- Я тоже так думаю. Наш первоначальный план с треском провалился. Но, ничего. Придумаем ещё план, да такой, чтобы никто не догадался, что здесь бандитов ждёт радостная встреча, - добавил Полтавцев.
Глава 17
Евгений так и сделал. Вернулся домой, поставил коня в конюшню, обиходил его, напоил, положил свежего сена и пошёл в дом. Там было тепло натоплено, пахло сдобой и травами. Мать любила развешивать пучки трав на печи, создавая неповторимый аромат родного дома. При необходимости эти сухие травы использовала в лекарственных целях.
Анна делала так всегда, сколько себя помнил Евгений. Была она в девичестве дочерью богатого человека, но полюбила простого рабочего и сбежала с ним. Не хуже простой крестьянки научилась готовить в печи, ворочая рогачом (ухватом), тяжёлые чугуны. Хоть и небольшая у них была семья, но всегда держали свиней и коров. За хозяйством ухаживал отец и он, подросший Женечка.
После гибели мужа, Анна очень сильно сдала. Поэтому иногда приглашала на помощь Груньку.
Глава 16 здесь
Все главы здесь
Евгений сбросил сапоги и прошёлся в носках по кухне, с наслаждением вдыхая приятный аромат.
Мать услышала шаги и пришла посмотреть, кто там ходит.
- Сынок, ты сегодня рано. Пообедаешь?
- Да! Хочу есть и спать.
- Ты не заболел? – Анна подошла и приложила свою холодную руку ко лбу сына. Так она всегда делала в его детстве.
Евгений улыбнулся. Он точно знал, что за этим последует.
- Сынок, поешь и выпей чаю с травами. Полезай на печь, укутайся полушубком и спи. Тебе нужно пропотеть, - скажет мать и примется хлопотать у самовара.
Анна повторила почти слово в слово то, что говорила всегда.
Евгений ласково улыбнулся и ответил:
- Спасибо, матушка! Не волнуйтесь. Я выпью чего-нибудь покрепче чаю и завалюсь спать.
Анна вгляделась в родные глаза и увидела невыносимую тоску. Она тяжело вздохнула и принялась собирать на стол. Расспрашивать сына ни о чём не стала. Если захочет, сам расскажет.
***
Ночью Евгений проснулся от негромкого стука в ставню. На ночь мать всегда закрывала большие окна ставнями и заворачивала маленькую вертушечку, чтобы не открылись ветром. Евгений спустился с печи и подошёл к окну:
- Кто?
- Чуприна.
- Сейчас выйду.
- Здравия желаю, - шёпотом поприветствовал хозяина прибывший. - Прошу простить, что нарушил приказ. Началось!
- Откуда знаешь?
- Сегодня взяли гонца, он привёз бумагу в Совет. Сказал, что не знает, что там было написано. Неграмотный потому что. Но после таких приказов из церквей вывозили ценности. Он дал нам подсказку.
- Так, так… Интересная новость! Посыльного пока не трогайте. Я завтра сам с ним побеседую, - сказал Ковалёв и почувствовал дикую ни с чем несравнимую радость от предстоящего удовольствия. Истязать людей - было его любимое занятие. Чтобы человек под пытками превращался в животное, визжащее и скулящее.
Огромный детина, прибывший с сообщением, скривился и передёрнулся. Он видел однажды, как вошедший в неистовство главарь беседовал с попавшим в руки бандитов комсомольцем.
- Завтра, нет, уже сегодня к обеду буду на месте. Ждите. Нужен план по отъёму церковных ценностей у советчиков. Да, смотри мне, чтобы все были трезвые, как стёклышко. Лично ответишь, если хоть одна рожа пьяная мне попадётся на глаза. Ты понял?
- Так точно! Могу подождать Вас.
- Я сам дорогу знаю, в провожатых не нуждаюсь.
- Я понял! – ответил ЧупрИна и выскользнул за двор. Там он перекрестился, сплюнул под ноги, вскочил на коня и отправился на стоянку в лесу, где недалеко от станицы пряталась жестокая банда, состоящая из 8 человек. Это были дезертиры, преступники, сбежавшие из тюрьмы и даже один поп, убивший золотым крестом прихожанина. Местных жителей в банде не было, кроме главаря, который привёл их на место старой стоянки, созданной ещё в начале 18 года.
Ковалёв строго-настрого приказал своим головорезам не появляться в станице и не выдавать своего лагеря. Продукты и самогон бандиты добывали в равнинных станицах, куда часто совершали рейды. Иногда пригоняли коров и телят. Тогда пировали долго, объедаясь мясом. Все были на конях, и даже была одна «линейка» - телега, похожая на экипаж, только без крыши. Запрягали в неё пару специально подобранных коней. Любил Евгений прокатиться на ней с ветерком.
***
Новость о том, что советчики собираются вывезти рано утром какие-то ценности, всколыхнула станицу. Кто позажиточнее, прятали в схроны самовары, меховые тёплые вещи, украшения и ещё много разного.
Через несколько дней, обычно нарядные казачки, стали приходить в церковь в рваных лохмотьях. Даже старый священник, много лет служивший в приходе, на службу стал выходить в старенькой рясе и со скромным серебряным крестом. Хотя все знали, что одежды и утвари в церкви было много. Были иконы, в дорогих окладах. Но через два дня внутреннее убранство постепенно сменялось.
Новость дошла и в Сельский Совет.
- Эх, Бородин, поторопились мы со слушком. Пока приедет подвода, изымать будет в церкви нечего, - сказал председатель и грустно вздохнул. – Придётся поступить по-другому!
