"- Почему не стреляем, бойцы? Что, страшно стало? Так страх огнем надо изгонять. Огнем по врагу! Делай как я!"
(с) Евгений Читинский
"Бои на Линии Сталина. Лейтенант Старновский". Читать бесплатно.
Начало первой книги ЗДЕСЬ. "Лейтенант Старновский" кн.1
Начало второй книги ЗДЕСЬ. "Бои на "Линии Сталина". Лейтенант Старновский кн.2
Предыдущая глава ТУТ. Гл.100
Глава 101. Бои на рубеже Омговичи-Калита. Прорыв немцев
Предисловие ко главе.
Какой бы выгодной ни была позиция, как бы удачно бой ни складывался, какие бы грамотные решения ни принимали командиры, но, если тебя обойдут через позиции соседей, ты не устоишь.
Вывод.
Все оборонительные позиции должны иметь подвижный (мобильный) резерв. Желательно в виде танков. Только такой резерв способен действовать как «пожарная команда», которая оперативно подъезжает к местам прорыва врага, и «тушить» эти опасные прорывы.
Так как Советский Союз в результате глупых ошибок руководителя страны лишился почти всех приграничных танков, то такие вот поражения становились математической закономерностью.
Глава 101.
Прорыв немцев
Через час немцы подготовили позиции для своей артиллерии и миномётов. Всё по военным учебникам — сначала авиаразведка, потом артподготовка, и только потом атака бронетехники с пехотой.
Впрочем, и 2-3 тысячи лет назад был тот же принцип — сначала разведка, потом обстрел лучниками, после которого идет атака пехоты и конницы. И в начале ХХI века остается все то же самое — разведка дронами плюс космическая разведка, обстрел артиллерией, ракетами и теми же дронами, а затем, подавив противника с его дроноводами, уже можно и нужно атаковать своей бронетехникой и штурмовиками.
Меняется инструмент войны, но принцип не меняется на протяжении тысячелетий.
Тот, кто хорошо учился в военных училищах, кто хорошо знает военную историю (вот прямо с древних времен, например, сражения при Каннах*, произошедшего 2 240 лет назад), а потом плюс ко всему ещё и понял суть современной войны, тот и побеждает на конкретном поле боя.
(*В сражении при Каннах в 216 году до н. э. непосредственно на поле боя карфагенянами под руководством Ганнибала (примерно 50 тысяч человек) была окружена и разгромлена римская армия, примерно 87 тысяч человек).
Немцы принцип окружения при Каннах хорошо знали, поэтому, наткнувшись на грамотную и упорную оборону русских, сразу же стали искать возможность обойти с флангов и окружить. Но так как они сейчас перед собой видели, что у противника нет мощных фортификационных сооружений, все же решили танками прорвать оборону в районе разрушенного мостика через безымянный ручей. Торопились, понимаешь! График плана Барбаросса надо было соблюдать, и принцип «цигель-цигель, ай-лю-лю» был актуален как никогда (все согласно принципу «Зима близко»!).
Сработал стереотип, что танки всегда проламывают пехоту, которая не смогла спрятаться в заранее подготовленных укреплениях. Ведь не считать же за серьёзные инженерные препятствия сделанные наскоро баррикады.
И немцы, просчитавшись в одном (не оценив боевого духа советского солдата), взяли академической военной школой, а фактически воспользовались просчетами высшего советского командования, которые на местах уже никто не смог исправить.
Но не будем забегать вперед.
До полудня немцы всё же успели провести ещё одну атаку.
Наскоро подготовив вдоль Варшавского шоссе и прилегающих лесных массивов артиллерийские и минометные позиции, гитлеровцы начали свою артподготовку. Немецкие снаряды стали плотно ложиться по позициям советских бойцов, особенно в районе расположения нашей артиллерии. Видно было, что противник старался в первую очередь уничтожить главную ударную силу, которая реально могла бороться с их танками. Уцелевшие советские пушки одна за другой выводились из строя.
- Точно бьют, гады! — ругался на своем командном пункте капитан Иванец, который командовал двумя сводными ротами, державшими оборону по обеим сторонам мостика. Он внимательно рассматривал в бинокль разворачивающуюся панораму боя.
- Сразу видно, матёрые вояки! — согласился его заместитель капитан Чивадзе.
- Это не вояки матерые, а воздушная разведка у них точно срисовала наши артпозиции! — возразил политрук Кацман.
- Хоть бы одно орудие уцелело! Хоть бы одно! — как заклинание твердил Иванец, рассматривая в бинокль поле боя.
Тут немцы перенесли огонь вглубь оборонительных порядков русских и накрыли расположение командного пункта капитана Иванца. Все сразу же бросились под перекрытие из бревен.
Зазвонил полевой телефон.
Капитан взял трубку и стал кричать в неё, чтобы его могли услышать сквозь разрывы снарядов.
- Танки, говоришь, пошли? Сколько? Насчитал пять штук? Пять штук это ерунда, жги их бутылками! Подпускай ближе и жги! Пропускай над собой и жги! Ну что я тебя буду учить! Давай, старлей, держись. Если что, мы резервами тебя поддержим! Давай, держись!
Снаружи грохнуло еще несколько взрывов, и сквозь наступившую тишину донеся гул танковых моторов.
