Путешествие с Юрием Истоминым.
Этническое и расовое разнообразие сборной Франции никого не удивляет. У Канте малийские корни, у Тчуамени – камерунские, у Жиру в роду итальянцы. С вратарем Майком Меньяном все запутаннее. Он родился во Французской Гвиане, но его родители приехали с островов Карибского моря.
Разбираемся.
Меньян – наполовину гаитянец. Он полюбил футбол благодаря «хэппи миллу»
В последние десятилетия население Французской Гвианы стремительно растет. В 1960-м здесь проживало чуть больше 30 тысяч человек, сегодня – в десять раз больше, а к концу века демографы почти миллион. У бешеного темпа две причины – высокая рождаемость и заметный приток мигрантов.
Французская Гвиана – это заморский департамент, в административном плане он не отличается от европейских регионов Франции. У местных жителей те же права, что и у жителей метрополии, компании подчиняются тем же законам, в обращении – евро, а перелет в Париж считается внутренним рейсом. Вполне логично, что в тропический анклав Европы стремятся мигранты из соседних стран и с островов Карибского моря – ради работы и более высокого уровня жизни.
Охотнее других сюда едут жители Гаити, одной из беднейших стран Центральной Америки. Сегодня около 30% мигрантов Гвианы – этнические гаитяне. Их историческую родину оккупировали жуткая безработица, коррупция и военные перевороты. От ужаса и нищеты бежала и Йолин, будущая мать Майка Меньяна. Отец (по некоторым данным его зовут Ргис, он профессионально играл в футбол) – тоже приезжий, до этого жил на Гваделупе.
На новом месте у пары появился сын. Майк мало что рассказывал о родителях, неизвестно, был ли у отца французский паспорт (Гваделупа – тоже заморский департамент), но Йолин и ее дети долго оставались гражданами Гаити. Только в 2001-м, то есть уже после переезда в Париж, они получили новые документы по натурализации.
Тогда же Майк увлекся футболом, хотя поначалу его не переваривал – откровенно скучал во время трансляций. Все изменил Евро-2000. Во Франции перед стартом турнира «Макдональдс» добавлял к «хэппи миллу» небольшой поролоновый футбольный мяч, и однажды такой достался Меньяну. «Я никогда с ним не расставался, брал с собой везде, постоянно бросал и подкидывал, даже что-то дома сломал», – вспоминал вратарь.
Когда Франция выиграла Евро, Меньян понял, что будет футболистом.
Гвиана – это джунгли, пираньи и малярия. Людовик XV мечтал основать здесь колонию в духе эпохи просвещения
Во Французской Гвиане родилось не так много успешных футболистов. Самый известный – Флоран Малуда, он даже выступал за сборную департамента, которая не входит в ФИФА, но играет в турнирах под эгидой североамериканской КОНКАКАФ. Сегодня команду тренирует также родившийся во Французской Гвиане Жан-Клод Даршевиль, известный по «Бордо» и «Рейнджерс».
Отсутствие звезд можно списать на слабую инфраструктуру, а еще – на природу и климат. Большая часть Гвианы покрыта непроходимыми джунглями, а вдоль Атлантического побережья тянутся мангровые болота. Здесь очень влажно, можно заразиться малярией и желтой лихорадкой, легко нарваться на опасных хищников – крокодилов, пираний, змей и даже ягуаров. Водятся жуткие насекомые, паразиты и ядовитые медузы. Неудивительно, что в Гвиане тренируется элитный французский спецназ.
В XVI веке место обходили стороной. Тут жили коренные южноамериканские народы, а европейцы впервые прибыли в 1498 году во время третьей экспедиции Христофора Колумба. Так на картах появилась Гвиана, в переводе с языка индейцев – «страна обильных вод». Правда, колонизаторов она не привлекла – у них были цели побогаче и посолиднее. О Гвиане вспомнили в 1600-е, когда Тосканское герцогство отправило в Южную Америку экспедицию во главе с английским морепвлавателем Джоном Тронтоном. Британец привез обратно образцы дорогой бразильской древесины, но к его возвращению Фердинанд I Тосканский уже умер, а его наследники экспансию на другие континенты не планировали.
Зато на Гвиану нацелились Франция, Голландия, Англия и Испания. В начале XVII века на побережье появились первые поселения и плантации, а главной рабочей силой стали африканские рабы. Европейские державы регулярно захватывали друг у друга колонии, хотя этот регион оставался не самым привлекательным в Южной Америке.
Гравюра с рекламой переезда в Гвиану
Об этом знал и король Людовик XV, который в 1763 году организовал большую рекламную кампанию – этакий «гвианский гектар», когда 17 тысяч переселенцев из разных концов Европы отправились осваивать далекие земли. Людовик мечтал об утопической колонии в духе эпохи просвещения. В Гвиану приглашали ученых и врачей, ремесленников и торговцев, а еще – представителей любых религий.
Первопроходцы взяли с собой провизию, скот и строительные материалы, чтобы быстро отстроить поселения. Король распорядился направить в Гвиану труппу цирковых артистов и музыкантов для развлечения колонистов. Многие поехали ради несметных богатств – о том, что в стране полно золота, говорил и сам король. Но мигрантов ждало разочарование. Большинство погибло от болезней, голода (о доставке продовольствия в метрополии попросту забыли) и стычек с индейцами. Остальные сбежали на ближайший архипелаг – Острова дьявола. С тех пор они называются иначе – Острова спасения.
