Без лишних предисловий, сразу к списку:
1. Гузель Яхина «Зулейха открывает глаза»
История о раскулачивании 1930 года в одной татарской деревне. Яхину много критикуют, но я люблю её стиль. Она, кстати, упоминает, что Зулейха образ собирательный и роман основан на воспоминаниях большого количества раскулаченных.
Зулейху вместе с другими переселенцами отправляют в вагоне-теплушке в Сибирь, где им предстоит выживать в глухой тайге на берегу Ангары без пищи, крова и тёплой одежды.
«Кому-то было отпущено жизни с щепотку, как ее дочерям; кому-то – с горсточку; кому-то – неизмеримо щедро, целыми мешками и амбарами, как свекрови. Но смерть ждала каждого – таилась в нем самом или ходила совсем рядом, кошкой ластилась к ногам, пылью ложилась на одежду, воздухом проникала в легкие. Смерть была вездесуща – хитрее, умнее и могущественнее глупой жизни, которая всегда проигрывала в схватке».
__________
«Игнатов не понимал, как можно любить женщину. Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину? Как?»
2. Марина Степнова «Женщины Лазаря»
Семейная сага, охватывающая период от начала XX века и до наших дней. В центре повествования гениальный ученый Лазарь Линдт и три его женщины: юношеская любовь и ныне жена его старшего приятеля – Маруся, Галина, в которую Лазарь влюбился после войны, и внучка Лида.
«Это было счастье, счастье, о котором никто не хочет мечтать, потому что никто не верит, что оно такое кухонное и простое».
____________
Торопиться вообще нельзя, сила — в умении отдаваться частностям, а жизнь — жизнь состоит из мелочей. И только собрав эти мелочи в один непрерывный узор, только гладко замкнув каждую деталь с другой, можно было надеяться на то, что дом — когда-нибудь — из бесконечно долгой выдумки превратится в самую настоящую правду. Именно поэтому так важно было не ошибаться в деталях».
3. Яна Вагнер «Вонгозеро»
Роман-апокалипсис об эпидемии гриппа. Смертельного гриппа, охватившего Россию и заставившего людей спасаться, кто как может. В центре сюжета - молодая женщина с мужем и сыном от первого брака.
«Никому не могло прийти в голову, что огромный мегаполис, гигантский муравейник площадью в тысячу километров можно запечатать снаружи колючей проволокой, отрезать от внешнего мира. Что в один день вдруг перестанут работать аэропорты и железнодорожные вокзалы, и пассажиры, которых высадили из пригородных электричек, будут стоять на перроне замерзшей, удивленной толпой, как дети, у которых в школе отменили занятия, со смешанными чувствами тревоги и облегчения, провожая глазами уходящие в город пустые поезда».
4. Людмила Улицкая «Казус Кукоцкого»
Из всех произведений Улицкой, а читала я у нее почти всё, этот роман стоит для меня особняком. Самый сложный, драматичный, на разрыв. Тема, которая не потеряет актуальности вообще никогда. Книга, которую хочется обсуждать.
Главный герой - потомственный медик, профессор-гинеколог Павел Алексеевич Кукоцкий и его семья, от момента создания советского государства до середины 1960-х годов.
«Достоинства жены восхищали его, а недостатки умиляли. Это и называется браком.
____________
«Высшая безымянная мудрость заключалась в том, что из одной-единственной клетки, образованной из малоподвижной и слегка расплывшейся яйцеклетки, окруженной лучистым венцом фолликулярных клеток, и долгоносого, с веретенообразной головкой и спиральным вертлявым хвостом сперматозоида с неизбежностью вырастает человеческое существо, полуметровое, орущее, трехкилограммовое, совершенно бессмысленное, а из него, повинуясь все тому же закону, развивается гений, подонок, красавица, преступник или святой...».
5. Елена Чижова «Время женщин»
Три одинокие старухи - Ариадна, Гликерия и Евдокия, живут в 50-60-ых в Ленинградской коммуналке с немой девочкой, которая общается с ними при помощи рисунков, и старухи эти становятся для нее самыми близкими людьми…
«– Святые, – Ариадна говорит, – о дне завтрашнем не помышляли. Будет день, будет и пища. – Ага, – головой крутит. – Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Святые-то на пенсии наши не жили. Вон им – то хлеба подарят, то золотой поднесут…
_____________
– Любо-овь… – Евдокия носом крутит. – Только раньше надо было – пока подол пустой… А с дитем, да с таким, как Софья… В общем, – итожит, – вот вам мой сказ: ребенок в возраст войдет, тогда уж пусть выходит. Хоть за кого, хоть за пятерых разом. А любовь эта… Лучше бы не было ее – этой вашей любви…
– Грубая ты, – Ариадна головой качает, – а любовь – это же такое счастье…"
6. Дина Рубина «Русская канарейка»
С этой трилогии («Желтухин», «Голос» и «Блудный сын») о семье одесской и семье алма-атинской началась моя любовь к Рубиной, поэтому выделяю именно это произведение. Очень хочется перечитать, надо выделить время и окунуться вновь в эту чарующую атмосферу, помнится, оторваться было невозможно.
«Рождению гениального замысла не всегда сопутствует всеобщее признание. Напротив, окружающие, как известно, принимают всё новое и оригинальное в штыки».
