Глава 7
Алина
– Мой младший сын наверняка хотел бы быть здесь и познакомиться с вами, дамы, – сказал Денис Аркадьевич, полностью разрушая то чувство комфорта, которое я начала обретать в этой тесной компании. – Я бы хотел, чтобы он смог сделать это сегодня вечером.
– Есть ещё один? – выпалила я и в шоке зажала рот рукой. Рядом со мной Николай затрясся от тихого смеха. Наш дом, где прежде обитали одни только девочки, оказывается, должен был принять в свои стены не троих, а четверых мужчин?! Тогда слабая половина будет в меньшинстве. Трое против четверых. Это показалось слишком… Я поставила свой бокал с дрожащим звоном, решив, что сегодняшней дестабилизации с меня хватит на всю жизнь, большое спасибо. Мама выглядела так, будто хотела обменять свою родную на новую, более милую дочь. Но могла ли она действительно винить меня в том, что я сейчас на грани обморока?
Денис Аркадьевич, однако, просто усмехнулся:
– О, Юлечка. Ты разве не рассказала своей дочери, что у меня трое сыновей?
– Это вылетело у меня из головы, – пробормотала мама, немного смущённая, хотя её новый муж с любовью похлопал по её ладони.
– Да, у меня трое сыновей, – Денис Аркадьевич снова обратился ко мне, наконец всё прояснив. – Только трое, так что не волнуйся. Мой младший, Борис, трудится за пределами страны, поэтому не смог прийти сегодня на ужин. Он врач, – усы гостя растянулись над широкой гордой улыбкой. – Он работал в Сирии, помогая там нуждающимся детям.
– Мы поняли, пап, – слегка рассмеялся Николай. – Борька твой любимец. Может быть, лучше, чтобы он пока не вернулся в город. Дай нам двоим хотя бы шанс побороться за твоё внимание.
Леонид ухмыльнулся шутке брата.
Но я была не в том настроении, чтобы признать, что холодный фасад Леонида исчез. Когда у меня, очевидно, появилась заметная реакция на это «пока», Денис Аркадьевич снова обратился ко мне.
– Он скоро вернётся домой, так что ты сможешь с ним встретиться. Он примерно твоего возраста. Я думаю, вы с ним действительно поладите.
Логическая часть моего мозга поняла, что тот, кто занимается здравоохранением сотрясаемой войной стране, не может быть таким уж плохим. Возможно, если бы я выспалась прошлой ночью, чтобы обдумать это, то даже смогла признать, что, Денис Аркадьевич говорит, как хороший человек, не задумавший ничего дурного. Но прямо сейчас, столкнувшись с перспективой укрепления в моей жизни четырёх совершенно новых мужчин, о которых не просила, я не могла быть менее взволнована встречей с загадочным сводным братом номер три.
***
Николай
– Я постираю, а ты вытри, – неохотно сказала мне Алина, пока мы стояли в тёплом свете кухни их дома. Ужин закончился несколько минут назад, и я мог сказать, что моя подруга была ошеломлена произошедшим. Это было заметно по тому, как она поспешила принялась мыть посуду, едва вышла из столовой.
Кто мог винить её в этом? Уж точно не я, поскольку случившееся для меня тоже было неожиданным событием. Слишком много странностей в попытках принять и приспособиться к новой семейной динамике. Дополнительный элемент в виде страсти к Алине, которая оказалась моей сводной сестрой, не помогал привести мозги в порядок. Такие страсти обычно в мыльных операх показывают. Даже представить себе не мог, что в нашей семье когда-нибудь нечто подобное может случиться.
Я послушно взял кухонное полотенце, висевшее на ручке дверцы духовки, и, приподняв бровь, рассматривал милый узор из нарисованных цыплят, которых явно выбрала Алина. Она заметила, что на них смотрю, и сказала, нахмурившись:
– Никаких шуток по поводу декора. Помни, ты – гость.
– Неужели в самом деле просто гость? – я подразнил её, подойдя и встав рядом у раковины. Не смог не прижаться своим плечом к её плечу, хотя, учитывая нашу разницу в росте, это было сделать трудновато. Но я искал любой повод прикоснуться к ней.
– Теперь мы семья, Коля, – сказала она, и я как будто услышал глубокий, усталый вздох, который она хотела выпустить, хотя и сдерживала его. Однако Алина не могла полностью сдержать свои чувства. Её прекрасное лицо всегда было открытым и уязвимым, несмотря на показную твёрдость. Это было то, что не давало бы мне спать по ночам, если бы я принадлежал к тому типу мужчин, на которых очень сильно влияет женщина.
