Суеверные люди говорят, что нельзя ни фотографировать, ни снимать спящих людей. Ссылаются на плохие приметы, плохие последствия для сна, и вообще спящий человек, принявший удобную для себя позу, выглядит непрезентабельно. Ещё и слюни пускает, открывает рот, храпит. Всё это фигня – теперь я знаю ещё одну причину.
Когда я нажал на кнопку воспроизведения видео, я не ожидал ничего увидеть кроме собственной дрыхнущей физиономии и колышущейся от легкого ветерка люцерны, попавшей в кадр. Однако я увидел и кое-что ещё…
Я потыкал в линейку прокрутки часовой записи с интервалом минут в пять. Первые три сегмента – ничего необычного, а на четвёртом мне захотелось заматериться, заорать и забиться под одеяло одновременно.
На экране смартфона в момент видео «19:42» я увидел следующее: моя непутевая башка, плечо, рука примерно по локоть. Я вздрагиваю во сне, бьется тоненькая венка на шее. У телефона хорошая камера, видно чуть ли не поры на коже. Затем сочная зелёная трава неожиданно становится серой, пронизывается чёрными, с серебристыми искорками дымными спиральками, которые опутывают стебли, приближаются ко мне, осторожно трогают дрожащими кончиками спящее тело, оплетают его. Дым за моим плечом уплотняется, сгущается до непроницаемой черноты и в нём…
В нём появляется отвратительная морда, одновременно похожую и на обезьянью, и на человечью. Выдвинутая вперед непропорциональная мощная челюсть с жёлтыми клыками, приподнявшими черные полоски тонких ухмыляющихся губ, отблескивающие красным демоническим светом похожие на рыбьи глаза – вся эта картина вогнала меня в ступор, а действо на экране телефона продолжалось. Тварь придвинулась к спящему, коснулась когтистой лапой моего предплечья, принюхалась, раздувая широкие ноздри. При её касании от моего безмятежного тела к сеновику потянулась тоненькая, светящаяся белым, дрожащая нить и оборвалась. Монстр ощерился ещё больше и отступил в высокий травяной ковёр, окружавший его чёрный туман поблек и рассеялся, унося с собой жуткий образ нечисти. Всё заняло не больше пары минут.
Пребывая в состоянии близком к панике, я, надеясь, что мне всё почудилось, ещё раз просмотрел странный отрывок записи. К сожалению, содержимое не изменилось. Я погасил экран и уставился в потолок пробуя осознать случившееся. Снова зачесалась рука. Взглянув на неё, я зафиксировал, что на месте «укуса», имевшего вид багрового волдыря, вокруг этой самой шишечки появилась желтоватая каёмка.
«Метка» - с ужасом подумалось мне, когда память услужливо подсунула аналогию из пиратских фильмов. – Эта гадина меня пометила, а не прикончила на месте потому, что решила нагнать на меня страха. Да и по рассказам деда, сеновик не убивает при свидетелях, лишь может поиздеваться.
Дед. Может всё рассказать деду? И что дальше? Он по-любому поделится с бабулей, от неё у него никаких тайн. Меня отправят навсегда подальше отсюда, а бабуля будет глотать корвалол. Сердце у неё и без подобных фокусов слабое. Не выдержит – её смерть будет на моей совести, плюс влетит за мои дурацкие эксперименты на поле. Да и кто знает, может оставив метку нечисть найдет меня где угодно и в удобное для себя время. Дело дрянь, надо решать вопрос самому, раз сам кашу и заварил, в конце концов мне уже девятнадцать, не пацан уже.
Я продолжал размышлять, натянув тонкое одеяло до самого подбородка. Чего там дед говорил? Оно огня боится, нападает без свидетелей? Ну значит я сам выберу место, выпрусь сегодня ночью во двор, спровоцирую на атаку. А огонь – вон у деда есть газовый баллончик, которым он заправляет зажигалку, подаренную на юбилей батей. Надеюсь хватит.
Пролежал, раздумывая, минут сорок. Снова зачесалась ранка и я выбрался с кровати, подошел к трельяжу, взял пузырек с йодом из ящика с аптечкой, капнул на ватную палочку, потыкал в больное место. Зазудело ещё сильней. Оторвал кусок бинта и присобачил крест-накрест пластырем, поплёлся на кухню завтракать.
Пока бабуля суетилась вокруг непутевого внучка, пичкая его тушеной картошкой с мясом и салатом, вернулся дед.
- Ты где это успел? – с подозрением посмотрев на меня, он ткнул пальцем в коричневатую, от проступившего и уже подсохшего йода повязку на моей руке.
- Ночью, жарко было, фрамугу приоткрыл, комары видать залетели – отбрехался я.
- Так там же москитная сетка, - продолжал допытывать дед. Ему бы следователем быть.
- Ну просочились как-то, - я упорно держал оборону, чувствуя, как меня начинает прихватывать легкий озноб. Этого только не хватало.
