Василий успел перехватить руку сына, наклонился, поднял шапку и нахлобучил ему на голову.
- Колька, уходи! – сказал дрогнувшим голосом.
- Батя, и ты меня гонишь?
- Уходи! Потом вернёшься, - ответил отец и громко сглотнул.
Глава 7
Кубанский край лихорадило. Трудно было понять, где свои, где чужие. Население станиц старалось лишний раз на улицу не высовываться. Вначале весны на пороге дома объявился Колька. Был он одет в тёплый бушлат, в сапоги, на шапке красовалась красная лента.
Таисия, как только увидела сына, сразу заголосила и бросилась его обнимать.
- Сынок, живой. Как же долго от тебя не было весточки! Заходи в хату, а то выстудишь всё тепло. Васька, ты только глянь, сынок наш вернулся.
Василий встал из-за стола и обнял сына. Обнял, посмотрел на шапку с красной лентой и покачал головой:
- Сними ленту. Здесь у нас такое творится, что накличешь этой лентой на всех беду.
- Батя, я красноармеец и комсомолец. Понимаешь? Не боюсь мироедов. Воевал с ними и буду дальше воевать.
Глава 6 здесь
Все главы можете почитать здесь
- Сестёр пожалей и нас с отцом, - сердито проговорила Таисия. – Ты побудешь здесь совсем чуть-чуть и снова уедешь, а нам оставаться. Знаешь, что делают с семьями красноармейцев? Порят родителей плетями на площади за то, что плохо воспитали сыновей. Мужиков тоже порят, а потом выгоняют. Вывозят за станицу и гонят плетьми по дороге. Девчат отдают озверевшим белякам.
- Я записался в отряд, приехали мы сюда, чтобы помочь на месте установить советскую власть. Ничего не бойтесь. На предателей найдётся управа. Так что вам ничего не грозит.
- Брешешь ты всё, собачий сын, - гневно ответила мать. – Убирайся из нашей хаты и чтобы я тебя больше не видела.
- Мама, мама, - заплакали девчата на печке. – Не выгоняйте братку.
- А ну-ка, цытьте. Не посмотрю, что уже взрослые, в школу ходите, читать и писать умеете, набью! – крикнула не своим голосом Таисия. – Убирайся! – сказала сыну, схватила рушник, скрутила его и ударила по плечу, потом по другому.
- Мать, ну, ты успокойся, - попытался заступиться за первенца Василий.
- Молчи, - крикнула жена и принялась хлестать полотенцем сына по голове и лицу.
Парень сжал кулаки и уже замахнулся, чтобы ударить, шапка с его головы слетела и все увидели забинтованную голову.
Василий успел перехватить руку сына, наклонился, поднял шапку и нахлобучил ему на голову.
- Колька, уходи! – сказал дрогнувшим голосом.
- Батя, и ты меня гонишь?
- Уходи! Потом вернёшься, - ответил отец и громко сглотнул.
Таисия влезла на печь и закрыла занавеску. Сын был рядом, но так далеко, и ей показалось, что видит его в последний раз.
Раздался громкий стук в окно. Все замерли. Распахнулась дверь и в хату ввалились трое парней с красными повязками на шапках.
- О, я вижу, что тебе тут не рады. Выходи, поговорить надо, - сказал самый старший и, прищурившись, посмотрел на Василия.
Тот не испугался и не отвёл взгляда.
Николай поправил шапку на голове и ответил со смехом:
- Пошли, поговорим. Рады они мне. Очень рады.
Эти слова и смех вызвали у Таисии бурю чувств. Ему смешно! Глупый мальчишка, ничего не понимает в этой жизни.
Колька ушёл со своими товарищами. На следующий день стало известно, что прибывшие красноармейцы собирались расстрелять нескольких казаков и закрыли их в школе, чтобы утром согнать народ на площадь и устроить показательную казнь, но кто-то предупредил прятавшийся в лесу отряд. Казаки напали на спящих красноармейцев. Одному удалось скрыться. Этого одного узнали все. Это был Колька, сын Кучерова Василия.
***
Таисия всю ночь не находила себе места. Рано утром подоила корову, которая принесла бычка. Василий накормил животных. Вынес из сарая навоз и сложил в кучу. Работали молча. Каждый знал своё дело.
Снег уже растаял. Звонко пели синицы. Весна обещала быть ранней. Где-то забарабанил по дереву дятел. Ничего не нарушало тишину.
Вдруг застучали по дороге копыта. У плетня остановился небольшой отряд белых.
- Стоять! – крикнул один и выстрелил вверх. Конные спешились, вбежали во двор, начали шнырять по двору, проверили сарай, скрутили Василия:
- Где твой сын? - спросил один и ударил в лицо рукоятью плети.
- Не знаю. Давно его не видел, - ответил Василий, сплёвывая кровью.
- Плохо сына воспитал, ответишь за него, - сказал казак и потащил Василия за двор.
- Стойте, окаянные! Куда вы его? Зааа чтооо? – закричала Таиска и бросилась под копыта холёного коня. Схватила за стремя и потом мёртвой хваткой ухватилась за ногу офицера, презрительно глядящего на происходящее. Василия бросили в телегу.
Один из приехавших людей зло крикнул:
- За сына красноармейца. И ты тоже хочешь?
Офицер дёрнул уздечку и поставил коня на дыбы. Таиса повисла на стремени.
- Отцепись, - рявкнул наездник и огрел женщину широкой плетью. Край которой со свистом впился в лицо. Женщина закричала, упала на землю, закрывая лицо руками.
