До нужного места Мила добралась очень быстро, свободно и легко ориентируясь среди выстроившихся рядами сосен.
Дом встретил её отчужденно, не спеша, а, может быть, не желая признавать новую хозяйку. Перекошенная временем дверь была сейчас плотно прикрыта, хлипкие ставенки наглухо занавесили окна.
Мила этого не заметила - прошла мимо дома прямо к начинающейся за деревьями дрыгве.
Рассвет окрасил её в бледно-розовые тона, лёгкая дымка тумана прозрачной кисеей занавесила берега.
Залюбовавшись на эту красоту, Мила без труда нащупала скрытую травой тропочку и медленно двинулась по ней к растущим живописными группками цветам. Она радовалась им как старым знакомым, заново открывая для себя названия и свойства.
Вахту трёхлистную Мила узнала по широким листочкам-сердечкам и вспомнила, что трава эта любит опасные и топкие места. Пушицу определила по белым лохматым кисточкам на концах тонких высоких стеблей. Рядом с ними покачивались коричневые колоски осоки, и дрожали на длинных стебельках крошечные капельки кукушкиных слезок. В самом низу среди изумрудных вкраплений влажного мха раскинулся цветущим ковром розоватый подбел.
Едва различимыми призраками где-то вдали застыли растрёпанные ветлы, а между ними скользила светлая тень. Мила не сразу смогла распознать в ней медленно бредущую сквозь топь бабу Жолю. Опираясь на крепкую клюку, бабка то и дело приостанавливалась, чтобы передохнуть. И мутный темный след, змеёй тянущийся за ней, тоже замирал, выжидая. Миле показалось сначала, что это змея, и она рванулась к бабке, чтобы предупредить.
- Милушка! – охнула баба Жоля и покачнулась. – Ты?! Как оказалась здесь? Откуда взялась??
- Долго рассказывать... У вас сзади змея! - Мила обошла бабку, но увидела только колышущуюся ленту тумана.
- Не змея то. Хвост привязался. На твердь сойду, он и отстанет.
- Чей хвост? – Мила потянулась потрогать серую трепещущую полосу, и та тут же отпрянула, а потом, чуть помедлив, заскользила обратно.
- Гляди-ка. Будто испугался тебя. – пробормотала бабка. – Чудно.
Она хотела что-то добавить, но закашлялась и принялась отирать рукой осунувшееся лицо.
Мила только теперь разглядела синие полукружья под набрякшими веками, запавшие тусклые бабкины глаза и бледную бесцветную кожу.
- Вам плохо? – испугалась она. – Держитесь за меня. Земля совсем рядом. Я вас проведу.
- Да я и сама дойду, дэвонька. Не хвалюйся (не волнуйся, бел.). Ночь выдалась непростая, вот я и малостю сникла.
В молчании они добрели до старой липы позади дома, и баба Жоля отцепилась от Милы и осела у её вывороченных корней.
- Сейчас пройдёт, Милушка. Не хвалюйся. – снова повторила она и, затихла, прикрыв глаза.
Хорошо было бы предложить ей воды, а может накапать сердечных капель, но у Милы ничего не было под рукой, и она слегка запаниковала.
- Не ворошись, - прошептала бабка побелевшими губами, а потом неожиданно стала заваливаться на бок и захрипела.
- Баба Жоля! Что с вами? Баба Жоля! – Мила в отчаянии огляделась, но помощи ждать было не от кого.
- Сейчас, баба Жоля! Всё будет хорошо! Мы справимся! – лепеча ободряющие слова, Мила попыталась уложить бабку на спину, и в тот же момент к ним метнулся серый лохматый комок да поддав Милу под руку, загундел неразборчиво «про кармашку».
- В кармашку паглядзі (посмотри, бел.), гора (горесть, бел.) бабина! В кармашку, недотыка!
Он вился вокруг гигантским неуловимым шмелём и возмущённо жужжал. Не понимающая ни слова Мила резко отшвырнула его в сторону и попыталась сделать бабке массаж сердца. Но возмущённое существо комом свалилось откуда-то сверху и яростно затеребило фартук.
