Федор Иванович в Мюнхене
Заграничный период – период исключительной важности в духовном и творческом формировании Ф. И. Тютчева.
В двадцатые годы XIX века в Мюнхене наблюдается заметное оживление общественной жизни. Вступивший на престол король Людвиг I старался играть роль просвещенного монарха и либерала, стремительно превратил столицу своего королевства в «немецкие Афины».
Ф. И. Тютчев был зачислен на дипломатическую службу при русской миссии в Мюнхене 13 мая 1822 года в качестве «сверхштатного чиновника» в чине губернского секретаря (что соответствует младшему офицерскому чину – младшему лейтенанту).
В то время широкую известность приобрел мюнхенский университет, куда были привлечены для чтения лекций знаменитый философ Шеллинг, выдающийся физиолог-эллинист Тирш, известный естествоиспытатель Окен, философ-мистик Баадер. Среди вольнослушателей университета было немало иностранцев, в том числе и русских.
Петр Васильевич Киреевский в письме к своему брату пишет: «Тирш говорил о Тютчеве, как о своем хорошем знакомом и очень хвалил его».
Не обходится без разговора о Тютчеве и первая встреча П. В. Киреевского с Шеллингом. «Очень хвалил Тютчева, - отмечает Киреевский в своем дневнике, –сказал между прочим: «Это превосходнейший человек, очень образованный человек, с которым всегда охотно беседуешь». Знакомство Тютчева с Шеллингом поддерживалось в течение многих лет. Федор Иванович спорит как равный с Шеллингом о философии тождества, об откровении.
Дипломатическая карьера имела свои преимущества; и он близко сошелся с представителями литературно-ученых и художественных кругов Мюнхена. Будучи молодым человеком — Федор Иванович на высоте европейского образования. Ив. Киреевский с восторгом пишет домой о Тютчеве: «У нас таких людей европейских можно счесть по пальцам».
Знакомство с поэзией Гейне
Первая встреча Тютчева с Генрихом Гейне-поэтом предшествовала его личному знакомству с ним. В апреле 1823 года вышел сборник стихов Гейне под названием «Трагедии с лирическим интермеццо». В этом сборнике внимание Тютчева привлекло небольшое стихотворение, которое вскоре стало одним из популярнейших произведений Гейне как в Германии, так и за рубежом. В России это стихотворение приобрело большую известность главным образом благодаря переводу Лермонтова, но именно Тютчеву удалось наиболее полно передать своеобразие подлинника.
С чужой стороны
На севере мрачном, на дикой скале
Кедр одинокий под снегом белеет,
И сладко заснул он в инистой мгле,
И сон его вьюга лелеет.
Про юную пальму все снится ему,
Что в дальных пределах Востока,
Под пламенным небом, на знойном холму
Стоит и цветет, одинока…
1826 г.
Стихотворение напечатано в альманахе «Северная лира» за 1827 год вместе с шестью оригинальными и переводными стихотворениями Тютчева.
Во всех переводах из Гейне чувствуется желание сохранить черты подлинника; для этого Тютчев избирает знаменательный путь: он дает на русской почве аналогию приемов немецкого стихотворения, оставаясь верным своей лексической традиции.
К сравнительно ранним тютчевским переводам принадлежит, судя по своей художественной фактуре, и перевод стихотворения Гейне «Друг откройся предо мною…». Кроме двух упомянутых стихотворений до знакомства Тютчева с Гейне могли быть переведены еще четыре: «Как порою светлый месяц…», «Закралась в сердце грусть, - и смутно…», «Вопросы» и «Кораблекрушение». Подлинники первых двух стихотворений, входящих в цикл «Возвращение на родину» были напечатаны в первом томе «Путевые картины», вышедшем в мае 1826 года. Третье и четвертое стихотворения из цикла «Северное море» появилось во втором томе «Путевых картин». Все четыре стихотворения были в 1827 году перепечатаны в сборнике «Книга песен», объединившем все самое значительное, что до тех пор было написано Гейне в стихах.
Встречи наяву
В феврале - марте 1828 года между Тютчевым и Гейне установилось личное знакомство и дружеские отношения. Гейне был уже широко известным и популярным в Германии поэтом. Немецкая молодежь не только заучивала, но и распевала его стихи.
Растущая известность Гейне побудила мюнхенского издателя барона Котта предложить ему редактирование газеты «Политические летописи». Гейне принял предложение Котта, так как надеялся, что это откроет ему путь к профессуре в мюнхенском университете.
5 марта 1826 года Тютчев женился на вдове Элеоноре Петерсон, урожденной графине Ботмер. Вместе с Тютчевыми жила свояченица поэта - Клотильда Ботмер.
