило в горле. Аглая испытала ощущение, похожее на тошноту. Мать приложила младенца к груди, а в ее глазах — боль, усталость, разочарование, слезы, скрытые под маской умиления.
Аглая не знала, пробовала ли она грудное молоко?! Она надеялась, что нет. Воспоминания о маме, о ее опухшем пропитом лице, вызывали у нее отвращение.
Говорят, что с грудным молоком, мать передает ребенку жизненно необходимые ему компоненты. А Аглая, если и впитала в себя что-то похожее на молоко, это непременно должно было быть мутной, белесой жижей с примесью этилового спирта. Лучше этого не знать.
- Ну, как?! - С гордостью спросил художник, останавливаясь за спиной Аглаи. Он смотрел на полотно, поглаживая подбородок, как на произведение искусства, достойное самой наивысшей похвалы.
Будучи исполнителем заказа, Аглая обязана была рассыпаться в комплиментах.
- А почему у матери такие грустные глаза? - Мастерски выкрутилась Аглая.
- Тяжба материнства, - пояснил художник, - эта женщина держит на руках своего новорожденного малыша в последний раз. Он родился с пороком сердца. По статистике пятьдесят процентов младенцев с таким диагнозом умирают.
- Это ваша супруга? - Догадалась Аглая.
- Да.
Художник грустно кивнул. Вот почему от этой картины веяло загробным холодом. Ребенка больше нет.
Родителям гораздо проще. Скорбь и боль утраты когда-нибудь пройдут, и они родят себе нового ребенка. А как быть маленьким, осиротевшим детям?! Что делать несчастному глухонемому ребенку, выросшему в заботе и любви? Аглая не знала материнской ласки. Только оказавшись в детском доме она прочувствовала, что такое спокойствие и безопасность. Но для кого-то детский дом — тюрьма, ломающая судьбы ни в чем неповинных маленьких детей.
Три дня понадобилось Аглае на принятие решения. Последней каплей стал чумазый мальчишка, который в пробке протер тряпкой лобовое стекло. И посмотрел на Аглаю в надежде на вознаграждение. Она опустила стекло:
- Где твоя мама?
- Дома!
Аглая, расщедрившись, протянула мальчугану тысячу рублей. Лучше бы не видеть, как выкатились наружу его голодные, впалые глаза. Он вытянул купюру с опаской. Боясь, что добрая тетенька на «Солярисе» всего лишь подшутила, что в последний момент она заберет вознаграждение себе. И прогонит грязного мальчишку, как поступали большинство людей.
Он сразу же куда-то умчался, растворившись в потоке гудящих машин. А Аглая, подстроившись под черепашье движение, позвонила Максиму.
- Я согласна, - выдохнула она в трубку.
Молчание. Максим не ожидал, что супруга примет такое решение. Он начал заикаться:
- Аг..глаш…. Ты серьезно?
- С одним условием. После всех проверок я выплачу тебе твою долю, мы подпишем документы и вы оба! И ты, и твой сын… оба исчезнете из моей жизни.
- Обещаю! Аглаш… - Максим был вне себя от счастья. Показалось, что он вскочил со стула. Резко, так, что он с грохотом опрокинулся назад, - я сегодня приеду к тебе… к нам. В нашу квартиру. И мы все обговорим.
Максим примчался вечером. Он не воспользовался своими ключами. Муж нажал на звонок. Войдя в квартиру, в уютное, семейное гнездышко, где они вместе делали ремонт, где планировали будущее, он посмотрел на расправленную постель и мечтательно вздохнул:
- Помнишь…
- Нет! - Оборвала его Аглая, запахивая на груди халат.
Улыбка на лице Максима потухла. Он прошел дальше, в большую комнату, где стоял диван, напротив него не стене висел огромный, плоский телевизор. Под ним — низкая тумба. Больше ничего. Максим подумал и указал на угол:
- Здесь мы поставим кровать. Здесь… - Он обрисовал руками прямоугольник, - письменный стол.
- Зачем ему стол? К тому моменту, когда твой сын… - Аглая выделила слово «твой», чтобы муж не забывался, - когда он пойдет в коррекционную школу, вас уже здесь не будет.
- Нужно создать атмосферу. Здесь — уголок с игрушками. Я буду спать на диване. Ты же не впустишь меня в свою постель?