- Поторопились – это точно! Я сегодня шёл мимо церкви и очень удивился. Сначала подумал, что там собралась толпа нищих, а это наши станичники. У меня глаза на лоб полезли, - ответил Сергей.
- Вот, что значит сплетня. Семёниха постаралась. Когда же будет подвода, я уже сомневаться начал. Предлагаю изъять остатки ценностей, и пусть Николай их охраняет. Молодка ему еду-то хоть носит? - спросил Андрей.
- А куда ж она денется?! Еду носит, грязное ведро выносит. Заботится. Вчера, пока ты ездил по хуторам, приходила. Неплохая бабёнка. Аккуратная.
- Вот и хорошо. Пусть все думают, что Колька ждёт приговора, а мы ему патронов отсыплем и назначим охранять ценности, - сказал Андрей.
- Пусть охраняет и реабилитируется сразу, если вдруг чего, - согласился Бородин.
После разговора мужчины не задержались в кабинете. Нужно было срочно действовать, чтобы самим не оказаться в заточении. Их вполне могли обвинить в халатности и разбазаривании государственных средств, хоть и не принадлежали государству ценности, и это была вынужденная мера. Государственную казну нужно было пополнять. У нищих крестьян и так отбирали хлеб, а церковь жировала.
Позвали несколько комсомольцев и толпой пошли к церкви, гордо стоящей на холме. Огромный ржавый замок висел на двери.
Пришлось посылать за батюшкой. Могли бы, конечно сбить замок, но не стали этого делать.
Пришёл батюшка, открыл ржавым ключом замок и отошёл в сторону. Толпа мужчин ввалилась в церковь. В ней было холодно. С иконостаса смотрели грустными глазами на людей святые лики.
Бородин поднялся на амвон и приглашающе махнул рукой спутникам. Священник закрестился и прогундосил:
- Безбожники! Кара Господня настигнет вас.
Бородин продолжил свой путь. Наступил на солею и распахнул Царские врата.
- Изыди, сатана! Изыди! – закричал священник.
Один из молодых помощников поднёс сжатый кулак к лицу батюшки и тот сразу замолчал.
Вошли в алтарь. Заглянули в ризницу и принялись складывать в кучи блестящую утварь. Перевернули столик и сложили в него подсвечники, лампады, блюда и всё, что попадалось на глаза. Сверху набросали праздничные ризы. Вчетвером понесли стол в Совет.
Откуда-то принесли две большие плетёные корзины и быстро скидали в них всё, что видели.
Кто-то начал срывать с крепких крючьев иконы. Через час церковь была опустошена. Всё ценное вынесено и перенесено в здание Совета. Даже занавес сорвали и завязали в него разные штуковины, названия которых не знали.
Бородин с Полтавцевым уходили последними. Священник трясущимися руками, повесил на дверь замок и не стал его замыкать. Махнул рукой и побрёл к своему дому.
Комсомольцев поблагодарили за помощь и отправили по домам. Развязали узел из занавеса, пересмотрели конфискованное имущество.
- Маловато, - сказал Бородин. – Явно самое ценное припрятали.
- А что ты хотел? В других местах давно всё выгребли, да и церквушка маленькая, приход бедный. В Питере и в Москве наскребут поболе, - ответил Полтавцев. – Теперь главное, сберечь и доставить в Лабинскую. Интересно, а где наш комиссар? Удачно получилось, что обошлись без него.
- Хоть в этом нам повезло! А вот это вопрос, где он? Слышал, что о нём станичники говорят? – поинтересовался Сергей.
- Что-то краем уха слышал, но внимания не обратил.
- Зря ты так, товарищ председатель. На сплетни нужно всегда обращать внимание. Говорят, что с людьми разговаривает жёстко, на колени заставляет перед ним становится. Револьвером угрожает. Как-то неправильно это.
- Привык в Лабинской оружием размахивать, - ответил Полтавцев.
- Привык-то, привык! Но здесь такие методы не проходят. Он только настраивает казаков против нас, большевиков. Иногда мне кажется, что делает это он нарочно.
- Белая кость, ничего не скажешь! Учился в Питере, примкнул к революции, а барские замашки остались, - попытался успокоить коллегу Андрей. – Мне лично не нравится его самолюбование. Совсем не по революционному это выглядит.
Снова завязали узел и спокойно перенесли всё церковное добро в подвал, в камеру, где томился Колька.
Чтобы никто случайно не вошёл, входную дверь замкнули.
- Николай, как ты тут, не очень мёрзнешь? – спросил Бородин.
- Галя принесла мне валенки и душегрейку. Портянки и сапоги забрала домой, чтобы высушить. А так-то было бы холодно.
- Назначаю тебя часовым. Будешь охранять церковное богатство, - сказал Полтавцев и подмигнул задержанному. - Вот тебе патроны. Если вдруг ночью начнётся пальба, не выходи. Запомни, враг не должен прорваться и украсть вот это богатство, - и махнул рукой в сторону сваленных в кучу икон, узлов и прочего.
- Но я ведь арестован. Вы меня считаете убийцей.
- Мы так не считаем. Это комиссар Ковалёв решил выслужиться и прямо тот час найти преступника. Его сегодня нет, а нам нужна помощь. Думаю, что бандиты уже в курсе, что мы перенесли ценности в Совет. Они не будут ждать и нападут сегодня, - сказал Бородин.
- Я тоже так думаю. Наш первоначальный план с треском провалился. Но, ничего. Придумаем ещё план, да такой, чтобы никто не догадался, что здесь бандитов ждёт радостная встреча, - добавил Полтавцев.
Мужчины забаррикадировали чёрный выход и принялись готовиться к ночной встрече.