Она любила море. Её море принадлежало только ей, Маше. Иногда, вечерами, она приходила к нему в гости. Снимала обувь, осторожно ступала на песок. Если день был солнечным, песок ещё хранил его тепло, грел и покалывал редким щебнем, ракушками и осколками бутылок, отшлифованными, обкатанными морем, укутанными его глубиной. В бутылках раньше было вино, в иных — слова, а в некоторых — корабли. Маленькие, с любовью собранные и склеенные, они мечтали о большой воде, и им повезло в неё попасть. Маша даже немного завидовала их мечтам. Ей это было не нужно. Ей никогда не хотелось иметь фею-крёстную или волшебную палочку, потому что у неё было море. Её море, исполняющее желания. Маша шла к нему по песку, осколки рачьих домиков впивались в босые ноги, выбивая красные капли, отмечавшие пройденный путь. Маша могла бы одеть кроссовки, но ей казалось это чем-то неправильным, даже кощунственным. Она медленно подходила к линии прибоя, чувствуя каждый шаг, вдыхая наполненный йодом и ветром воздух, медленно наклонялась, осторожно опускала руки в тёплое и тугое, ещё и ещё, складывала ладони лодочкой, а потом поднимала их к глазам, рассматривала, глядела, как море утекало сквозь пальцы. Но воды в море было много, очень много, трудно даже представить, что должно было бы произойти, чтобы она закончилось. Наверное, поэтому море могло выполнять желания.
Как-то Маша захотела лошадь. Сначала, правда, она хотела принца на белом коне. Но Ваня сказал, что это смешно. Ваня приехал в их город недавно, поселился в доме неподалёку от машиного и тоже стал приходить к её морю. Конечно, сначала он не верил, что море исполняет чьи-то желания, но Машу слушал внимательно. Маша перестала думать о принце, а белого коня без принца хотеть было как-то глупо, так что она решила, что будет лошадь.
Вечером Маша зашла в море и попросила, как делала это всегда, когда наконец решала, чего ей хочется. Она ведь не всё время просила. Чаще просто заходила в воду, делилась историями, и они с морем смеялись вместе, грустили и радовались. Маше казалось, что, если просить море о чём-то постоянно, оно обидится. Хотя что-то оно дарило ей каждый раз само. Просто так. Она сначала не замечала, а потом поняла, что каждый раз выходит довольной.
Маша нащупала ногой камень, на котором было удобно стоять, вздохнула и рассказала про белую лошадь. Море удивлённо зашелестело приливом, защекотало тело, забавляясь странному. Маша улыбалась в ответ, но не отступала. Когда лошадь появилась, она забралась ей на спину и попросила:
— Поехали на берег, пожалуйста.
Про седло и всё остальное, что должно было, наверное, прилагаться к лошади, Маша забыла, а море и не напомнило. Несмотря на это, она ощущала себя принцессой на белом коне. Хотя это и была лошадь. А Ваня был удивлён.
— Откуда у тебя лошадь? И почему она зелёная?
— Она белая. Просто, ну… Белый — очень маркий. А в море — водоросли.
Потом они с Ваней сидели рядом на песке и смотрели закат.
Песок отдал всё тепло и стал его забирать, Маша замёрзла, и пришлось уходить. Когда они встали, Ваня понял, что тоже замёрз.
Следующим вечером Ваня снова пришёл к берегу, уже с пледом, расстелил его и выложил сверху чипсы из сушёных водорослей. Чипсы были ярко-зелёные со вкусом васаби, чили и сахара.
— Ерунда какая-то, — сказала Маша.
— Иди и жуй тогда своё море, — Ваня обиделся, но Маша не поняла, на что. Когда-то она и водоросли пробовала, они ей тоже не понравились. Тогда ей было очень, очень грустно, и она пришла сюда, к своему морю, плакать. На берегу, вынесенные прибоем, лежали охапки ламинарии. Ламинария в слезах тоже оказалась солёной и совсем невкусной.
Маша вспоминала и грызла чипсы. Ей подумалось, что так можно сидеть и зимой, только надо взять плед потеплее.
— Не ешь, если не нравится… — сказал Ваня.
— Нормальные чипсы, — пожала плечами Маша.
***
Через месяц Ваня заявил, что лошадь — это устарело. И у него теперь лошадей гораздо больше.
— Пойдём, покажу.
Они поднимались тенистыми улочками, заполненными запахом сирени и струями солнца, проливавшегося сквозь дома и цветы на руки и плечи. Подошли к дому, около которого стояла машина, белая, блестящая, вся такая красивая.
— Сто семьдесят пять лошадей. Нравится? — спросил Ваня.
— Наверное.
— Мы будем ездить на ней.
— А лошадь?
— Зачем? У меня же лучше.
На следующий день Маша пошла к морю и попросила машину, любую, но лучше, чем у Вани, чтобы лошадей было хотя бы двести, и движок литра два, и зелёную. Она выехала на ней из моря и поехала по песку к дороге, размышляя, что по берегу удобнее всё же передвигаться пешком, хоть бы и босиком, а на лошади совсем хорошо. Потом одёрнула себя — можно и на машине, не зря же она её просила. Остановилась на склоне у дороги, вздохнула и стала наблюдать через стекло за медленно плывущими мимо деревьями. Моргнула, оглянулась, осмотрелась и подняла ручник.
— Нет, в море обратно нам не надо. Ты же только оттуда…
Маша вышла из машины, прошла мимо магнолии, отломала иголку у сосны, перешагнула пресный ручей, стекающий в море откуда-то сверху, со стороны домов и села на траву под ивой, укрывшись за занавесью ветвей и обхватив руками колени. У хвои был чуть терпкий вкус ожидания.
Когда мимо прошёл Ваня, Маша почти задремала, укрытая от солнца.
— Стой. Куда несёшься?
— Я к морю шёл, а ты почему не там?
— Даже не обратил внимания!
— На что?
— Вот! — Маша вытянула руку в сторону машины.
Ваня помолчал, потом проговорил:
— Мокрая. Плохо. Продать если что будет сложно.
Маша не поняла, зачем продавать машину, и обиделась:
— Тебе-то какая разница?!
***
Прошло восемнадцать дней. Маша по-прежнему приходила к морю каждый день. Лошадь иногда присоединялась к ней, и они вдвоём слушали волны. Вани не было.
На девятнадцатый день он пришёл, опустил руки в море, потом выпрямился и смотрел, как воды утекает сквозь пальцы. Маша подошла и сказала:
— Уходи. Это моё море.
Они долго спорили, чьё море. И решили поделить его по линии волнореза, и потом до конца, до другого берега, который был то ли через двести, то ли через триста километров. Тот берег было видно редко, только в очень хорошую погоду. Слева от волнореза было Машино море, а справа - Ванино.
Потом был шторм.
— Успокойся, пожалуйста, — просила Маша море, но то качало волнами.
— Прекрати! — повторяла она, но море не слушалось.
— Может быть, ты хочешь пить? — спрашивала Маша, — Ты же любишь воду…
— Нет, — шелестело море в ответ.
Наутро Маша и Ваня снова пришли к морю, не дождавшись вечера. Волнореза не было. Его разрушил шторм. Маша попросила Ваню выложить линию камушками, и сама докладывала сухие водоросли, чтобы разделитель получился более чёткий, и сразу было понятно, где чей берег. Маша и Ваня ударялись лбами, выбивая звёздочки, улетающие наверх, и высекая искры, опускающиеся вниз, на песок, камни и водоросли. Те были сухими, от искр начинали тлеть и дымить, густо и едко. Запах моря совсем потерялся в этом дыму.
***
Ещё через пару недель Маша и Ваня сидели на берегу моря. Каждый со своей стороны. Лошадь не появлялась давно. Ваня думал, Маша не хотела её показывать ему. Маша думала, лошадь забрало море. Оказалось, забрали соседи.
Как-то Ваня посмотрел со своей стороны берега и спросил:
— Ты отдала лошадь? Я сегодня видел её у сарая за забором неподалёку.
Маша удивилась:
— Я думала, она сама ушла. Она просто перестала приходить, и всё… Покажи, где ты видел её.
Лошадь действительно стояла около старого деревянного сарая и грустно смотрела из-за забора на Машу, Ваню и еле видимое море. Вокруг бродили несколько куриц и гусь.
— Ты заберёшь её? — спросил Ваня на обратном пути.
— Может, ей там лучше.
— Ну не знаю. Глаза у неё грустные.
— Мало ли, — Маша пнула подвернувшийся под ногу камушек.
А вечером позвала Ваню проверить, как там лошадь.
По дороге пахло дымом. Серые клубы спускались со стороны сарая, и Маша с Ваней побежали быстро и не сговариваясь. Старый сарай полыхал. Ваня выломал часть забора, и куры, заполошно кудахтая, выскочили на улицу. Гусь хлопал крыльями около лошади, привязанной к металлическому колышку и рвущейся от жара. И Маша решила делиться своим морем. Оно было далеко, но не могло её не услышать, она звала его прийти ручьями, пусть и против течения, и море откликнулось. Ваня сорвал с себя рубашку, намочил, накинул на голову и кинулся освобождать лошадь. А Маша плела из текущей снизу воды плети, заплетала их в косы и хлестала, хлестала огонь.
Позже, в лучах медового закатного солнца, среди золы небольшого пепелища сверкали, переливались кристаллы соли и кусочки ракушечного перламутра.
А ниже, на берегу моря сидели Маша и Ваня.
Маша лизнула руку — до сих пор солёная. Посмотрела вдаль, в сторону другого берега, который где-то там точно был, потом на Ваню:
— Красивое, правда? — махнула рукой на море.
— Твоё море?
— И моё тоже…
Маша и Ваня ещё много раз гуляли по глубине. По древним затопленным городам, каменным пещерам и около коралловых гротов. Не всегда получалось попасть, куда хочется - в море и правда было очень много воды. Но ведь должна быть какая-то загадка, верно? Да и на берегу их ждали лошадь, гусь и тёплый плед.
Автор: Moreveter
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1525-berech-more.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
