В 1966 году итальянский режиссёр Джилло Понтекорво снял свою знаменитую чудовищную кинодраму под названием «Битва за Алжир», которую кинокритики регулярно вводят в число 100 самых лучших фильмов в истории. В том же году лента удостоилась высшей награды Венецианского кинофестиваля — «Золотого льва св. Марка», но при этом 5 лет была запрещена во Франции.
«Битва за Алжир» была выпущена в прокат на пике антивоенных настроений в США и имела удивительный кассовый успех.
Сложный фильм и сложные темы, в нём затронутые.
Его в 60-е годы называли манифестом политического кино и национально-освободительной войны. Однако кое-кто усмотрел, что фильм идеализирует и оправдывает террор, как средство достижения цели, но это, как говориться, с какой колокольни поглядеть.
Тем не менее, фильм не потерял актуальности и спустя десятки лет. Он использовался как учебное пособие «цепными псами империализма». Так, 7-го августа 2003 года в Пентагоне состоялся его закрытый показ для офицеров отдела спецопераций и конфликтов малой интенсивности, к которым американское командование тогда относило начавшуюся спецоперацию в Ираке.
Эту ленту любили настоящие (а не киношные) партизаны-радикалы «развитых буржуазных стран», такие как создатель «Фракции «Красной армии» Андреас Баадер из ФРГ и партия самообороны «Чёрные пантеры» из США.
В конце 1960-х годов картина была закуплена Советским Союзом. В те годы национально-освободительная борьба превозносилась и идеализировалась советской пропагандой, поэтому общая канва фильма хорошо умещалась в русле тогдашней идеологии. К тому же сам Понтекорво целых 15 лет был членом итальянской компартии, которую, правда, покинул в 1956 году после подавления СССР венгерского восстания, но оставаясь при этом марксистом.
Однако лента так и не показана в широком прокате. Алжирские повстанцы в фильме широко применяли террористическую тактику против мирного населения Франции и французских колонистов в Алжире, поэтому героизировать эти образы в результате сочли неуместным. Тогда ещё в СССР не знали никаких ваххабитов, «Аль-Каиду» и прочих террористов, но, тем не менее, решили не рисковать.
В общем, видимо мысль была такая - «там, за бугром» это делать можно и даже нужно, а у нас тут – нельзя.
Сегодня можно говорить о горькой иронии судьбы: за что, в сущности, боролись и проливали кровь алжирцы? Со времени завоевания независимости Алжира прошло более 60-ти лет, но страна так и не стала процветающей и политически стабильной, а алжирские гастарбайтеры заполонили французские города и стали дестабилизирующим фактором в современной Франции.
Теперь посмотрим с другой стороны. Французы пришли в пиратский и рабовладельческий Алжир, а оставили его с дорогами, медициной, образованием, ирригациями и прочими прелестями цивилизации. Освободившаяся страна с тех пор погрязла во внутренних склоках между вчерашними героями, борьбе очередных диктаторов с очередными исламистами.
Несмотря на кровавые террористические методы и гибель сотен людей, симпатия зрителя в фильме всё равно невольно сдвигается к революционерам.
Почему?
Французы-оккупанты (полиция, десантники, местные колонисты) предстают перед нами сытыми, хорошо одетыми господами в пробковых шлемах, а противостоящие им повстанцы – грязные, голодные и одетые в лохмотья. Тем не менее, именно они «соль земли», с чистыми лицами, исполненными праведного гнева и одержимые светлой идеей освобождения.
Против богатых - бедные! Ну, как их не полюбить?
В фильме три темы: насилия (она центральная), террористов и армии.
Армия против народа!
Почему именно армии? Потому как именно на неё были возложены чуждые ей полицейские функции. Армии положено сражаться с врагом внешним, а не внутренним.
Тех, кто выступает против правительства, можно называть по-разному. Суть одна. С точки зрения государства и порядка, установленного на этой территории оккупантами, они – террористы. Потому, что используют методы террора в своей деятельности. Но с точки зрения местного населения – борцы за независимость, повстанцы, участники национально-освободительного движения, которые борются против чужаков-оккупантов.
Они открыли для себя абсолютно новый метод ведения боевых действий – партизанскую тактику в городских условиях; начали убивать полицейских прямо на улицах, закладывать бомбы в ресторан, танцевальный клуб и аэропорт, используя при этом женщин и детей. Раздаются мощные взрывы, гибнут люди. Постепенно в руки повстанцев попадает автоматическое оружие. Полиция не справляется. Она в панике.
Поэтому 10-го июня 1957 года в столицу Алжира спешно прибывает элитное армейское подразделение, которому поставлена задача ликвидировать террористов и «поддержать закон и порядок и защитить людей и собственность». Во главе десантников - полковник Филипп Матьё.
В главной роли «злодея номер один» снялся хорошо известный советскому зрителю актёр Жан Мартен («Он начинает сердиться», «Инспектор-разиня»). Мартен был единственным профессиональным актёром в этом фильме и к тому же по-настоящему принимал участие в боевых действиях - во Французском Сопротивлении в годы Второй мировой и в парашютном полку во время войны в Индокитае. К началу съёмок он оказался безработным: Мартен слыл активным политическим леваком, и был уволен из Национального популярного театра за подписание манифеста 121 против алжирской войны.
Одним из прототипов Матьё был армейский генерал Жан Массю (1908 – 2002), командовавший вначале парашютно-десантной группой, а затем 10-й парашютной дивизией.
