У кого руки чешутся? У кого чешутся — чешите в другом месте
В.С. Черномырдин, выступление в Государственной думе РФ, 8.10.97 г.
Здесь уже сделана попытка вывести общее правило для обеспечительных мер в гражданском деле:
Сразу скажу, что эта статья, конечно, написана не просто так. Мне попало в руки определение суда, которым он отказывал в применении обеспечительных мер при рассмотрении дела в третейском суде, в котором не просто федеральный судья нарушила явным образом все названные в статье правила, но ещё и отполировала своё определение вот таким чудесным образом:
То есть судья попросту написала: а вот что хочу, то и ворочу. Ну, напоминать суду, что вообще-то суд, вынося любой судебный акт, вовсе не свободен от обязанности суда его составить законным и непременно обоснованным, полагаю излишним. И никакого произвола у суда в данном случае нет. Тут — именно обязанность опираться исключительно на материалы дела и на нормы, а не право.
И, если бы принятие обеспечительных мер было бы именно правом, а не обязанностью суда, то в законодательстве не существовало бы обязанности рассматривать подобное обращение, причём в сроки, в которые такое обращение было разрешено, причём однозначно, причём судебным актом, который, повторю, должен быть и законным и обоснованным, то есть основанным исключительно и только на материалах, представленных стороной, которая требует обеспечительные меры, и... если принятие обеспечительных мер есть не обязанность суда, а право оного, то и обжаловать такое определение было бы никак невозможно, а это — не так, обжаловать определение в этом случае как раз можно, а часто и нужно.
Так что судья, написав подобное... скажем так... несколько не подумала, ну или просто позаимствовала фразу откуда-то, не слишком проанализировав смысл её.
Это не удивительно при современной загрузке судов, вытекающей из крайней конфликтности самого общественного устройства.
По правде говоря, особо судье районного суда долго размышлять над чем-то, что явно не укладывается в какие-то уже шпаргалочные рецепты, просто некогда. Вот и ищут поэтому «хоженные пути», роются в «судебной практике», звонят «зональным судьям». Именно поэтому, например, стоит только кому-то как-то сформулировать, например, что третейские суды-де не имеют право рассматривать вообще дела о праве собственности на недвижимость (именно такого гуся и вывела в очень известной в узких профессиональных кругах Т.И. Машкина статье, объявив все споры о недвижимом имуществе публично-правовыми на том основании, что права на это имущество подлежат государственной регистрации), как... это быстро было подхвачено, и суды, буквально цитировали в своих судебных актах довольно безграмотные рассуждения из статьи Т.И. Машкиной, которая как раз дала старт подобной вакханалии сначала в арбитражных судах, а затем эта гниль распространилась и по судам общей юрисдикции, которые, надо отдать им должное, сопротивлялись этому безумию довольно долго. И потребовалось ни много ни мало как решение Конституционного суда РФ, чтобы, наконец, уяснить, что (Постановление КС РФ №10-П от 26 мая 2011 г.):
Публично-правовой характер споров, предопределяющий невозможность их передачи на рассмотрение третейского суда, обусловливается не видом имущества (движимого или недвижимого), а спецификой правоотношений, из которых возникает спор относительно данного имущества, и составом участвующих в споре лиц. Требование же государственной регистрации недвижимого имущества не связано ни со сторонами спора, ни с характером правоотношения, по поводу которого он возник, — определяющим является природа объекта данного имущественного правоотношения.
Вот только не говорите мне, что Тамара Ивановна Машкина, когда писала свою статью с рассуждением о публично-правовом характере спора, того, что является на самом деле спором частным гражданско-правовым, была безграмотной и не соображала что она делает. Она, между прочим, длительное время возглавляла Государственный арбитраж в Красноярском крае, и цивилист она вовсе не слабый, а уж «Обязательственное право» О.С. Иоффе — точно читала. На самом деле речь тут идёт не о безграмотности, которой нет, а об элементарной сервильности, о приспособленчестве, об оппортунизме, которые как раз есть. Представляете — сколько делов за пять с лишним лет подобной судебной практики было наделано?