- Вось (вот, бел.)! – торжествующе продемонстрировав Миле кусочек чего-то темного и неприглядного, сунуло его Жоле под язык и прикрыло ладошкой бабкин рот для надёжности.
Мила не успела сказать ни слова, а лицо Жоли порозовело, и она спокойно и размеренно задышала.
- Учись, недотыка! – довольно буркнуло существо, и, мазнув Милу по носу то ли перьями, то ли сухими травинками, с шумом пропало.
- Прости, Милушка! Испугала тебя? – баба Жоля поднялась без помощи и начала перевязывать платок. – Надо бы мне сразу таблетку под язык сунуть, да увидела тебя и позабыла про всё. Как ты только про неё догадалась?
- Это не я, - честно призналась Мила. – Один шустрый товарищ сработал.
- Это кто же? Как он выглядел, Милушка?
- Не знаю. Я не успела рассмотреть.
Обрадовавшись быстрому восстановлению бабки, Мила решила не тянуть с расспросами, но Жоля её опередила.
- Ты как оказалась в дрыгве? Почему одна? Где Кайя и этот парень? Родион? Вы же на костры собирались смотреть?
- Собирались... – усмехнулась Мила, - но передумали. Родион хотел попасть на Кукушкину гору, и Кайя нас туда повела.
- На Кукушкину гору?.. – бабка схватилась за сердце, и Мила испугалась, что ей опять станет плохо. – Нельзя туда людям подниматься! Может не отпустить!
- А Кайя сказала, что можно...
- Кайя! Меньше её слушай! Кайя кепская дзеўка! (дрянная девка. бел.) Не смогла я тебя от неё оградить, Милушка. Нет на то моей силы.
Баба Жоля потянулась погладить Милу по волосам и с тихим вскриком отдёрнула руку.
- Чтой-то у тебя на голове? – она осторожно провела рукой над Милиной макушкой, нащупывая разлохматившиеся травинки и цветы. – Никак вянок? Невидимый! Купальскi! Кто принёс?
- Лешка... – Мила не успела договорить, как бабка закачалась-застонала.
- И ты взяла! Добровольно взяла! А знаешь ли, что это значит?!
- Взяла! И вспомнила! Вспомнила то, что вы от меня скрывали! И дорогу сюда вспомнила! И болото узнала!
- А бабушку вспомнила? Её последние слова?
- Нет... её не помню. Пока не помню! Но это ненадолго. Я за коником пришла. Приму силу, а потом помогу Лёшке.
- Ох, дзяўчынка. Кабы можно было окаянышу помочь, разве мы не помогли бы? Только не обратить вспять ведьмовской навет.
- Вы же знали, что тогда произошло, баба Жоля. Знали и промолчали, не рассказали мне!
- Саня клятву с меня стребовала. Запечатала вусны (губы, бел.). Даже если захотела бы признаться – не смогла бы.
- Но почему?
- Оградить тебя хотела...
- И чуть не навредила! Я ведь Кайе верила, баба Жоля. А она мне врала! Всё время врала!
- Нельзя было сказать, Милушка. Я пыталась тебе подсказки давать, да ты, видать, не поняла...
- Недотыка! Вось и не поняла! Не хочу такую гаспадыню! (хозяйку, бел.) – серый комок из сухих травинок и стеблей пронёсся мимо по воздуху и с размаху кувыркнулся в дрыгву. Только плюхнула негромко вода, и пошли лопаться пузыри.
- Это он! Он вам помог! – Мила подскочила, собираясь броситься спасать неизвестное существо.
- Хохлик! Объявился таки! То к добру, Милушка! Будет цяпер и у тебя домовик!
- Если не утонет... – пробормотала Мила, а комок уже метнулся обратно. Обдав её вонючими брызгами, юркнул в приоткрытую дверь дома и пошёл грохотать.
