— Проходи, — Настя отступила вглубь прихожей, Мирон вошёл следом, закрыл двери и поставил рюкзак на пол.
— Вот почему папка так резко сорвался, будто с низкого старта! Дела у него срочные образовались! Вы опять сговорились? — уперев руки в боки, Настя покачала головой.
— Я вовсе не просил Артура уходить! Мне бы такое и в голову не пришло, — Мирон снял кроссовки, аккуратно поставил их на обувную полку и пошёл умываться. — Я попросил у хозяина дома разрешения пожить у вас несколько дней, и он дал согласие. Но нужно было ещё спросить у тебя, а то вдруг бы ты меня с лестницы спустила с ускорением?
— Знаешь, Чижевский, по-хорошему надо бы спустить, потому что ты, как выяснилось, знатный интриган.
— Это у меня, видимо, в крови, семейное, — усмехнулся Мирон и начал вытирать лицо полотенцем.
Вышел и тут же обнял Настю. Она не обняла его в ответ, но и вырываться не стала.
— Прости меня, — прошептал Мирон, прижавшись щекой к волосам девушки. — Я вёл себя, как последняя истеричка, весь издёргался. Чувствовал только свою боль и начисто забыл о твоей. Прийти в себя очень помог своеобразный холодный душ, состоящий из ряда «открытий чу́дных». Я из компании ушёл, Насть. Уволился.
— А что случилось? — удивившись, Настя будто отмерла, сама прильнула к мужу, погладила его по щеке.
— Долгая история, и я не хочу сейчас портить наш вечер обсуждением подробностей. Потом как-нибудь расскажу, — Мирон поймал ладонь Насти и прижал к губам. — Только вот четверть активов компании всё равно принадлежит мне.
— Ужинать будешь?
— Если честно, голоден, как волк. Во всех смыслах, — Мирон потеснее прижался к жене, чтобы она ощутила и почувствовала «все смыслы».
— У нас ночь впереди, господин Чижевский, — улыбнувшись, Настя упёрлась ладонями в плечи мужа. — А сейчас пойдём делать салат. Мой проницательный отец и продуктов закупил, будто знал всё наперёд.
— У тебя лучший в мире отец, и он очень любит тебя, — Мирон послушно пошёл в кухню следом за Настей, которая потянула его за руку.
— Согласна, — кивнула Настя. — Единственное, чего ему не хватает, — это решительности в ситуациях, касающихся его самого.
Настя вдруг остановилась и замерла.
— Что? Ты почему побледнела? — испугался Мирон.
— Мирон, прости меня, пожалуйста! Обещай, что простишь, и мы начнём с тобой с чистого листа! Клянусь, я никогда больше не стану лгать тебе и скрывать что-то от тебя!
Настю словно отпустило, она начала всхлипывать, и плечи её судорожно задрожали.
— Простил, Насть, давным-давно, — Мирону стоило неимоверных усилий самому сдерживать эмоции.
Он снова обнял Настю, быстро целовал, гладил её плечи.
— Мы начнём именно с чистого листа, Настюша. А ещё в собственном доме, и работать я буду только на себя. А главное, я больше никого даже близко не подпущу к нашей с тобой семье.
Постепенно Настя успокоилась, потом сходила и умылась, а после начала готовить салат и жарить отбивные. Мирон по мере сил помогал. Никогда ещё он не чувствовал себя таким счастливым и свободным.
Ужин был почти готов, и Настя позвонила отцу.
— Папка, тебе не кажется, что твой поход «по делам» затянулся? Мы ждём тебя дома, и ужин готов.
— Настюш, поужинайте без меня, хорошо?
Настя услышала в трубке шум улицы: видимо, отец просто гуляет.
— Пап, не придумывай! Мы все одна семья, а если мы с Мироном захотим побыть вдвоём, найдём способ уединиться, не переживай. Я не хочу, чтобы из-за нас ты слонялся по улицам, даже при хорошей погоде.
— Спасибо, дочь, ты полностью права, но тут такое дело... — замялся Артур.
— Какое дело?
— В общем, я подумал, что пора мне брать пример с зятя и проявлять решительность.
— Да ладно, папка, неужели?! — обрадованно воскликнула Настя.
— А ты о чём, дочь? — с подозрением спросил Артур.
— Я... о решительности, пап! Всё, не буду задерживать, а то вдруг твой настрой начнёт угасать.
— Настюш, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я? — с тревогой спросил Артур.
— Я твоя дочь, папа, — Настя улыбнулась в трубку. — Ты ведь тоже знаешь обо мне что-то такое, чего не знаю я. Всё, папуль, а то у меня отбивные сгорят.
Настя нажала отбой и посмотрела на улыбающегося Мирона.
— У Артура что, роман? — спросил муж.
— Я даже думать об этом боюсь, чтобы не сглазить, потому пока никаких комментариев, — вздохнула Настя. — Он ведь молодой совсем, а всё один. Так хочется настоящего счастья для него!
* * * * * * *
Маша вернулась из санатория ещё утром, но так и не собралась заняться сменой фамилии и паспорта, хотя планировала. Сходила в супермаркет, расположенный в соседнем доме, а потом сделала уборку в квартире.
Почему-то ни о чём серьёзном не думалось; девушка не знала, чем себя занять, чтобы избавиться от тоски и маяты.
Ей хотелось вновь оказаться в санатории «Родник», и чтобы смена в лагере «Гулливер» не заканчивалась никогда. Маша снова и снова перебирала в уме события каждого дня, разговоры, встречи и взгляды.
А чаще всего память возвращала Машу во вчерашний день, точнее, вечер, почти ночь. Огромный костёр, весёлый смех... Внимательный, какой-то странный взгляд серо-голубых глаз и немного колючая щека.
Сказав себе, что так больше продолжаться не может, твёрдо решив завтра же заняться бюрократическими делами и мысленно закатав губу, Маша занялась приготовлением пиццы. Не удаётся занять ничем полезным мозг, так займёт хоть руки!
Когда Маша достала пиццу из духовки и поставила противень на подоконник, раздался звонок в домофон. Маша вытерла руки и заспешила к аппарату. Странно, кто же это? Неужели Настя? Было бы здо́рово!
— Кто? — деловито и немного сурово спросила Маша.
— Мария Александровна, это я, Артур Михайлович.
Маша чуть не охнула в трубку, быстро зажала рот ладонью и надавила кнопку на аппарате. Моментально растеряв всю деловитость и суровость, Маша стремглав кинулась в спальню, быстро сменила домашний костюм на лёгкое трикотажное платье и пригладила перед зеркалом волосы.
Успела, оказалась у глазка раньше, чем Артур Михайлович вышел из лифта.
Гость нерешительно остановился в дверях. В одной руке он держал букет, а в другой — фирменную картонную коробку одной из кондитерских.
— Здравствуйте, Артур Михайлович! — Маша очень надеялась на то, что она не дышит так, словно только что нарезала стометровку.
— Добрый вечер, Мария Александровна! Я пришёл просить у вас прощения. Лучше поздно, как говорится.
Мира Айрон
Продолжение: