Глава 1
Алина
Немногие спецоперации столь же деликатны, как подготовка пятилетнего ребёнка к тому, чтобы в спешке покинуть дом. Особенно когда вы имеете дело с моей не по годам развитой, невероятно независимой дошкольницей Эллой.
– Нам нужно поскорее встретить бабулю в аэропорту. Ты уже готова? – я попыталась сказать это, обращаясь в сторону комнаты дочери, с соответствующим уровнем спокойной настойчивости в голосе. Одно неверное изменение тона, и всякая надежда на сотрудничество исчезнет. Воспитание детей мало чем отличается от обезвреживания маленькой, потенциально смертельной бомбы.
– Я уже почти, мамочка! – из-за двери послышался сладкий голосок Эллы, высокий и с оттенком веселья. И, конечно же, всё напряжение мгновенно из меня улетучилось, и на губах автоматически появилась крошечная улыбка. Я люблю эту маленькую врединку настолько, что могу сто раз за день пережить внезапные перемены её настроения.
С приливом энергии и восторженным «Та-дам!», наполнившим наш маленький дом, Элла вышла из своей спальни. Наряд, который она на себя нацепила, не соответствовал ни одной модной тенденции. Но зато вид у моей дочери был такой, словно она только что сошла с подиума. То есть я не видела, чтобы какой-либо здравомыслящий и практичный человек пытался носить подобное в реальной жизни. А моя дочь? Конечно. И вообще. Моя Элла – совершенство.
Её светлые волосы мягкими пушистыми волнами свисали вокруг юного личика, ярко-зелёные глаза и частично беззубая улыбка свидетельствовали о полном удовлетворении созданным ансамблем. Неудивительно, что она выбрала свою на данный момент любимую одежду – розовую футболку с улыбающимся зелёным жуком и надписью «Отстань, противный!», выполненным блестящим шрифтом. Она заправила её в радужную пачку, которую надевала, чтобы стать единорогом на утреннике в детсаду. Красные леггинсы с рисунком в клетку выглядывали из-под слоёв тюля, а ярко-розовые кроксы завершали образ. Они были крошечным актом бунта, который вызвал у меня укол печали, и я захотела, чтобы она снова стала крошечной. Эти вещи ей больше не подходили, и я несколько раз пыталась от них избавиться, но Элла была слишком привязана к своей любимой обувке даже сейчас, когда переросла её.
– Ты выглядишь прекрасно, солнышко, – начала я, говоря правду, несмотря на все усилия сдержать смех, – но тебе нужны туфли, которые будут соответствовать поездке в аэропорт. Как насчёт того, чтобы надеть светящиеся кроссовки, которые тебе подарила бабуля? Я думаю, они отлично сочетаются со всеми твоими вещами, и она будет рада видеть, что ты их носишь.
Пауза, и гладкая бровь Эллы нахмурилась, пока она обдумывала это. Наконец, дочь коротко и решительно кивнула и нырнула обратно в спальню, чтобы переобуться.
К тому времени, когда Элла снова появилась в своих светящихся кроссовках, и я наконец усадила её в машину, мы уже определенно опаздывали. То есть, проще говоря, получается, заранее соврали бабушке, что заберём её вовремя. По крайней мере, я испытала облегчение от того, что, наконец, выйдя из дома, Элла уютно устроилась в своём автокресле. С другой стороны, у меня возникло опасение, что не успею забрать маму, и той взбредёт в голову добираться самой. Хуже того, она рассказала мне в своём сообщении, что самолёт приземлился, и у неё для меня есть один очень особенный сюрприз, о котором расскажет при встрече.
Это была пугающая перспектива.
Я никогда не любила сюрпризов, и особенно мне не нравились те, которые волновали мою мать либо делали её поведение нарочито таинственным. Как говорил Винни-Пух, «Это “ж-ж-ж” непроста». На самом деле это могло быть что угодно: неприглядная татуировка, которую она сделала во время отпуска; облезлый щенок, которого она тайно привезла домой в чемодане, или множество других ужасных вещей, с которыми мой разумный мозг не смог бы справиться. Поначалу я едва могла смириться с мыслью, что она отправится в круиз для одиночек на несколько недель.
По крайней мере, я была рада, что она вернулась домой. Я любила свою маму так же, как разочарованные родители, вероятно, любят своих детей-заключённых, яростно и безоговорочно, но со здоровым признанием того, что с ними что-то не так.
Мама всегда была романтиком, которого я не понимала. Беспечным типом женщины-мотылька, из-за которого она половину времени казалась моложе меня. Мы часто сталкивались головами, хотя в наши дни это происходило всё реже и реже. Никто из нас не хотел, чтобы моя дочь была свидетелем постоянных ссор мамы и бабушки. Кроме того, я была ей благодарна за то, что она позволила нам с Эллой жить в её доме бесплатно, пока я работала официанткой и изо всех сил пыталась накопить достаточно денег, чтобы переехать.
Для матери-одиночки нет ничего более полезного, чем бесплатный и надёжный уход за ребёнком, и ещё мама всегда поддерживала мою многообещающую карьеру фотографа. Она была более чем счастлива присматривать за Эллой на выходных, когда я проводила свадебные фотосессии после одной из моих смен в слишком модном для меня ресторане, в котором работаю уже какое-то время.
За прошедшие годы мы научились мирно сосуществовать, но Юлия Петровна Озерова и я всё ещё оставались такими совершенно разными людьми, что можно было бы легко подумать, будто мы не родственники, если бы не наше сильное семейное сходство.