- Пускай перебесится. Уж очень он по Сане тоскует... Ты по первости на шалости его внимания-то не обращай. Он отходчивый. Пообвыкнется, притрётся.
- Баба Жоля... – Мила только теперь сообразила, что они так и сидят на земле под старой липой и первая поднялась. – Нам поговорить надо. Спросить что-то у вас хочу. Давайте что ли в дом пройдём?
- Здесь спрашивай. Чего время терять. – бабка заметно напряглась, предчувствуя нежелательные расспросы.
- Кайя сказала, что вы на болото шептать ходили. Чтобы удержать лихо?.. лихозорок?..
- Ходила. – вздохнула в ответ бабка. – С каждым годом всё тяжелее мне это даётся. Да ты сама видала, Милушка, какой я оттуда вышла.
- Но кто это такие? И зачем их удерживать?
- Эх, Милушка! – в голосе бабы Жоли прозвучали отчаянные нотки. – Придётся, видать, сказать. Не положено знать о таком... Скрыто такое поначалу-то. Ни Саня не знала об этом, ни Одра... И я не знала, чего уж там... потом уж баба мне рассказала. Ведь для шептухи главное дело – не допустить на землю упырыц (упыриц).
- Упыриц? Вы сторожили ночью вампиров??
- Эх, Милушка! – в смятении бабка сжала дрожащие руки. – Скажу! Не возьму грех на душу!
- Да не волнуйтесь так. – попыталась успокоить её Мила. - Вы уже сказали. Про вампиров.
- Молчи, старая! Няможна! – из-под корня вдруг показался худющий одноглазый кот. Он был чёрный как сажа, только под носом белели провисшие полумесяцем длинные густые усы, да на одной из задних лап криво сидел красный стоптанный сапожок.
- А вот скажу! – баба Жоля рванула завязки платка, словно её душили. - Смолчу если - как жить с этим стану?.. Пусть знает, коли сама спросила!
- Няможна-а-а-а! – провыл кот и попытался прыгнуть на бабку, но Мила успела прихватить его за шкирку.
Он извернулся, пытаясь подцепить её согнутым когтем, и баба Жоля стащила фартук, накинула поверху на кота и спеленала разошедшегося хулигана.
- Няможна-а-а, - глуховато взвыло под фартуком и отчаянно забарахталось. – Не нами заведено, не нам и открываться!
- А ну, молчать! – рявкнула Мила, поражаясь себе. Ей порядком надоели продолжающиеся недоговоренности и намёки, к тому же после ночных бдений сильно разболелась голова.
Под фартуком замолчали. Только негодующе подрагивал торчащий наружу длинный тонкий хвост.
- Так что там ещё, баба Жоля? Какой секрет вы хотите мне поведать?
- Секрет... – вздохнула бабка и выпалила одним махом. – Я, Милушка, шептать хожу в дрыгву, чтобы ворожбитки да ведьмы, лежащие там, не поднялись. Если выйдут в мир – много беды наделать могут. Вот я и шепчу что-то вроде колыбельной. Только на свой лад.
- Ведьмы? Ворожбитки? Откуда они... – начала было Мила и вдруг вспомнила, как баба Жоля обмолвилась ей, что бабушка Саня ушла в дрыгву!
Наблюдающая за Милой баба Жоля кивнула, подтверждая возникшее подозрение.
- Да, Милушка. Так и есть. Ворожбитки. Ведьмы, раганы – всё это лихозорки. Земной путь оканчивают они по разному, но если уходят в дрыгву – тогда плохо дело. Сторожить их приходиться. Чтобы не вернулись. Ну, вот ты и знаешь. Подумай теперь, крепко подумай – стоит ли перенимать Санину силу!
Друзья, спасибо, что читаете и ждёте :)
Кручусь-верчусь, ничего не успеваю.
Скоро Сумеря завершится, может появится больше времени на Окаяныша.
К тому же у нас лютая жара и засуха, и это очень выматывает.
Благодарю всех за терпение и понимание. Желаю мира и добра :)