В Гвиане находилась страшная тюрьма. Сюда сослали Альфреда Дрейфуса – одного из самых известных каторжников Франции
С отменой рабства во Франции колонии столкнулись с нехваткой рабочей силы. Проблему решили в середине XIX века – в Гвиану ссылали каторжан. К тому моменту здесь действительно нашли золото, и труд на приисках был особенно тяжелым.
С 1885-го попасть в заморскую провинцию стало очень просто – для ссылки достаточно трех обвинительных приговоров по мелким кражам. Еще суровее поступали с теми, кто уже свое отбыл. Пахавших на каторге до 8 лет задерживали в колонии еще на тот же срок после освобождения. Тех, кто получил больше 8, оставаляли там навсегда. При этом попасть домой было почти нереально – у бывших каторжан просто не хватало денег, чтобы сесть на корабль в Европу.
По злой иронии страшная тюрьма для ссыльных находилась на Островах спасения. Она называлась «Сен-Жозеф» и была старше других. Ее открыли еще в конце XVIII века в годы Французской революции. В народе тюрьму прозвали «Сухая гильотина» – выжить здесь было практически невозможно.
Через 50 лет на соседнем острове Дьявола открылось еще одно исправительное учреждения с такими же кошмарными условиями: тесные камеры на четыре квадратных метра с решетками вместо крыши, над ними – площадки для охранников. Они передвигались по тюрьме в мягкой обуви, чтобы заключенный никогда не знал, есть ли кто наверху. Солнце почти не попадало в камеры (обычных окон не было), зато через решетку сливали помои и нечистоты.
Среднее время жизни каторжников «Сен-Жозефа» – 1-2 года. Альфред Дрейфус провел в заключении пять лет. Это один из самых известных обитателей острова Дьявола, в декабре 1894-го его приговорили к пожизненному сроку за шпионаж в пользу немецкой разведки.
Альфред служил капитаном генерального штаба, когда его обвинили в сливе важных данных. Главным аргументом обвинения стала почерковедческая экспертиза. В газетах же напоминали о еврейском происхождении офицера, что лишь усиливало давление на суд. Капитан отрицал причастность к шпионажу, но защититься не смог. Его разжаловали и сослали в далекую Гвиану.
«Дело Дрейфуса» раскололо французское общество. Громче всех о несправедливости приговора заявил писатель Эмиль Золя, опубликовавший воззвание «Я обвиняю». В статье 1898 года он указал на предвзятость следствия, а также на антисемитизм правительства, суда и военного командования. С этого момента разгорелась живая дискуссия между сторонниками и противниками официального решения. Эмиля Золя поддержали коллеги Марсель Пруст, Эдмон Ростан, Анатоль Франс, а также художники Клод Моне и Поль Синьяк. Против были Анри Матисс, Эдгар Дега и Жюль Верн.
Слушание по «Делу Дрейфуса»
Защита добилась пересмотра дела. Сначала Дрейфусу смягчили приговор – до 10 лет. Формально это ничего не меняло, выжить на каторге он бы не смог. Но в 1900-м его внезапно помиловали и отпустили. Для Альфреда было крайне важно, чтобы его оправдали. Спустя шесть лет он выиграл очередной суд – Дрейфуса восстановили в звании, а дело отправили не пересмотр. Реального шпиона нашли позже: выяснилось, что им был Фердинанд Вальсен Эстерхази, сын французского генерала, который признался в содеянном через много лет (уже находясь за границей).
Тюрьма закрылась в 1952-м.
Главный город Гвианы поднялся на остром перце. А теперь тут запускают ракеты
Если вы решитесь на поездку в Гвиану, скорее всего, прилетите в аэропорт Кайенны. Столица департамента находится на месте впадения одноименной реки в Атлантический океан. Сегодня здесь живут 60 тысяч человек. В городе перемешена французская, латиноамериканская и креольская культуры, достопримечательностей немного. Основанный в XVII веке форт Сеперу сохранился плохо, зато в центре осталось несколько старинных домов, отстроенный в 1833-м Собор Святого Спасителя и ботанический сад.
И все же Кайенну знают во всем мире благодаря перцу, который выращивали в Южной Америке и отправляли в Европу. В XVIII веке благодаря поставкам город превратился в важный региональный центр. Кайенский перец часто путают с чили – такой же ярко красный и тоже очень острый. Правда, лучше все же научиться их различать, а то можно сжечь пищевод. Кайенский в 4-10 раз острее чили (от 30 000 до 50 000 по шкале Сковилла против жалких 3000-8000). Это отнюдь не рекорд, но по сравнению с табаско, чипотле или халапеньо он намного ядреней.
Чем именно руководствовались маркетологи «Порше», когда в 2002-м выбирали название для нового кроссовера Cayenne, не совсем понятно. Возможно, как раз остротой красных перчиков. По другой версии – тропическим колоритом столицы Французской Гвианы. Сегодня Cayenne – самый продаваемый автомобиль бренда. Забавно, что в самой заморской провинции дилеров «Порше» до сих пор нет.
Роль Кайенны со времен поставок перца сильно изменилась. Возможно, Франция уже давно рассталась бы с далеким регионом и дала ему независимость (в Гвиане существует движение за отделение), если бы не важный стратегический объект. В 50 километрах от Кайенны находится космодром Куру. Его открыли еще в 1968 году, и это по-прежнему самое оптимальное место для запуска космических ракет. Все из-за географического положения Гвианы – почти на экваторе, что позволяет стартовать с большей нагрузкой при тех же затратах топлива.
Сегодня Куру совместно обслуживают французское и европейское космические агентства. До марта 2022-го с гвианского космодрома стартовали российские ракеты.
У Франции нет понятной схемы. Дешам не запутался?
Фото: wikipedia.org; Gettyimages.ru/Kevin C. Cox