Нет, разумеется, противоядия были найдены и против подобного. Писать подробно о них я не буду. Замечу только, что порочная идея в правовой объективности в принципе не может породить непротиворечивую и целостную, то есть не содержащую пробелов, систему последовательного регулирования. Ну, просто потому, что она, не будучи согласованной с закономерностями правовой объективности, постоянно то здесь, то там будет порождать либо пробелы, либо противоречия, либо и то и другое, это скорее всего, сразу.
Однако я несколько отвлёкся.
Что произошло в законодательстве? Для большинства людей это не заметно, но для тех, кто интересуется судебным процессом — нечто весьма существенное.
Если ранее по определениям третейских судов исполнительные листы выдавались с простой проверкой необходимых атрибутов и приложений для исполнения судебного акта, ну, например, проверкой того, что действительно есть заявленный иск, есть определение третейского суда о применении обеспечительных мер, есть третейская запись, уплачена государственная пошлина, если её уплата вообще предусмотрена... то теперь вопрос поставлен совершенно иначе. Теперь обеспечительные меры, которые требуют каких-то принудительных действий, принимает государственный суд, правда, уже в ином порядке — камерально, то есть без вызова сторон и в течение пяти дней. Иными словами, считается, что принятием обеспечительных мер суд оказывает содействие рассмотрению спора в третейском суде.
Но... знаете что забыл законодатель? Он забыл, что третейский суд свободен в формулировании своего решения и в его деятельность государственный суд права вмешаться в этой части никак не имеет. Ну, не вправе, например, государственный суд взять и изменить мотивировочную часть решения или истолковать решение, не может он даже оценивать такое решение на обоснованность его.
Он может или отменить это решение, но только в том случае, если стороны не договорились, что решение является окончательным, или отказать в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение этого решения. Замечу, что если принудительного исполнения не требуется, а решение является окончательным по условиям третейской записи, то своего мнения ни один судья ни одного суда по поводу этого решения даже высказывать не имеет права без риска нарушить судебную этику. А иметь такое мнение может? Иметь — может. И даже два. Но ... помалкивать. Ибо это не его дело.
Вот что написано в законодательстве сейчас:
Статья 42. Основания для отказа в приведении в исполнение арбитражного решения
В приведении арбитражного решения в исполнение путем выдачи исполнительного листа может быть отказано лишь по основаниям, установленным процессуальным законодательством Российской Федерации.
Слово «лишь» видите? Оно там есть!
А вот что имеется в виду под основаниями, установленными процессуальным законодательством:
Статья 426 ГПК РФ (и аналогичная ей статья 239 АПК РФ)
Статья 426. Основания для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда
1. Суд может отказать в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда только в случаях, предусмотренных настоящей статьей.
2. В выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда может быть отказано по основаниям, установленным частью четвертой настоящей статьи, а также в случае, если сторона, против которой вынесено решение, не ссылается на указанные основания.
3. Суд может отказать в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда в случаях, если сторона третейского разбирательства, против которой вынесено решение третейского суда, представит доказательства того, что:
1) одна из сторон третейского соглашения, на основании которого спор был разрешён третейским судом, не обладала полной дееспособностью;
2) третейское соглашение, на основании которого спор был разрешен третейским судом, недействительно по праву, которому стороны его подчинили, а при отсутствии такого указания — по праву Российской Федерации;
3) сторона, против которой вынесено решение, не была должным образом уведомлена о назначении арбитра или о третейском разбирательстве, в том числе о времени и месте заседания третейского суда, или по другим уважительным причинам не могла представить свои объяснения;
4) решение третейского суда вынесено по спору, не предусмотренному третейским соглашением либо не подпадающему под его условия, или содержит постановления по вопросам, выходящим за пределы третейского соглашения, однако если постановления по вопросам, охватываемым третейским соглашением, могут быть отделены от тех, которые не охватываются таким соглашением, та часть решения третейского суда, в которой содержатся постановления по вопросам, охватываемым третейским соглашением, может быть признана и приведена в исполнение;
5) состав третейского суда или процедура арбитража не соответствовали соглашению сторон или федеральному закону.