Аглая молча усмехнулась. Не только не впустит, она запрет дверь в спальню на замок. Рано утром будет отправляться на работу, возвращаться поздно вечером. Ужином можно пренебречь. Полезно для фигуры. Примет ванную и ляжет в постель. А Максим пусть сам, в одиночку справляется с сыном. Аглая его не рожала. Она ему не мать.
Прежде, чем покинуть квартиру, Максим задержался на пороге. В его глазах появился печальный, тусклый блеск.
- Знаешь, Аглаш, я мечтал, что ты родишь мне сына. Что мы вместе будем обустраивать детскую комнату. Покупать ему игрушки…
- На что?! Дети требуют огромных, непрерывных вложений. Прежде, чем мечтать о сыне, брать на себя ответственность, подумай, на какие деньги ты собираешься его содержать?! Надеешься на пособия от государства?!
Прозвучало довольно-таки колко. Максим не допускал такого отношения, но сейчас вынужденно проглотил оскорбительное заявление супруги и напоследок произнес:
- Я позвоню. А ты пока подготовь все документы. Список я отправлю сообщением.
Список оказался внушительным. Начиная с информации о составе семьи, заканчивая доходами Аглаи. Эта справка должна была полностью перекрыть пробелы в доходах супруга. Именно на это и надеялся Максим.
Он позвонил в пятницу без четверти десять, когда Аглая подъехала к офису важного клиента. Она заглушила двигатель автомобиля и с неохотой приняла звонок.
- Аглаша! - Нервно произнес Максим, - нас срочно вызывают в опеку. На разговор. Там будет психолог…
- Я сейчас не могу, - прервала его Аглая, сгребая с сидения папку с примерами работ.
- Это важно! Мы должны проявить заинтересованность в ребенке! В противном случае…
- У меня — клиент. Ты же знаешь! Меня пригласил к себе Печонкин. Это для меня сейчас важнее всего. В том числе, важнее твоего сына. Я думаю, катастрофы не случится, если ты придешь туда один.
- Случится! Ты — моя жена! - напирал Максим, - и ты обязана участвовать во всех процессах!
- Я ничего тебе не должна! - Напомнила Аглая и пригрозила, - если ты будешь на меня давить, я сегодня же подам заявление на расторжение брака. Будем разводиться через суд! Я найму юриста…
- Ладно, ладно! - Раздраженно произнес Максим, проявляя нетипичное для его взрывного характера ангельское терпение по отношению к супруге. - Я постараюсь перенести встречу на другое время. Когда ты сможешь?
- Не раньше, чем в четыре дня.
Аглая диктовала ему свои условия. А Максим впервые в жизни шел на поводу. У него не оставалось иного выхода, кроме как подстраиваться под супругу.
Печонкин встретил Аглаю на пороге кабинета. Собственно, кабинет и был тем самым местом, который требовал мнения профессионального дизайнера и ее не менее профессиональной руки. Аглая разложила на столе эскизы работ. Сделала необходимые замеры, пока Печонкин изучал ее работы. Одну из них он рассматривал «вверх ногами», сделав при этом очень умное лицо.
Ее предупредили, что Печонкин терпеть не может, когда его поправляют, когда прилюдно выставляют дураком. В присутствии секретарши и доверенного лица Печонкина, Аглая с улыбкой развернула эскиз. И заметила:
- Так гораздо удобнее.
Стук сердца секретарши эхом разлетелся по всему кабинету. «Доверенное лицо» побледнело. Они переглянулись, а Печонкин одобрительно кивнул:
- Вы правы. Так гораздо удобнее.
Он откашлялся и жестом прогнал лишние уши из кабинета, оставшись с Аглаей один на один. Он искоса заглядывал в ее декольте, особенно в те моменты, когда она склонялась над столом и делала в чертеже пометки. Ничего особенного. Вырез ее блузки был неглубоким, но Печонкин отчаянно пытался в нем что-то рассмотреть.
- Аглая, а вы замужем? - Поинтересовался далеко немолодой мужчина. На вид ему было примерно шестьдесят. Возраст придавали залысины на макушке и надутый живот.
- Да, - коротко ответила Аглая.
- Вы не носите обручальное кольцо.
Весомый аргумент. Только на этот случай для особо любопытных клиентов у Аглаи был заготовлен правдоподобный ответ.
- Я поправилась. Кольцо не налезает на палец.