- Да что ты к нему пристал, пусть поест спокойно, - вступилась бабуля. – Иди мой руки и ешь, да поспи. Тебе ещё сегодня в ночное с соседом, забыл, что ли?
- Помню, - проворчал дед недовольно. Видно, на вечер у него уже были другие планы. Что ж его отсутствие облегчает мне ночную задачу, поскольку бабуля ложится рано и спит так крепко, хоть из пушки стреляй над ухом. Глуховата уже.
- Спасибо, ба, - поблагодарил я за завтрак и выскользнул из-за стола. Я к Федьке и на речку, если вам не нужно ничего днём помочь.
- Иди, не надо сегодня ничего – махнула бабушка рукой.
День прошел большей частью на речке в компании друзей, а затем, ближе к вечеру, в приготовлениях к задуманному. Я потихоньку стащил у деда баллончик, а зажигалка у меня была своя, хотя я и не курил.
- Главе, успеть воспользоваться, - мелькнула в голове холодная мысль. В том что монстр обязательно появится сегодня ночью, я почему-то не сомневался.
Смеркалось. Дед, набив рюкзачок всем необходимым ушел к соседу, обещав бабуле не выпивать с ним. Врёт конечно, бутылочку ноль пять они обязательно раздавят по хорошую закуску. Настенные часы с ходиками показывали начало двенадцатого. Чем ближе к опасному моменту, тем больше меня пробирал мандраж. План был откровенно шит белыми нитками, но не глупее предыдущего, если подумать. Поразмыслив, нацепил на себя крестик, который меня упорно пыталась заставить носить бабуля.
- Плюс пять к морали! – нервно усмехнулся я. Полежал пока бабуля не включила дворовой фонарь, который светил максимум на пару метров вокруг себя, и ушла спать. Ну всё, пора на подвиг!
Во дворе было свежо. Прохладный ночной ветерок шелестел в аккуратно подстриженных бабушкой кустах малины. Тузика не было слышно, очевидно спал без задних лап в своей будке. Луна светила не хуже нашего фонаря, заливая двор мягким серебристым светом, придавая всему что я видел обманчивые очертания. На почти чистом от ночных облаков небе, лишь кое-где плыли тонкие полосы белёсой пелены. Где-то в конце улицы забрехала собака, ей вторила ещё одна. Тузик, обычно поддерживающий общий лающий хор, всё также помалкивал, что было странно. Ну да ладно. Двигаемся дальше.
Я мягко ступал, озираясь, в дальнюю сторону двора, где находился деревянный кабинет для раздумий о смысле жизни, то бишь туалет. Газовый баллончик держал наготове в одной руке, зажигалку до боли сжимал в ладони другой.
Повторю, я на сто процентов, шестым чувством, был уверен, что нежданный гость непременно пожалует. Он или оно не будет долго ждать удобного случая, а пожелает как можно скорее наказать меня. Почему? Да потому, что я сам пошел осознанно на конфликт с нечистью, пытаясь высмеять и доказать, что ничего подобного в мире не бывает, а так – смех один и сказки. Такой сумбурный комок мыслей засел в моей голове.
Ну и следует признаться, что мне, конечно, было страшно. Только я из той породы людей, у которой страх прослыть трусом и глупцом, выше любой другой тревоги. Вот почему я неспешно топал по ночному двору, вооруженный не пойми чем против смертельно опасного сеновика из старых легенд. Надеюсь, мой дед не ошибся в описании способа воздействия на данную нечисть, а не то… Мысли о том, что будет в случае «А не то» я гнал от себя к чертовой матери. Возможно, той самой матери всего потустороннего. Интересно она у них одна, мать-то? И вообще бывают детёныши нечисти?
Пока размышлял о родственных связях в мире сверхъестественных вещей, я миновал половину пути от крыльца до туалета. Собирался дойти туда и вернуться обратно. Если ничего не произойдет, то повторить забег.
Но не пришлось. Лопнула с хрустом накаленная лампочка дворового фонаря, тут же лунный свет стал более тусклым и серым, а лёгкий ветерок усилился до приличного сквозняка, буквально забравшегося мне под одежду и мгновенно выхолодившего всю мою решимость. Я попятился назад к крыльцу и заметил, что под ногами стало совсем черным-черно. То есть до колен я вижу собственные ноги, а ниже – как будто провалился в текстуры. Только физически ощущаю, что ноги у меня есть и я могу передвигаться. Правда начинаю уставать, ноги мгновенно наливаются свинцовой тяжестью и каждый шаг дается мне всё труднее.
Когда чернота заклубилась мерцая знакомыми искорками и дошла мне до пояса, а до спасительного крыльца оставалось метров десять, я сообразил что мне туда ни за что не дойти, потому что ноги меня совсем перестали слушаться. Ну всё, сейчас эта пакость, избрав такой нечестный способ борьбы, поглотит меня полностью, а наутро мои бедные родственники обнаружат мой раздувшийся от набитой изнутри травы труп. Я завопил, призывая на помощь.
