<<< Глава 1
Глава 2
Воскресенье, 1 декабря
Эдгар Кесада сидел рядом со мной за столом в зале, пока я читал последние страницы стенограммы его судебного процесса. Он попросил меня просмотреть материалы его дела в качестве одолжения, надеясь, что я смогу что-то увидеть или сделать, чтобы помочь его ситуации. Мы находились в модуле повышенной безопасности в исправительном учреждении "Твин Тауэрс" в центре Лос-Анджелеса. Здесь содержались заключенные, находящиеся под подпиской о невыезде в ожидании суда или, как в случае с Кесадой, приговора к заключению в тюрьме штата. Это был первый воскресный вечер декабря, и в тюрьме было холодно. Под синий комбинезон Кесада надел белый свитер, рукава которого спускались до запястий.
Кесада находился в знакомой обстановке. Он уже проходил этот путь, и у него были татуировки, подтверждающие это. Он был членом банды "Белая Ограда" в третьем поколении из Бойл-Хайтс с множеством татуировок, подтверждающих верность банде и мексиканской мафии, которая была самой крупной и влиятельной бандой в тюремной и пенитенциарной системах Калифорнии.
Согласно документам, которые я читал, Кесада был водителем машины, в которой находились два других члена "Белой Ограды", стрелявшие из автоматического оружия по стеклянным окнам винного погреба на Первой Восточной улице, владелец которого на две недели просрочил выплату бандитского налога, который "Белая ограда" вымогала у него почти двадцать пять лет. Стрелявшие целились выше, нападение должно было стать только предупреждением. Но пуля срикошетила вниз и попала в голову внучке владельца винного погреба, которая стояла за прилавком. Ее звали Марисоль Серрано. Она умерла мгновенно, согласно показаниям заместителя коронера.
Никто из свидетелей преступления не опознал стрелявших. Это было бы смертельным упражнением в храбрости. Но дорожная камера зафиксировала номерной знак машины, на которой скрылись преступники. Он был отслежен до машины, угнанной с долгосрочной парковки близлежащего вокзала "Юнион Стейшн". И камеры там зафиксировали вора: Эдгара Кесаду. Суд над ним длился всего четыре дня, и он был признан виновным в сговоре с целью совершения убийства. Приговор был вынесен через неделю, и ему грозило минимум пятнадцать лет тюрьмы с вероятностью гораздо большего срока. И все потому, что он находился за рулем автомобиля, из которого было совершено убийство.
— И что? — сказал Кесада, когда я перевернул последнюю страницу.
— Ну, Эдгар, — сказал я. — Я думаю, ты, типа, в жопе.
— Чувак, не говори мне этого. Ничего нельзя сделать? Совсем ничего?
— Всегда есть вещи, которые ты можешь сделать. Но это надолго, Эдгар. Я бы сказал, что у тебя здесь более чем достаточно для подачи ходатайства по основанию НПА, но…
— Что это?
— Неэффективная помощь адвоката. Твой адвокат просидел на жопе весь процесс. Он пропускал возражение за возражением. Он просто позволил прокурору… Ну, вот, видишь эту страницу?
Я перелистнул стенограмму назад, на страницу, где я отогнул уголок.
— Здесь даже судья говорит: "Вы собираетесь возражать, мистер Сегуин, или я должен продолжать делать это за вас?". Это плохая работа в суде, Эдгар, и у тебя, возможно, есть шанс доказать это, но вот в чем дело: в лучшем случае ты выиграешь ходатайство и получишь повторное рассмотрение дела, но это не изменит доказательств. Это все те же улики, и со следующим составом присяжных ты снова проиграешь, даже если у тебя будет новый адвокат, который знает, как держать прокурора в рамках.
Кесада покачал головой. Он не был моим клиентом, поэтому я не знал всех подробностей его жизни, но ему было около тридцати пяти лет, и ему грозил большой срок.
— Сколько у тебя судимостей? — спросил я.
— Две, — ответил он.
— Тяжкие преступления?
Он кивнул, и мне не пришлось больше ничего говорить. Моя первоначальная оценка осталась в силе. Он был в жопе. Возможно, его "закроют" навсегда. Если только…
— Ты ведь знаешь, почему тебя привезли сюда, в безопасный модуль, а не в общий блок, где вся твоя банда? — сказал я. — В любой день они вытащат тебя отсюда, посадят в комнату и зададут тебе главный вопрос. Кто был с тобой в машине в тот день?
Я жестом указал на толстую стенограмму.
— Здесь нет ничего, что могло бы тебе помочь, — сказал я. — Единственное, что ты можешь сделать, это сократить себе срок, назвав имена.
Последнюю часть я произнес шепотом. Но Кесада ответил не так тихо.
— Это чушь собачья! — заорал он.
Я посмотрел на зеркальное окно диспетчерской, хотя знал, что за ним ничего не видно. Затем я посмотрел на Кесаду и увидел, что вены на его шее начали пульсировать — даже под чернильным ожерельем из кладбищенских камней, опоясывающим ее.
— Остынь, Эдгар, — сказал я. — Ты попросил меня посмотреть твоё дело, и это все, что я делаю. Я не твой адвокат. Тебе действительно стоит поговорить с ним о…
— Я не могу пойти к нему, — сказал Кесада. — Холлер, ты ни черта не знаешь!
Я уставился на него и, наконец, понял. Его адвоката контролировали те самые люди, на которых ему нужно было доносить: "Белая Ограда". Обращение к нему почти наверняка привело бы к тому, что мексиканская мафия подстроила бы нападение на стукача, независимо от того, был он в безопасном модуле или нет. Говорили, что "еМе", как её неофициально называли, может добраться до любого человека в любом месте калифорнийской пенитенциарной системы.
Меня буквально спас звонок. Прозвучал пятиминутный предупредительный гудок перед отбоем. Кесада протянул руку через стол и грубо схватил свои документы. Со мной было покончено. Он встал, продолжая складывать все разлетевшиеся страницы в аккуратную стопку. Без "спасибо тебе" или "пошёл ты", он направился в свою камеру.
А я направился в свою.