Обручальное кольцо она бросила в физиономию мужа. А тот подобрал его с пола. Мелочный мужичонка. Аглая думала, что вечно испытывающий нужду в деньгах Максим сдал ее обручальное колечко в ломбард.
Каково же было ее удивление, когда, встретившись с ним возле здания органов опеки и попечительства, Максим протянул ей то самое кольцо. И попросил:
- Надень! Для надежности.
Колечко пришлось ей в пору. Даже слегка великовато. Расставание с мужем стоило Аглае бесчисленное множество убитых нервных клеток и пять килограммов веса. Худоба была ей к лицу. А нервные клетки, как известно, не восстанавливаются. Отсюда бессонница, успокоительные таблетки, которые начинали действовать только к утру. Литры выпитого кофе. Спасибо баристе, чудодейственный напиток которого мгновенно бодрил и придавал Аглае сил.
В кабинете психолога громко тикали настенные часы. Этот звук раздражал Аглаю. Складывалось ощущение, что часы — это негласная проверка на стрессоустойчивость будущих опекунов.
Максим нервно ерзал на стуле. Он боялся, что Аглая ляпнет что-нибудь не то. Прежде, чем зайти в кабинет, Максим дал наставление прямолинейной супруге. Научил, как ей себя вести. Но так и не дождался от нее ни обещания, ни поддержки. Аглае было все равно.
Ну, подумаешь, откажут в опеке?! Что с того? Она хотя бы попыталась. Совесть Аглаи будет чиста. А дальнейшие действия Максима ее не интересовали. Он может еще раз жениться. Найти себе достойную пару, женщину которая до умопомрачения любит детей. И, наконец-то, оставит Аглаю в покое.
Когда в кабинет, извинившись за опоздание, вошла психолог, строгая женщина с зализанной прической и очках, Максим подпрыгнул на стуле и растянул фальшивую улыбку.
- Здравствуйте! Ничего страшного! - Любезно простил он психологу ее опоздание, которое затянулось на долгие двадцать минут. Все это время они сидели молча и слушали громкое тиканье настенных часов.
- Что ж, приступим! - Женщина ознакомилась с характеристикой супругов. Она посмотрела на Аглаю, выдержала паузу и задала первый, точечный вопрос, - почему у вас нет детей?
- Мы много раз планировали… - Сбивчиво затараторил Максим, - но у нас не получалось.
«Ну, да! Ну, да!» - Подумала Аглая, иронично вздернув бровь. Она не взяла в расчет, что перед нею — психолог, который жадно ловит каждый мимолетный жест. И сейчас, заметив несогласие в каменном лице Аглаи, она повторила свой вопрос:
- Я хочу, чтобы ответила Аглая Викторовна. Почему у вас нет детей?
- Я не планировала в ближайшее время обзаводиться детьми, - честно ответила Аглая.
Это провал! Максим забыл, как дышать. Его легкие едва не взорвались от переизбытка кислорода.
- Аа… ээ… - Растерялась психолог, напоминая Аглае цель ее визита, - вы собираетесь взять под опеку ребенка.
- Да. Это вынужденная мера. Мальчик потерял маму, но у него есть родной отец. А я… - Аглая неожиданно улыбнулась побагровевшему от волнения Максиму, - а я… как истинная любящая жена должна во всем поддерживать своего супруга.
Психолог сделала пометку и отправила Аглае новый, щекотливый вопрос:
- Вы готовы заменить мальчику маму?
- И да, и нет.
На мгновение Максим расслабился и даже пару раз прерывисто дохнул. А теперь опять напрягся и, качнув головой, уставился в пол.
Аглая знала ответ на этот вопрос. И никто не способен убедить ее в обратном. К черту эту психологию! Сплошная теория нравов и правил. Что они знают о чувствах сироты, если не испытали эту боль на собственной шкуре?! Если сами никогда не воспитывались в приемных семьях. Прочитали в книжке?! Наслушались фальшивых обещаний будущих опекунов? Насмотрелись на показательные представления, когда являлись в их семьи с проверками по предварительному звонку. И теперь думают, что они познали эту жизнь! Смешно. И одновременно грустно. А Аглая видела обратную сторону этой сиротской жизни. Она ее прошла.
- Я готова принять этого ребенка, - сдержано ответила Аглая, - но никто и никогда не заменит ему... родную мать...