К счастью, я не из тех.
Тем не менее, Алину немного задело, что её лицо не смогло не сморщиться в гримасе. Что-то в очевидном отвращении девушки к нашему новому семейному устройству было похоже на отказ. Но я сделал то, что у меня получалось лучше всего: взял себя в руки и успокоился. Вернее, почти, поскольку в присутствии Алины сдерживаться мне всегда было трудно.
– Мне следовало бы обидеться, – сказал я ей легкомысленно. – Но вместо этого предпочитаю не принимать то выражение лица, которое ты сделала, на свой счёт.
– Знаешь, дело не в тебе, – успокоила она меня, и нежность в её голосе была словно уютным одеялом для моего мозга. Алина капнула на щётку мыло для мытья посуды, прополоскала её под проточной водой и начала аккуратно смахивать остатки с тарелки. – Просто… это всё слишком неожиданно. Совершенно новая семья. Мне нравилось, как было раньше.
– С нашими родителями всё меняется. Но это не значит, что они должны становиться другими для нас, – искренне сказал я ей. Затем, поскольку никогда не мог устоять перед желанием пошутить и заставить Алину улыбнуться, добавил: – Хотя, очевидно, я ожидаю, что с этого момента ты будешь называть меня самым дорогим сводным братом.
Её смех ослабил давление в моей груди, которого я прежде не заметил. Стало немного легче сказать, что будет дальше.
– Знаешь, нам с Леонидом тоже нелегко. Это действительно большие изменения. За эти годы в нашей семье многое произошло, и Леонид чем-то похож на тебя.
– Здрасте, приехали! – сказала Алина, явно обиженная.
Я фыркнул от смеха.
– Я имел в виду это как комплимент, глупышка. Дай мне эту тарелку, – я схватил посудину и начал её вытирать, объясняя. – Я хотел сказать, что у вас с Леонидом есть эта… не знаю… уравновешенность. Вы практичны, тверды в своих убеждениях, и всё это потрясающе. Но вы оба не очень хорошо переносите перемены. Знаю, ты справишься с этим, и Леонид тоже. Блин, мой старший брат – самый крутой парень, которого знаю. И не только так, как вы видите на работе. Он пережил много всякого: потерял маму, когда был маленьким, и принял меня и Бориса в свою жизнь, во многом заменив нам отца.
Я покачал головой и поджал губы. Вспоминать некоторые вещи стало трудно.
– Должно быть, это было тяжело, – призналась Алина, и её слова сопровождались сладким сочувствием. – Я этого не знала. О нём, я имею в виду. Спасибо, что сказал.
Ей не нужно было говорить мне, что именно она имела в виду. Я и так смог увидеть в её серых глазах, затенённых в полутёмной кухне, мелькнувшую искру интереса. Раньше видел такое выражение на лицах многих женщин. Когда искал близости, это пригождалось. Чтобы справиться с той ерундой, которая засоряла мой мозг, проистекая из испорченного детства, я осторожно показывал дамам частичку уязвимости. Это было частью моей тактики соблазнения. Я больше этого не делал, но всё равно знал, как оно работает. Алина определенно проявляла признаки смягчения.
Жаль, что я случайно соблазнил её. Для моего брата. Какой дурацкий поступок! Я понял это лишь теперь! Но, если быть честным, Алина в любом случае никогда не будет иметь для меня такого же значения, как для Леонида. Мне никогда не удавалось сохранить настоящие отношения, а у них двоих действительно есть схожая – серьёзная, приземлённая – энергия. И судя по тому, как старший брат практически помог вырастить меня и Бориса, я знаю, что Леонид станет отличным отчимом для дочки Алины. Так что, возможно, это всё к лучшему.
Она молчала, пока я всё обдумывал, ожидая, пока закончу. Итак, я проглотил странные чувства, которые отказывался называть ревностью, откашлялся и двинулся дальше.
– Не говори ему, что это сказал, но Леонид – лучший старший брат, о котором я только мог мечтать. Он всегда был для меня опорой, даже когда ему самому не на кого было опереться.
– Вообще, как вы оказались братьями? – спросила Алина. Она уставилась на посуду, которую мыла, пытаясь снять напряжение. – Если ты не против рассказать, конечно же.
– Не против, – сказал я. – Если ты согласна услышать печальную предысторию.
– Согласна, – заверила она меня.