Сводный взвод сержанта Васильева после артобстрела быстро и деловито стал занимать свои стрелковые позиции в траншее. Лица солдат были серьёзные, без тени страха и сомнений. Это радовало, всё-таки война уже шестой день идет. А сколько уже всего произошло! А сколько еще произойдет, да и когда она закончится? Но все мысли у солдат улетучиваются, как только в прицеле на мушке появляются фигурки врагов.
- Да сколько же их, растудыть их через коромысло! — выругался плотный чернявый красноармеец.
- Не дрейфь, Парамонов, счас я им «растудыть» устрою! — сказал казах Касымов, передернув затвор трехлинейки.
- Ты-то устроишь? — скорее по привычке, чем по существу, стал препираться Парамонов.
- Не боись, Парамоша, смотри, счас я его в глаз, как мой дед волков в степи бил!
Однако показать свое мастерство красноармейцы не успели, потому что прямо перед ними в бруствер окопа впилась очередь из немецкого пулемета. А потом пули из второй короткой очереди пропели над вовремя спрятанными головами. Оба солдата уткнулись касками в боковину окопа, глядя друг на друга.
- Стреляет, однако! — признал очевидное казах.
- Стреляет! — подтвердил Парамонов, поддерживая этот разговор, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь.
- Вставать надо! — вздохнув, сказал Касымов.
- Надо! — автоматически произнес за ним Парамонов, а потом, покатав это слово у себя на языке, вдруг отчетливо и зло произнес: – Надо!
Сказал, и, зажмурившись, встал, приготовив винтовку для стрельбы, а затем открыл глаза и яростно, с немыслимой быстротой опустошил обойму, стреляя куда-то в сторону немцев. А затем снова присел на дно окопа, слушая, как врезаются в землю вражеские пули. Он посмотрел на казаха, который продолжал сидеть.
Тот вдруг улыбнулся:
- Что, страшно, Парамоша? И мне страшно!
Последние слова он еле прошептал, и, встав на ноги, медленно высунулся из окопа, затем также неспеша прицелился, выстрелил и тут же спрятался в окопе.
- Кажись, попал! Командира какого-то завалил.
Тут из-за угла окопа показалась плечистая фигура сержанта Васильева:
- Почему не стреляем, бойцы? Что, страшно стало? Так страх огнем надо изгонять. Огнем по врагу! Делай как я!
Сержант встал рядом с ними, и, как в тире, стал стрелять, не обращая внимания на вражеские пули, которые свистели все ближе и ближе.
Красноармейцы как по команде поднялись и открыли дружную стрельбу.
Немцы, наткнувшись на меткие выстрелы русского взвода, залегли и стали огрызаться огнем винтовок и пулеметов из положения лёжа. Это вдохновило советских бойцов, которые увидели, что атака немцев захлебнулась.
- А, сволочь, получай! — закричал сержант, когда после очередного его выстрела один из немцев завалился набок, чуть откинувшись назад. Его беспомощные руки всплеснулись, оставив винтовку.
- Гады, гады! — зло продолжал шептать сержант каждый раз, когда передергивал затвор и досылал патрон в патронник.
На некоторое время его отвлек казах.
- Товарищ сержант, я однако, второго зашиб!
- Молодец, Касымов! — похвалил его сержант и тут же ойкнул.
Вражеская пуля пробила правый край каски, чуть срикошетировав, и это спасло жизнь сержанта. Голову сильно мотнуло, и Васильева отбросило на противоположную стенку траншеи, как после нокдауна.
- Товарищ сержант, что с вами? — кинулся к нему Касымов.
Он быстро снял пробитую сбоку каску, и стал цокать языком.
- Айя-яй, еще чуть-чуть правее, и конец был бы нашему сержанту!
Затем, увидев кровь от касательного следа пули, тут же достал пакет с бинтом.
Парамонов, продолжая стрельбу, периодически смотрел, как идут дела у Касымова и Васильева. Затем, не выдержав, почти крикнул:
- Ну чего ты медлишь, Касымов, перевязывай давай! Или ты крови испугался? Так дай я сам перевяжу!
- Не, не надо! Крови я не боюсь. Баранов много зарезал, кровью меня не напугаешь. Тут надо, чтобы кровь пробежала, руки у меня грязные!
Парамонов понятливо кивнул и вновь припал к своей винтовке, стреляя по вражескому пулеметчику.
- Ага, не нравится! — зло проговорил он, увидев, как немец, в которого он целился, схватился за плечо, а пулемет на некоторое время умолк, пока за него не примостился второй номер вражеского расчета.
И тут случилось неожиданное — откуда-то справа, со стороны мостка, показались немцы. Оттуда же послышался лязг двух немецких танков, которые, прорвавшись через позиции артиллерии, теперь принялись утюжить окопы русской пехоты, распространяясь на фланги.
- Хана нашим артиллеристам! — глухо проговорил Парамонов, а затем как можно громче и отчетливее прокричал: — Касым, бери бутылки, пойдем со мной!
Казах, наспех закончив перевязку, едва подоткнув бинт, с искренним удивлением произнес:
- Зачем куда-то идти, они сами приползут! — но бутылку с горючим взял, и, пригибаясь, побежал вдоль траншеи за Парамоновым.
Продолжение ЗДЕСЬ. Гл.102.