Хотя я была худее фигурой и всегда больше принадлежала к категории хрупких девушек, чем моя немного полная мать, даже до того, как у меня родился ребёнок, у нас был одинаковый почти чёрный цвет волос, одна и та же склонность к веснушкам из-за солнца и поразительно похожее строение тела. Мама всегда говорила, что у женщин семейства Озеровых невероятные скулы, и она не ошибалась: даже Элла с детским лицом начала проявлять красоту, в которую она однажды вырастет.
Мои серо-голубые глаза, по-видимому, принадлежали анонимному парню, с которым моя мама познакомилась в старшей школе и которого больше никогда не видела, потому что её собственные глаза были тёмно-карими. А её уже поседевшие волосы имели завидный вьющийся узор, который, как подозреваю, у Эллы разовьётся, когда она станет старше. К сожалению, моё поколение это пропустило, и собственные волосы можно назвать в лучшем случае просто волнистыми.
– Как ты думаешь, бабуля привезла мне какие-нибудь подарки из круиза? – спросила Элла с заднего сиденья, изо всех сил стараясь казаться равнодушной. Я выдавила улыбку и отмахнулась от своей сложной материнской зависти, чтобы снова взглянуть на неё в зеркало заднего вида.
– Может быть, – размышляла я. – Но помнишь, как говорила тебе, что клянчить у людей подарки невежливо? Им самим будет плохо, если они тебе ничего не подарят.
– Да, мамочка, – вздохнула Элла. Её голос звучал старше и устало, и мне захотелось громко рассмеяться. Я сдержалась, чтобы не обидеть дочь. Ей не нравилось, когда над ней хихикают, когда это было не в те моменты, когда она сама пыталась казаться смешной.
– Именно поэтому я и спросил тебя, не бабулю. Спрашивать тебя можно. Ты же сама говоришь: если что-то надо – спроси.
На этот раз я рассмеялась. Мой быстрый взрыв радостного удивления, Элла, похоже, сочла приемлемым. Дочь у меня очень сообразительная, что порой вредит ей самой. Горе от ума, как говорится.
– Хорошо, ты меня поймала, малышка.
Оставшуюся часть слишком долгой поездки в аэропорт «Пулково» мы потратили на то, чтобы обсудить последние детали самой большой страсти в жизни Эллы – насекомых. Моя причудливая маленькая девочка полностью пропустила этап принцессы и решила, что её мечта – однажды стать энтомологом. И хотя жуки определенно не для меня, мне нравилось слушать её рассказы, забавные факты о сверчках и прочих паучках, которые она узнала из «Большой энциклопедии насекомых», которую я купила ей на прошлый день рождения.
– Знаешь, божьи коровки едят других насекомых, – взволнованно сказала мне Элла с заднего сиденья, пока я пыталась найти место для парковки в аэропорту. – За свою жизнь они могут съесть до 5000 насекомых. Разве это не много, мамочка?
– Для меня это звучит ой как много, – сказала я, пятясь назад и ставя машину. – Хорошо, детка, ты готова крепко обнять бабулю?
Энтузиазм Эллы преследовал нас всю дорогу до аэровокзала. Там мы быстро отыскали карусель для выдачи багажа и осмотрелись в поисках бабули. Поскольку немного опоздали с приездом, можно было подумать, что сможем сразу её заметить или даже увидеть, как она нетерпеливо постукивает ногой за дверями терминала. Но нет, мама сделала «модное опоздание» своей чертой характера. Я начала тяжело вздыхать, когда Элла крикнула:
– Вот бабуля!
Я посмотрела туда, куда указывал её крошечный палец, и увидела маму, свежезагорелую и ухмыляющуюся, как будто у неё был зловещий секрет, машущую нам рукой с расстояния в несколько десятков метров. Однако я не сразу заметила мужчину, скрывающегося за её спиной.
Только когда она оказалась прямо перед нами, притягивая Эллу и меня в тёплые объятия трех поколений, я поняла, что стоящий около неё мужчина не просто ещё один случайный пассажир аэропорта, идущий в том же направлении. Я отстранилась от маминого солнцезащитного крема и аромата солёного воздуха и скептически посмотрела на высокого незнакомца.
– Мы можем вам чем-то помочь? – спросила красивого пожилого мужчину, чьи глаза блестели, когда он мягко улыбнулся мне.
– Алина, детка, – начала мама, вырываясь из наших объятий и держа меня на расстоянии вытянутой руки. Её хватка стала крепкой, но в том смысле, что это было такое успокаивающее давление. Она всегда так держала меня, когда в детстве я о чём-то беспокоилась, и она хотела, чтобы я знала, что всё будет в порядке.
– Это Денис Аркадьевич. Он со мной.
Я несколько раз моргнула.
– Не понимаю, – тихо сказала. Затем с моей стороны заговорила Элла.
– Привет, Денис. Мне нравятся твои усы, – прямо сказала она, и усатый радостно рассмеялся.
– Большое спасибо, милая. Я большой поклонник твоих кроссовок с подсветкой.
Я знала, что моя маленькая девочка сияет, хотя не могла оторвать глаз от матери. Какой-то неприятный страх опустился вглубь моего желудка.
– Мне нравится Денис, бабуля. Он помогает тебе с сумками? – спросила Элла.
– Нет, дорогая, – сказала мама с дёргающейся улыбкой. Она встретила мой взгляд с нерешительной аурой, которую я видела от неё много раз раньше – последний раз, вероятно, был в тот вечер, когда она сказала, что собирается в недельный круиз для одиноких людей.
– Алина, Элла, познакомьтесь со своими новыми отчимом и дедушкой. Мы с Денисом Аркадьевичем поженились! И моя фамилия теперь, – она очень красивая, кстати, – Огнецвет!
Она подняла левую руку, чтобы показать огромное сверкающее кольцо с бриллиантом.
Хороший, конечно, получился сюрприз.