«…Знаете ли вы дочерей графа Ботмера..? - писал Гейне в письме 1 апреля 1828 года к фон Энзе. - Одна уже не очень молодая, но бесконечно очаровательная, состоящая в тайном браке с молодым русским дипломатом и моим лучшим другом Тютчевым, и ее очень юная красавица сестра - вот две дамы, с которыми я нахожусь в самых приятных и лучших отношениях. Они обе, мой друг Тютчев и я, мы часто обедаем, а по вечерам, когда я встречаю у них еще несколько красавиц, я болтаю сколько душе угодно, особенно про истории с привидениями. Да, в великой пустыне жизни я повсюду умею найти какой-нибудь прекрасный оазис».
Свояченица Тютчева Клотильда Ботмер на некоторое время овладела сердцем и вдохновением Гейне. Ряд стихотворений, позднее вошедших в цикл «Новая весна», навеян «приятными» часами, проведенными в ее обществе.
Схожие мысли
В статьях о Тютчеве и Гейне распространено утверждение, что влиянием бесед с русским поэтом объясняются на первый взгляд неожиданные для автора «Путевых картин» рассуждения о России в тридцатой главе третей части его книги. Рассуждения эти вызваны победоносными действиями русских войск на Ближнем Востоке во время начавшейся в 1828 году русско-турецкой войны.
Гейне пишет: «… в удивительной смене лозунгов и вождей, в этой великой борьбе обстоятельства сложились так, что самый пылкий друг революции видит спасение мира только в победе России и даже смотрит на императора Николая как на гонфалоньера (глава ополчения) свободы». Гейне противопоставляет Россию Англии, где великая хартия вольностей якобы гарантирует личную свободу и где некогда находили убежище «все свободные умы».
Гейне пишет: «Если сравнить в смысле свободы Англию и Россию, то и самый мрачно настроенный человек не усомнится, к какой партии примкнуть. Свобода возникла в Англии на почве исторических обстоятельств, в России же - на основе принципов».
В рассуждениях Гейне, действительно можно обнаружить соответствие тютчевским мыслям, но мыслям, высказанным значительно позднее – в его политических статьях сороковых годов. Среди произведений Тютчева более раннего времени нет ни одного, где были бы высказаны подобные мысли, да и вообще до сороковых годов Тютчев ни разу не излагал своих взглядов на Россию с такой полнотой, с какой это сделал Гейне в главе «Путевых картин».
Трудно сомневаться в том, что Тютчеву весьма интересны беседы и споры с Гейне, который являл собой одну из центральных фигур в новейшей немецкой литературе.
Тютчев и Гейне всегда интересовались философией Шеллинга. По Шеллингу, поскольку природа одухотворена, то душа человека также является ее порождением. Между природой и человеком существует глубокая внутренняя взаимосвязь: космос природы одухотворен, а человеческая душа космична в своей бесконечности. Отсюда проистекает глубокое внутреннее сродство между человеком и природой.
Генрих Гейне писал об основных сочинениях Шеллинга: « … с тех пор как благодаря ему, получила значение натурфилософия, поэты стали гораздо глубже воспринимать природу».
Прямые отклики Тютчева на эти эссе Гейне не дошли до нас. Но, как убедительно доказывает современный немецкий литературовед Ганс Роте, именно эти сочинения Гейне послужили поводом для написанного в 1835 - начале 1836 года стихотворение Тютчева:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик…
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…
Пути разошлись
Дружеское общение Тютчева с Гейне прервалось летом 1828 года. Издание журнала прекратилось, и Гейне уехал в Италию, где еще не бывал. Он надеялся по возвращению в Мюнхен занять обещанную ему кафедру в университете, и при отъезде он заручился покровительством баварского министра внутренних дел Шенка, который был к тому же и писателем, и надеялся, что тот выхлопочет ему должность профессора в университете. Из Италии Гейне 1 октября 1828 года писал Тютчеву:
«…я должен вам написать – может, вы сумеете быть мне полезным… Вам известно положение дела о назначении меня профессором. Прилагаю письмо, которое я написал Шенку и которое прошу вас тотчас же любезно ему передать.
Навестите его через несколько дней - ведь он знает, что вы мой истинный друг…Вы дипломат, вы легко сможете так разузнать о положении моих дел, чтобы Шенк не подозревал, что я просил вас об этом, и не счел себя свободным написать мне лично…».
Ответ Тютчева на это письмо нам неизвестен. Профессора в Мюнхене Гейне не получил.
Расставшись с Генрихом, Тютчев продолжал следить за его новыми произведениями. К концу 1829 – началу 1830 года может быть отнесен перевод из третьей части «Путевых картин».