_____________
«Вдруг воссиял большой медный таз на огне: это в саду под яблоней Стеша колдует над вишневым вареньем. В самой середке густой багряной мякоти подбирается, подкипает крошечный вулкан лаковой вишневой пенки. И она, Эська – восьмилетняя, босая, в цветастом сарафане – стоит с блюдечком в руках, ждет своей порции сладкого – сладчайшего! приторного! – приза. А Стеша месит палкой в тазу вулканическое озерцо, испуганно покрикивая: «Сдайте назад, барышня, ну-ка! Обвариться можно сию минуту, не дай боже!» Но девочка не отходит, завороженно глядя на вулканчик в центре раскаленного багряного озера, облизывая губы, словно на них уже запеклась вожделенная лиловая пенка».
7. Оксана Васякина «Роза»
Последняя часть трилогии автора, где красной нитью – туберкулез Светланы, тёти главной героини, собственно, самой Оксаны Васякиной, и боль и депрессия, вплетенные в канвуискусства. Ох, как налетели на меня коршуны в комментариях, когда я писала об этом романе, с требованием запретить подобного рода литературу. Значит, хорошие сапоги, надо брать)) Очень эмоциональное чтение, давно такого не помню.
«Иногда я спрашиваю у себя, почему для письма мне нужна фигура извне: мать, отец, Светлана. Почему я не могу написать о себе? Потому что я — это основа отражающей поверхности зеркала. Металлическое напыление. Можно долго всматриваться в изнаночную сторону зеркала и ничего не увидеть, кроме мелкой поблескивающей пыли. Я отражаю реальность.
_________________
Мне не нравились эти праздники. В них для меня не было места. Моим делом было помочь матери донести пакеты, подарить свои поделки, поесть и пойти в комнату смотреть телевизор. Я сидела в бабкином кресле, щелкала пультом и размышляла о семье. Я сделала вывод, что в моей семье все существуют для какой-то пользы».
8. Елена Катишонок «Жили-были старик со старухой»
Самое лучшее, на мой взгляд, произведение автора. Опять же – это семейная сага, один из моих самых любимых жанров в литературе, повествовует о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, что подразумевает три прибалтийские губернии - Эстляндскую, Курляндскую и Лифляндскую.
«Жена повторяла: стерпится – слюбится. Но настойчивое это «на кой», несмотря на несколько выпитых рюмок, вертелось в голове, как маринованный гриб под вилкой: он-то знал, что должно быть только наоборот: слюбится – стерпится, а все остальное – от лукавого».
______________
Но не в том ли бесценное достоинство прошлого, что его можно извлечь из послушной памяти в любую минуту, а порой оно внезапно - и часто помимо желания обладателя - встрепенется само, окликнутое то ли полузабытой мелодией, то ли тонкой струей щемящего душу запаха, будь то корица, разогретое машинное масло или веточка жасмина, которая сейчас валяется в пыли на трамвайной остановке, а там, в прошлом, украшает петлицу и пребудет в том положении вечно. Человек - хозяин своего прошлого, равно как и наоборот, что тоже не редкость».
9. Вера Богданова «Сезон отравленных плодов»
Роман о потерянной юности, запретной любви двоюродных брата и сестры и терактах 2000-ых. Книгу называют голосом поколения, но это скорее собирательный образ, и Женя – просто его лицо. Довольно жесткое отношение к героям у Богдановой, но написано прекрасно, читала, не отрываясь.
«Жуткие новости были фоном нашего детства и юности и стали в какой-то момент нормой. И порой делается очень тревожно, когда всё хорошо, - потому что этому «хорошо» сложно доверять. Потому что в любой момент оно может полыхнуть и исчезнуть.
______________
Она будто сидит и ложкой неохотно жрёт говно, потому что лучше жрать его, чем голодать. Возможно, ждёт, когда пойдёт варенье, но варенья нет. Возможно, ей просто скучно. Она попала в Зазеркалье, в фантомный мир собственных страхов, надежд, проекций и выбраться не может».
10. Наталья Нестерова «Жребий праведных грешниц»
Сага из четырех частей («Сибиряки», «Стать огнём», «Возвращение» и «Наследники») о большой сибирской семье Медведевых во главе с суровой Анфисой с 20-ых годов XX век до наших дней. Великолепно прописанные судьбы, сибирский говор и специфичный юморок.
«Жизнь девочки-девушки до замужества представляла собой подготовку к семейной жизни. Ее учили прясть, вышивать, шить, ткать. С семи лет она уже сама готовила себе приданое и подарки родственникам будущего мужа, вручаемые на свадьбе. В шестнадцать лет она умела доить корову, работать на сенокосе, обрабатывать лен и коноплю, чисто убирать в доме и на подворье, ходить за малыми детьми на примере младших братьев и сестер. Если таковых не было, то у родственников нянчила. С семи лет, после первых заданий по пригону гусей, объем учебы нарастал, и к восемнадцати девушка становилась полноценной работницей. Но мать никогда не учила ее готовить еду. Потому что невестка не должна нести в мужний дом привычки и рецепты родного дома. Хозяйничать в кути у печи с казанами, кастрюлями ее наставляет свекровь. Чтобы девушка, когда придет время, сама став свекровью, передала семейные обычаи собственной невестке».