Точнее, я пытался это сделать. Только вместо зычного «Помогите!», вышло едва слышимое, хриплое «помохи».
- Гадина, ну покажись хоть. Победил же… - прохрипел я, наполняясь уже не страхом, а какой-то отчаянной злостью и обречённой решимостью.
И он показался. Вязкая, чёрная пелена заколебавшись, опустилась почти до моих онемевших щиколоток и вновь собралась, сгустившись в темную, антропоморфную фигуру в нескольких шагах от меня, отсекая дорогу к дому. Сгорбившийся силуэт был на полметра выше меня и раза в два определенно шире. Могучие верхние конечности свисали ниже колен. Торжествующе блеснули жуткие багровые пятаки демонических глаз. Монстр затрясся и захрюкал, давясь подобием человеческого смеха, а потом шагнул ко мне, нависнув над, как он считал, потерявшей волю к сопротивлению жертвой.
Вот только тут нечисть просчиталась. Мне только и нужно было, чтобы сеновик обрел вместо эфемерной и неосязаемой вполне себе материальную форму. Дальше я действовал как робот и ни секунды не колеблясь, чиркнул зажигалкой, поднесённой к выставленному вперед импровизированному огнемёту. Желто-оранжевый сноп пламени полыхнул прямо в оскалившую клыки харю, впился в потёкшие красными слезами глаза. Ослеплённое чудовище вмиг оказалось охваченным пламенем. Как же оно ревело!
Вы слышали хоть раз как оглушительно ревёт семенной бык на ферме? Вот, примерно так, только раз в десять громче. Я едва не оглох от вопля погибавшего на моих глазах существа, но теперь была моя очередь торжествовать.
Правда, как оказалось, тоже рановато. Сгорающая и уменьшающаяся в размерах тварь в последнем усилии приложила меня лапой будто заправский боксёр, и я словно пушинка улетел в шиферный забор, сминая по пути малиновые кусты. Там я и отрубился, так и не успев оценить финал нашей эпической битвы.
В себя я пришёл утром, на своей постели. Возле меня суетилась и щебетала бабушка: она потрогала мой лоб, поменяла повязку на раненной щеке. Рану обработала чем-то жгучим, заставила выпить кружку тёплого компота и вышла из комнаты. Дед сидел в кресле напротив кровати и многозначительно пялился на меня.
- Ну что навоевался с дьяволом, внук? – поинтересовался он с мрачноватой усмешкой, когда мы остались одни.
- Угу, - препираться не было смысла.
- Ремня бы тебе дать, да тебе и так досталось. Таня, после того, как шум во дворе услышала, сразу из дома выскочила. Глядит, ты распластался у забора, а возле малины пламя полыхает. Осело быстро правда, тушить не пришлось. Позвала соседку, затащили тебя в комнату. Хотела тебе скорую вызвать, да ты очнулся и сказал, что не надо. Потом, уже в доме, сказал, что спать будешь. Сотрясение мозга, наверное, щеку вон распорол. Заживет, конечно, но шрам останется. Ну и врачу в городе покажись, - сказал Иван Никитович, почесывая подбородок. – И как тебе подобная дурь в голову-то втемяшилась, на сеновика в одиночку? Некоторые раньше пытались, только он им шанса не давал.
- Я сыграл на его гордыни, деда. Так он сдох? – я сел на кровати и чуть не рухнул обратно. Перед глазами всё плыло. Осторожно лёг обратно.
- Сгорел как спичка, круг на том месте выжег до земли, - подтвердил дед задумчиво. – Только ты помалкивай о том, что произошло. Это в прежние времена тебе героем бы ходить, а нынче загремишь в заведение, где людей в смирительные рубашки пеленают после таких откровений. Усёк?
- Усёк, - согласился я.
- Ну ладно, я пошел, дела у меня, - он поднялся и добавил уходя. – Про щёку отцу с матерью скажи, что с велосипеда упал.
С дедом я не спорил.
Провалявшись полдня в кровати, я почувствовал себя отлично и уже к вечеру отправился с деревенскими друзьями на рыбалку. Метка на руке пропала к следующему утру. А в конце недели я укатил к себе в город. В привычную суетную жизнь.
************************
Такова была моя единственная в жизни встреча с настоящей нечистью, оставившая мне на память заметный шрам на левой щеке, неизгладимые впечатления и ролик в моем смартфоне.
Я много раз хотел удалить эту запись из файлов, ещё чаще думал её опубликовать или предоставить «куда следует», но не решился ни на то, ни на другое. Пускай это будет мой личный секрет. Ну и деда с бабулей, конечно.
А в деревне я ещё много раз бывал и в поля с дедом работать ходил. Только во время того, как дед работал на сенокосе, больше, разумеется, не спал. Береженного Бог бережет, или собственный разум. Кому как удобнее…
Автор: Дмитрий Чепиков