В этой главе образ месяца, бледнеющего на небе при солнечном восходе, настолько поразил воображение Тютчева, что дважды, в своеобразном творческом переосмыслении, возник под его пером в одновременно написанных стихотворениях:
В толпе людей, в нескромном шуме дня
Порой мой взор, движенья, чувства, речи
Твоей не смеют радоваться встрече -
Душа моя! о, не вини меня!
Смотри, как днем туманисто-бело
Чуть брезжит в небе месяц светозарный, -
Наступит ночь — и в чистое стекло
Вольет елей душистый и янтарный!
И второе стихотворение «Ты зрел его в кругу большого света...»
Чтение вышедших в 1832 году публицистических очерков Гейне «Французкие дела» также натолкнуло Тютчева на создание самостоятельного стихотворения. Прочитав в книге Гейне следующие строки о Лафаейете: «Конечно он не гений, каким был Наполеон, в голове которого гнездились орлы вдохновения, меж тем как в сердце вились змеи расчета», Тютчев тут же написал стихи о Наполеоне, в которых развивал образы Гейне:
Два демона ему служили,
Две силы чудно в нем слились:
В его главе — орлы парили,
В его груди — змии вились…
Ширококрылых вдохновений
Орлиный, дерзостный полет,
И в самом буйстве дерзновений
Змеиной мудрости расчет.
В последующие годы Тютчев перевел одно стихотворения из цикла «Новые стихотворения», напечатанное в 1834 году в первой части «Салона» «В которую из двух влюбился…» и создал замечательную вариацию на тему опубликованного там же стихотворения:
Из края в край, из града в град
Судьба, как вихрь, людей метет,
И рад ли ты, или не рад,
Что нужды ей?.. Вперед, вперед!
Знакомый звук на ветр принес:
Любви последнее прости…
За нами много, много слез,
Туман, безвестность впереди!..
«О, оглянися, о, постой,
Куда бежать, зачем бежать?..
Любовь осталась за тобой,
Где ж в мире лучшего сыскать?
Любовь осталась за тобой,
В слезах, с отчаяньем в груди…
О, сжалься над своей тоской,
Свое блаженство пощади!
Блаженство стольких, стольких дней
Себе на память приведи…
Все милое душе твоей
Ты покидаешь на пути!..»
Не время выкликать теней:
И так уж этот мрачен час.
Усопших образ тем страшней.,
Чем в жизни был милей для нас.
Из края в край, из града в град
Могучий вихрь людей метет,
И рад ли ты, или не рад,
Не спросит он… Вперед, вперед!
С отъездом Гейне из Мюнхена жизненные дороги двух поэтов разошлись. Правда, в июне 1830 года, по пути в Россию, Тютчев с женой и свояченицей «растрогали» Генриха своим посещением в глухом Вандсбеке. У Вадима Кожинова описана эта встреча: «Хозяин (Гейне) был в дурном настроении и, не сдерживаясь, обрушил все свое раздражение на жену поэта. Он сам понял всю неуместность своего поведения и писал 21 июня того же года Фарнгагену фон Энзе:
«Одной из моих добрых знакомых пришлось вдоволь наслушаться моего брюзжанья… Это у меня болезнь, и болезнь постыдная. Ведь именно эта добрая знакомая утешала меня в горестные минуты…» Упоминание о Тютчеве и его семье попадаются в переписке Гейне. 10 июня 1832 года, когда Гейне уже находился Париже, драматург М. Беер писал ему из Мюнхена: « То, что вы во Франции, - это конечно выигрыш, для публики и для вас. Это мнение разделяет со мной Тютчев, с которым я теперь вижусь и говорю о вас».
В письме от 24 октября того же года Гейне просил Гиллера разузнать: «В Мюнхене ли еще Тютчевы и что они делают» и прибавлял «Не забудьте об этом».
Последнее свидание Тютчева со своим мюнхенским другом состоялось в Париже в 1853 году. Гейне в это время уже был изнурен мучительной предсмертной болезнью; однако Тютчев «нашел его все еще полным жизни». Подробности этого последнего свидания нам неизвестны.
17 февраля 1856 года Генрих Гейне умер.
Гейне и Тютчева сближали не только молодость и любовь к поэзии, но и тяга к философскому размышлению. Но по своей натуре это были два не похожих человеческих типа. Европейский аристократизм Федора Ивановича несравним был с манерами Генриха, темпераментного выходца из неудачливой купеческой семьи. Тютчев был не только глубоко утончен, но значительно скромнее тщеславного Гейне. Как правильно замечает Аркадий Полонский, Тютчев и Гейне были довольно непохожие личности, но каждый из них понимал, с кем имеет дело. Спустя много лет Фёдор Тютчев говорил о Гейне как о поэте, поколебавшем «основания заграничного общества».
С. А. Бардашевич, научный сотрудник музея-заповедника Ф. И. Тютчева «Овстуг».