4. Суд отказывает в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, если установит, что:
1) спор, рассмотренный третейским судом, в соответствии с федеральным законом не может быть предметом третейского разбирательства;
2) приведение в исполнение решения третейского суда противоречит публичному порядку Российской Федерации. Если часть решения третейского суда, которая противоречит публичному порядку Российской Федерации, может быть отделена от той части, которая ему не противоречит, та часть решения, которая не противоречит публичному порядку Российской Федерации, может быть признана или приведена в исполнение.
5. Суд может отказать в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения международного коммерческого арбитража по основаниям, предусмотренным международным договором Российской Федерации и Законом Российской Федерации от 7 июля 1993 года № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже».
А тут слово «только» видите? И оно тут есть!
Обратим внимание, что как ранее, так и сейчас есть только и исключительно два основания, по которым суд вообще имеет право отказать в выдаче исполнительного листа, учтя их самостоятельно — ex officio:
спор вообще, даже при наличии третейской записи, не может быть рассмотрен третейским судом (никаким!)
и
третейское решение, хотя, быть может, и соответствует компетенции третейского суда, но нарушит именно публичный порядок, если будет исполнено.
Все остальные основания из перечня п. 3 ст. 426 ГПК РФ, — а их пять, — применять суд может только и исключительно в тех случаях, если на них ссылается и притом представит доказательства этих обстоятельств не абы кто в судебном процессе, а исключительно сторона, против которой принято решение (скажем, от третьего лица такого рода возражения и их доказательства приняты, если исходить из нормы, быть не могут).
А что произойдёт, если вместе с вынесением решения по существу иска третейский суд в резолютивной части разместит и обеспечительную меру? Например, арест... Тогда эта обеспечительная мера есть часть самого решения, не так ли? И на это решение вполне допустимо получение исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. А выдан он может быть лишь, только, исключительно... с ограничениями, которые указаны выше. Разве не так?
А теперь опять вернёмся к Федеральному закону от 29.12.2015 №382-ФЗ (ред. от 19.10.2023) «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»
Статья 43. Внесение изменений в юридически значимые реестры
Никакое арбитражное решение, включая арбитражное решение, не требующее принудительного приведения в исполнение, не может являться основанием для внесения записи в государственный реестр (в том числе единый государственный реестр юридических лиц, единый государственный реестр индивидуальных предпринимателей, Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним), реестр владельцев именных ценных бумаг или иной реестр на территории Российской Федерации, внесение записей в который влечет за собой возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, при отсутствии исполнительного листа, выданного на основании судебного акта компетентного суда (в том числе в отношении арбитражного решения, не требующего принудительного приведения в исполнение).
Я догадываюсь для чего эту статью сформулировал законодатель. Но я обращаю внимание, что оказывается, что если только обеспечительная мера находится в самом решении и она требует внесения изменений в юридически значимые реестры, то выдача исполнительного листа по такой обеспечительной мере оказывается осуществляемой в том же самом порядке, в котором осуществляется и выдача исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. И по тем же критериям, то есть ни о какой оценке соразмерности или целесообразности обеспечительных мер в таком случае вообще и речи идти не может.
А если мы обратим внимание ещё на один закон, на закон, который регулирует уже международный коммерческий арбитраж... то придётся признать, что, во-первых, там все действия регулируются соответствующей Конвенцией ООН (нет-нет, в эту Конвенцию вступила не Россия, а ещё СССР), а во-вторых... во-вторых, знаете как называется там соответствующий судебный акт? — предварительное решение и на его принудительное исполнение также может быть получен исполнительный лист, но только уже в порядке, урегулированным законом, отличным от цитированного выше, который регулирует именно внутренние споры.
А ещё я обращаю внимание, что ни один процессуальный кодекс на деятельность третейских судов вообще не распространяется, и его ограничения, которые существуют для государственных судов, для судов третейских не действуют. Это значит, например, что некоторые действия, на которые просто не имеет в том или ином положении права государственный суд, суд третейский право имеет. Вот тут — действительно право, а не обязанность...
Кстати, вот как раз в СССР по части разрешения гражданско-правовых споров зарегулированность была на несколько порядков меньше, а свободы для разрешения споров как раз на столько же больше. И, обратите внимание, небо на землю никак не падало.
Неужели люди были другими? Или дело в том, что люди вообще — результат общественных отношений и были другими общественные отношения, а?