- Вася, Вася! Вааасяаа!
Белые ускакали, увозя в телеге Василия.
***
Дочки выбежали за двор, помогли матери встать и отвели в хату. Щека у Таисии была рассечена до кости. Кровь долго не останавливалась. Мотя мочила тряпку в холодной воде и прикладывала к ране.
Таисия сидела на лавке и бессмысленно водила глазами. Она понимала, что пощады не будет. Василия живым не отпустят. Обняла руками швейную машинку и положила голову на стол. От долгого сидения в одной позе онемели ноги и руки. И вдруг женщина почувствовала робкое движение в животе. Толчок. Ещё один толчок. Вспомнила, что беременна и заплакала.
Пошевелилась и вдруг поняла, что всей душой ненавидит этого ребёнка. Зачем ей лишняя обуза на старости лет?! 48 ей исполнится в марте. Встала, подошла к печи. Мотька уже затопила, поставила чугун с мешкой. Таисия схватила рогач и принялась переставлять тяжёлый чугун в печи с места на место. Она, кряхтя, приподнимала его и держала на весу.
- Мама, что Вы делаете? – спросила старшая дочь.
- Не видишь, мЕшку хочу поставить удобнее. Ты этим чугуном всё место заняла. Еду, где мне готовить? Безрукая. Отойди!
Мотька надула губы и отошла к столу, где села чистить картошку. Танька принесла из кладовки квашеную капусту и огурцы.
- Еле наковыряла. Капуста ещё мёрзлая, - сказала, поставив миску на стол.
Таиса почувствовала запах капусты и огурцов. Так захотелось, что не смогла удержаться. Подошла, наклонилась над миской и начала с жадностью есть.
- Мама, Вы не заболеете? Уже почти всё съели, - остановил её голос Мотьки.
- Фу-у! Так йисты захотелось, прямо слюни потекли, - ответила дочке и снова вернулась к печи. С ужасом увидела, что съела все огурцы и половину капусты.
- Мама, куда папашу повезли? – спросила младшая.
- Не знаю. Пороть будут, наверное.
- Маама! – расплакалась младшая и полезла на печь. Старшая дочистила картошку, собрала очистки на крышку от маленького горшка и высыпала их в чугун с едой для поросят. Старшая не плакала, она мелко-мелко дрожала, но не проронила ни слезинки.
Таисе стало неприятно, что дочь у неё такая бесчувственная. Просто волком выть захотелось. Сын оказался красноармейцем, Василия неизвестно куда увезли пьяные казаки. Дочь и слезинки не проронила. Как жить дальше? Что будет?
Робкая надежда появилась в душе:
- Ваську убивать не за что. Других-то просто пороли. Может, и у нас всё обойдётся? Это ведь не он красноармеец. Колька - красноармеец. Его убивайте!
***
Ближе к ночи, когда хозяйство было управлено, и вся семья сидела за столом, вечеряли при свете керосиновой лампы, в окно кто-то постучал.
Таиса прислушалась, выскочила в небольшие сенцы и открыла задвижку.
- Вася? – спросила у тёмной фигуры в ночи.
- Порубали твого Ваську за Лабой под грушами, - хрипло произнёс незнакомец, развернулся и скорым шагом вышел со двора.
Таиса не удержалась на ногах. Медленно сползла на глиняный пол. Она не закричала, не заголосила, а просто села на пороге и уставилась в темноту. Выглянула Мотька.
- Мама, кто приходил? Папаша вернулись?
- Нет. Я не узнала, кто это был. Сказал, что он за Лабой. Я сейчас.
***
Покачиваясь, пошла к соседке.
- Грунька, Грунька? Твоя кобыла дома?
- Дома. Никому старая кляча не нужна. А что случилось?
- Ваську привезу.
- Напился? Та бери. Упряжь вот возьми. Бричка вон стоит. Счас приведу Ласточку свою.
Таиса запрягла соседскую старую лошадь, залезла в телегу и поехала за Лабу. Переправились по мелкому перекату. Груши-дички росли на большой поляне. Сразу направила лошадь к ним. Огромная луна безразлично смотрела с неба на бродившую среди кустарников и травы женщину. Нашла мужа.
Села рядом и так просидела до утра. То, что она увидела на рассвете, шокировало. Сложила на телегу то, что осталось от мужа, нарвала крапивы, обильно растущей у родника, наломала веток орешника, накрыла тело и медленно повела лошадь через Лабу к дому.
Соседка выглядывала из-за плетня.
- Таиска, что так долго? Васька, вставай! Смотри, как налакался, - подошла к телеге. – Ты его укрыла, чтобы мухи не мешали спать? – приподняла ветки и крапиву, закричала и отпрянула от телеги.
- Таиска, хоть слово скажи! Не молчи! – попросила соседка.
- На кладбище повезу. Слышала, там могил много накопали. Лопату только возьму. Девчатам не говори, где я.
- Не скажу. Таиса, к атаману нужно, пусть помогут.
- Не надо. Казаки его ...
- Ой, горечко-то какое! Так он же…
Таиса не стала слушать дальше. Взяла лошадь под уздцы и повела к кладбищу. Как она хоронила мужа, не помнила, как вернулась домой, тоже не помнила. Пришла в себя на лавке, накрытая тулупом с головой.
Села, посмотрела по сторонам. Хотелось есть. Дочек в хате не было. Вышла во двор. Заглянула в сарай. Свиньи с поросятами не было. Дочек тоже не было.
Продолжение здесь