Ладно. Это было немного тяжеловато, но что-то в позднем часе и долгом дне, который мы оба провели, открыло шлюзы для такого рода разговоров. Чёрт, возможно, это были и наши новые странные семейные роли. Пыталась ли она изменить меня с помощью моих собственных проверенных техник соблазнения? И если да, то какова была цель? Терапия? Блин, если бы я знал!
Я тщательно объяснил, в самых простых выражениях, как оказался в доме Огнецветов. Типичная история проблемного юноши, родители которого больше заботились о себе и своих различных пороках, чем о том, как хорошо заботиться о ребёнке.
– Мы с Леонидом были лучшими друзьями в школе, и теперь казалось забавно думать, что мне всегда хотелось, чтобы мы были братьями. Меня наконец забрали у Филатовых, когда было около четырнадцати. Особенно ужасный инцидент, который уже почти не помню, связанный с пьянкой, поножовщиной и звонками соседей в полицию, закончился тем, что моих родителей признали виновными, лишили родительских прав и даже посадили. Это принесло больше облегчения, чем что-либо ещё, и поскольку я всё равно очень много времени проводил в доме Леонида, Денис Аркадьевич был достаточно любезен, чтобы принять меня. То, что должно было быть временным, стало постоянным. Пока социальные работники пытались найти подходящего живого родственника, чтобы отдать ему на воспитание, Денис Аркадьевич официально усыновил меня, а остальное уже история. Думаю, что у нашего отца есть своего рода святость, особенно после того, как он проделал нечто подобное с Борисом, – закончил я рассказывать Алине, пока мы домывали посуду. – Но наш брат сможет сам рассказать тебе свою историю, когда вы встретитесь. Могу поспорить, что они с Эллой действительно поладят, несмотря на всё это их занудство.
Алина засмеялась и толкнула меня так сильно, что я чуть не упал.
– Не называй моего ребёнка ботаном!
– Я имел в виду ботана в качестве комплимента! – я сказал ей правду, хотя ещё оправлялся от собственного смеха. – Если серьёзно, Элла такая классная. Я рад, что наконец-то встретил её, даже если никогда не забуду то, что она рассказала мне о сороконожках во время ужина, – я сделал вид, что вздрогнул от отвращения, Алина рассмеялась.
– Элла особенный ребёнок, – согласилась она.
– Я знал это ещё до того, как встретил её, – подтвердил я. – Она давно бывала в комнате с насекомыми в зоопарке, или ей запретили после инцидента с третьим днём рождения?
Пока мы с Алиной говорили о её любимой теме, то есть о дочери, я прислонился к кухонной стойке и почувствовал, что постоянно улыбаюсь. В конце концов, девочка сама услышала, как мы смеёмся над чем-то, что она сделала месяц или около того назад, и ворвалась на кухню с искусственной энергией сонного ребёнка, который не успел лечь спать. Я с восхищением наблюдал, как Алина договаривалась с Эллой о времени сна.
Алина была очень хорошей матерью, и хотя я это уже знал, увидеть её в действии было совершенно новым открытием. Если бы я был сильнее увлечён ею, чем сейчас, этот момент на кухне стал бы отправной точкой, что довела меня до крайности. Крайности под названием «любовь».
До того, как Алина пришла на работу в «Кузницу вкуса», я не был уверен, что раньше испытывал такие сильные чувства к женщине. По крайней мере, с тех пор, как состоялось моё первое серьёзное увлечение после полового созревания, которое усиливалось бушующими гормонами. В тот момент, когда я встретил Алину и увидел её точёную великолепную фигурку, эти соблазнительные веснушки на носу и хладнокровную уверенность, с которой она держалась, то сразу очаровался.
До Алины я никогда не боялся приближаться к женщинам. Но был практически до чёртиков напуган мыслью о том, чтобы сделать первый шаг в её сторону. По крайней мере, этому нашлось объяснение. Алина Царёва была совершенно не тот типаж, к которому привык. Даже если бы в моём распоряжении оказался целый арсенал навыков соблазнения, то всё равно понимал: нет смысла пытаться реализовать свои фантазии, поскольку мне в отношении неё хотелось большего. То есть просто близость – это отлично, а глядя на неё, я думал об том, чтобы стать парой.
Увы. Алина редко с кем-то встречалась, если вообще встречалась. И уж тем более её нельзя было назвать девушкой, которая предпочитает одноразовые встречи. Будь она такой, я бы сразу догадался. Но Царёва оказалась крепким орешком. Да что толку теперь думать об этом? «Корабль всё равно уплыл, Николай. Она теперь твоя сводная сестра», – подумал я и вздохнул. Что ж, это можно считать почти облегчением.