Подразделение Массю было отправлено в Алжир в ответ на волну вооружённых атак и террористических актов, координируемых алжирским Фронтом национального освобождения (FLN). В конечном итоге он выиграл битву за Алжир в 1957 году, во время которой французские войска смогли идентифицировать и арестовать руководство FLN в Алжире, благодаря успешному применению принудительных методов допроса и прямых пыток к членам подчинённых ячеек.
В фильме Матьё – серьёзный и убеждённый враг, вынужденный действовать садистскими методами. Точно так же, как и с другой стороны.
- Меньшинство, которое правит террором и насилием – вот наш противник! - заявляет Матьё. – Опасный противник, который действует как на поверхности, так и исподтишка! Он неизвестен и не узнаем. Он – везде! Проверка документов сама по себе нелепа – террористов так не выловишь.
Потекорво формулирует на экране рецепты антитеррористической борьбы. Матьё разрабатывает необычную по армейским меркам операцию и заявляет офицерам своей части, что придётся начинать «с нуля». Он предлагает обратить внимание на треугольную структуру террористов.
- Фронт национального освобождения, - говорит полковник, - это пирамидальная организация, состоящая из различных секторов, которые сделаны из своеобразных треугольников. Наверху находится «начальник Генерального Штаба организации». Он назначает тех, кто будет отвечать за первый сектор, от которого отходят ещё две линии – к номеру 2 и номеру 3. И вот сформирован треугольник. Номера 2 и 3 выбирают двух человек – 4, 5, 6 и 7. Благодаря этой структуре каждый член организации знает максимум двух других членов. Того, кто выбрал его и того, кого выбрал он сам. Контакты в основном в письменной форме, передают записки. Вот почему мы не знаем своего противника, потому что фактически они сами не знают друг друга…
Матьё сравнил организацию с «ленточным червём».
- Это червь, у которого нет конца и края. Вы можете убить тысячу его сегментов. Но пока остаётся голова, он начинает немедленно воспроизводиться. Фронт национального освобождения – то же самое. Голова – это Генеральный Штаб. Пока он существует, пока его не уничтожили, мы будем возвращаться к нулевой отметке…
По мнению Матьё, военная проблема – вторична. Самое главное – жёсткие полицейские меры. Задача – узнать, кто такой шеф, «начальник Генерального Штаба» и выйти на него. Цель оправдывает средства.
- Мы должны заставить их отвечать, если поймаем хоть бы одного. В данной ситуации ложные сентименты были бы нелепыми и бездейственными.
Иными словами, пытки против террора. А почему, собственно, нет? Почему им можно, а нам нет? Сейчас не Средневековье и война уже давно перестала быть джентльментской. Давно уже канули в лету рыцарские турниры и понятия о чести, свойственные XVIII веку.
Матьё продолжал:
- Не всё в данной ситуации зависит от нас. Если бы мы получили город в своё распоряжение, допрашивать любого, входить в любые дома, если бы нас не связывали по рукам и ногам, мы бы добились успеха гораздо быстрее. Мы просили карт-бланш на проведение действий, но нас просили согласовывать свои действия с официальными законами.
Полковник сожалел и объявил, что в этом случае они мало что добьются.
- Мы будет действовать тайно, но жёстко!
Вопрос о том, насколько стоит использовать штыки армии против собственного народа, далеко не простой, как кажется на первый взгляд. Здесь нет однозначного ответа.
Мы привыкли, что во 2-й половине XX века в России армия не вмешивалась в вопросы государственного управления. Ни СССР, ни современная Россия не знали военных переворотов. Большевики попытались обуздать амбиции военных, связав их партийной дисциплиной: нельзя было дорасти до генерала армии, не быв членом партии.
Тем не менее, XVIII, начало XIX и XX века в России прошли под знаком прямого участия армии в политике. Бесконечные дворцовые перевороты и заговоры времён Екатерин I и II, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны, восстание декабристов и отречение Николая II – вот следы воздействия военных на политику. Собственно, и в 1930-е годы мы знали о «заговоре в РККА» (дело Тухачевского), которые готовились совершить переворот.
Армия всё это время широко применялась как инструмент обуздания непокорных. Против бунтарей широко применялись войска, как в родной стране, так и за её пределами. Например, крестьянская война под руководством Пугачёва или подавление восстания Костюшко в Польше или «усмирение Венгрии и Трансильвании». Во всех этих событиях русская армия отметилась (за Венгерский поход, кстати, была даже учреждена медаль).
С ростом революционных настроений в России со 2-й половины XIX столетия армию всё чаще направляют против собственного народа. Апогеем этого процесса стало участие лейб-гвардии Семёновского полка в подавлении декабрьского восстания 1905 года в Москве.
- Ну, а где же полиция? – спросите Вы. – Для чего она тогда нужна, если всё равно придётся задействовать войска.
Собственно, во-первых, полиция самостоятельно справляется в основном с мелкими хулиганами и грабителями. Большие проблемы ей не под силу. Во многом из-за малой численности и отсутствия специальных средств. Нельзя же полиции дать всё то, что есть у армии (танки, артиллерии, самолёты и т.п.). Тогда это будет ещё одна армия! Во-вторых, как только у народа появится серьёзное вооружение, полицейских как ветром сдует, что наглядно продемонстрировали события 1917 – 1919 годов в России, когда полицейских и жандармов убивали на улицах в первую очередь. Мало того, если вспомнить недавний теракт в «Крокус Сити» (где полиция, находившаяся по соседству со зданием, даже не пошевелилась во время нападения террористов), становится понятно, что при малейшей серьёзной опасности полицейские не смогут никого защитить. Они попросту сбегут, спасая свои жизни. Им будет абсолютно начхать на чужие!