Валентина вошла в палату, где лежала Настя. Три молодых женщины в больничных халатах сидели на кроватях и оживленно беседовали на тему, которая, видимо, была веселой. Они негромко смеялись, ели яблоки. Настя лежала, отвернувшись к стене. Валентина подошла, тронула дочку за плечо. Настя резко обернулась, села на кровати. Увидев мать, заплакала. Валентина села на край кровати, обняла дочку.
- Ну-ну, не расстраивайся! Как ты себя чувствуешь?
Настя пожала плечами:
- Нормально.
Она снова заплакала, уткнувшись в плечо матери.
- Мама, ну почему так?
- Ты, может, тяжелое что-нибудь подняла?
- Нет, не поднимала.
- А он тебя в живот не бил?
- Нет, в живот не бил, а вот сюда, в бок...
У Валентины сжались кулаки: если бы этот гад оказался сейчас здесь, она бы ему, как выражалась ее подруга, и во рту поцарапала бы!
- Доктор сказал, что все прошло хорошо, что все будет в порядке. Главное, чтоб не было никаких осложнений.
Валентина помолчала, потом негромко сказала:
- Я надеюсь, ты не пойдешь больше к нему?
Настя вытерла слезы.
- Я предлагала ему перейти к нам жить, это на него отец так влияет! А у нас он совсем по-другому бы вел себя.
Валентина усмехнулась: конечно, по-другому! Кто бы ему позволил вести себя так, как он ведет себя?
- Он, конечно, не согласился, правда?
- Да, он не согласился, сказал, что жене положено жить у мужа.
- Глупенькая ты моя! Он понимает, что у нас ему никто не позволит распускать руки, а там он делает, что хочет, а не потому, что отец его заставляет так поступать. Понимаешь? Если бы он сам не хотел этого, никто не смог бы его заставить!
Настя молчала. Она понимала, что мать права, но как дальше строить отношения с ним, она не знала. Мать, словно услышав ее мысли, произнесла:
- Жалко, конечно, но, видимо, твое замужество кончилось.
- Как это? – с недоумением спросила Настя.
- Очень просто: поправишься – пойдешь в ЗАГС и разведешься. Не будет ничего хорошего с ним у тебя.
- А как же любовь, мама?
Настя сказала это громче, и разговаривавшие женщины вдруг замолчали и повернули головы в их сторону. На их лицах было удивление, сочувствие.
- Да, любовь, - вздохнула одна из них. – Вот из-за нее мы все тут и собрались.
- А мой меня не пускал сюда, - сказала сидевшая спиной к Насте и Валентине. – говорил, чтоб я рожала.
- Ну, а ты что?
- Ну куда мне еще четвертого? Хотя, - она вдруг засмеялась, - видимо, все равно придется рожать, он у меня такой ненасытный! Да и детей любит!
- А я сказала, что мне одного – за глаза! Не согласен – пусть ищет другую!
- А если найдет? Если найдет другую? Что будешь делать?
Они засмеялись, потом, оглянувшись на Настю, притихли. Валентина погладила дочку по плечу.
- Это пройдет, доча!
- У вас с папой ведь не прошло! Я знаю, что он тебя любит до сих пор.
- И я его тоже люблю, - улыбнулась Валентина, - хотя у нас тоже всякое бывало...
- И папа тебя обижал?
Валентина вздохнула. Может, и не обижал, но бывало, что она обижалась за его невнимание, иногда ревновала, особенно по молодости, когда он заигрывал с другими женщинами. Но он умел так извиниться, что у нее не оставалось сил на обиду... Она до сих пор тает в его руках... Так жалко, что у дочки случилось по-другому!
Валентина пришла домой, приготовила ужин. Когда пришел Семен, он первым делом спросил:
- А где Настя? Не пришла еще с работы? Или она опять пошла к этому уроду?
- Да нет, Сеня, - начала Валентина, - дело не в этом...
Семен насторожился:
- Что-то случилось? Рассказывай!
- Настя в больнице.
- Что? Я сейчас пойду и этого гада убью!
Валентина взяла мужа за руку.
- Успокойся! Она в гинекологии.
- Что с ней?
- Выкидыш. Сеня, успокойся, - поспешила Валентина, увидев, как сжались кулаки Семена. – Может, это и к лучшему. Ей нельзя возвращаться к нему. Если в первый месяц он поднял на нее руку, зная, что она беременная, то что было бы дальше?
- Поехали к ней! – собрался Семен.
- Нет, Сеня, я была у нее. Не нужно ее лишний раз беспокоить.
Она подала ужин, села рядом.
- Плохо только, что она любит этого поганца! Плачет, а сама говорит о любви.
Семен поужинал, уселся на диван, взял газету. Однако через минуту он отложил ее.
- Говорил ведь я, что нельзя выходить за этого Космача! Так и ты туда же: любовь! Ну что – наелись любви?
Он встал, прошел по комнате. Валентина видела, что Семён заводится, что сейчас нельзя попадаться ему под руку. В это время зазвонил телефон. Семен, который был рядом, взял трубку. По его лицу Валентина поняла, что звонил зять. Семен не стал ждать, пока тот договорит до конца, перебил его:
- Слушай, урод! Насти здесь нет, а где она – это я у тебя должен спросить, ведь ты ее муж! Я тебе отдал дочку, а ты у меня спрашиваешь, где она? Так вот, в больнице она! А почему она там, я у тебя спрашиваю!
Валентина смотрела на мужа: таким она его давно не видела. Он сжимал трубку так, словно хотел выжать из нее воду. Да, если бы Вовка оказался в это время рядом, ему бы нельзя было позавидовать!
- Короче: чтоб я не видел тебя рядом с Настей, понял? Что я сделаю? Я раздавлю тебя!
Он бросил трубку, снова сел на диван, развернул газету, но через минуту снова отбросил ее, включил телевизор. Но Валентина видела, что происходившее на экране его не интересует. Она поняла, что его нужно переключить на что-то другое, иначе он может сорваться и сейчас побежать к Космачевым выяснять отношения.
- Сеня, мы давно не были на огороде, - сказала она ему первое, что вспомнилось.- А там уже, наверное, нашей картошки не видно из-за сорняков. Давай в субботу поедем. Ты как в субботу работаешь?
- С утра, - буркнул Семен, - до четырех.
- Вот после смены давай и поедем! И Настюшу уже выпишут к этому времени, возьмем ее с собой.
Огород Семен получил на работе, профком выделял желающим участки за городом, и многие пользовались этим. Хорошо, если был свой транспорт: мотоцикл, машина, велосипед... Конечно, машин не было почти ни у кого, во всяком случае, у знакомых Семена, а мотоцикл с коляской он купил совсем недавно – стоял в очереди два года.
Специально для него он купил гараж почти во дворе дома. Черный, блестящий «Днепр» нравился ему тем, что был тяжелым, солидным, не то что всякие «Явы», особенно раздражали его красные – он считал, что для настоящего мужика машина быть мужской. Когда он вел свой «Днепр», он чувствовал в своих руках настоящую машину, крепкую и надежную.
- Ладно, - согласился Семен, - надо посмотреть, нет ли уже молодой картошки.
Как человек деревенский, выросший на овощах со своего огорода, он знал и деревенский труд: как потопаешь, так и полопаешь! Так и решили: в субботу вечером поедут на огород.