Вадим подвинул к себе стакан с горячим чаем и блаженно вытянул ноги. Командировка выдалась напряженной, почти ни минуты свободного времени. Сейчас под стук колёс летящего по рельсам скорого поезда он мог наконец немного расслабиться. Смешно сказать, истину о себе он превосходно знал, он сапожник без сапог. Врач, неуспевающий следить за своим собственным состоянием и здоровьем, это же нонсенс.
За окном мелькала жёлто-зелёно багрового островками рыжая осень, его любимое время года, когда жара уже заканчивается, а холод ещё не думает вступать в свои права. Да ещё и поездка выдалась на юг, в Сочи, где отчаянные смельчаки с горящими глазами всё ещё бежали в остывающее море, качали головами старые внушительные пальмы на живописном пешом променаде. Щедро делилось теплом, не думающее сдавать позиции. Как обидно, что любовался он всем этим только из окна служебного автомобиля. Вся конференция в этот раз была построена на его открытии, не мог же он бросить коллег в недоумении и отправиться гулять по субтропическому курорту.
Вадим Андреевич Орлов был прославленным российским хирургом с чертами настоящего изобретателя. Всегда помнил, что сейчас на операционном столе он держит в руках очередную жизнь, поэтому если состояние пациента становилось критическим, спасал его самыми неожиданными способами соображая на ходу, что бы такое сделать, чтобы больной не ушёл на тот свет. Изучая потом протоколы его соратники по ремеслу сначала за голову хватались, а потом признавали, его решение было гениальным. У Вадима не было времени долго оставаться на новых заслуженных лаврах. Приходил новый день, а с ним и новые тяжелые случаи. Надев медицинский костюм, чтобы взять в руки скальпель, он не вспоминал, что там было в его вчерашнем дне, если конечно тот опыт нельзя было применить снова. В его хирургическом отделении среди пациентов ходила молва, её из уст в уста передавали, попал в руки Орлова - тот всегда вытащит, даже если к больному уже старуха смерть со своей зловещей косой близко подбирается. Вадим к поклонению в среде заболевших подопечных относился с улыбкой. Байки о том, что он этакий кудесник сразу опровергал, ажиотаж вокруг себя старался потушить, строго говорил приболевшей публике.
- У вас тривиальный аппендицит. С ним коллеги превосходно справятся, а мне уж позвольте самому выбирать каким людям я на плановой операции окажусь более полезным.
Назойливые поклонники его врачебного таланта отступали до поры до времени, до следующего неординарного инцидента. Рождались они когда в больнице появлялись страждущие из числа то ли богатых, то ли особенно элитных граждан. Им всегда надо было, чтобы медицинские услуги хирургического свойства им оказал только лично господин Орлов, других врачей они за специалистов не считали. Поползновения такого рода именитый врач гневно отсекал, брался только за те ситуации, когда без него и в прям бы не справились, умел всем и всё объяснять без лишних скандалов. К нему прислушивались, авторитет Орлова был непререкаемым. Вот таким тихим и спокойным, мирно сидящем в купе СВ выкуплен для него одного, в спортивном костюме, недержащим лицо в соответствие с предлагаемыми обстоятельствами, его не знал никто, кроме близких его семьи, жены Агаты и сына Егора. Его родных людей, ради которых он готов был и характер свой крутой присмерить, и душу с сердцем отдать, да хоть на тарелочке с голубой каёмочкой, берите, пользуйтесь, ему нежалко.
Вадим посмотрел на часы, подумал, опять я сова не сплю, со своей привычкой к ночным дежурствам. Уже весь вагон утихомирился, а я все чаёвничаю, да размышляю. В этот момент он услышал шаги в коридоре вагона и громкий шёпот.
- Она без сознания, всё купе мне кровищей залила, не отмыть теперь.
Профессиональное чутьё врача среагировало мгновенно. Вадим рванулся в коридор.
- Что случилось? Я врач хирург, кому плохо?
Две запыхавшиеся проводницы остановились на бегу как вкопанные.
- В седьмом вагоне у нас женщина ехала на сносях, на предыдущей станции остальные трое пассажиров вышли, я заглянула, чтобы купе подготовить, перегон тут большой, к утру должны следующие сесть. А я ещё подремать намеревалась немного, так вот постучалась, она не ответила. Я своим ключом замок открыла, а она на полу лежит, скрючившись, в луже крови. Разбудила напарницу, пульс щупали, вроде есть, только она без сознания, вот бежим к начальнику поезда сказать, что у нас неординарная ситуация, нужна машина скорой помощи к станции.
Вадим метнулся в купе, подхватил свой медицинский чемоданчик с которым никогда не расставался, сказал взволнованным женщинам.
- Ведите, показывайте где у вас там будущая мамочка сознание потеряла. Одна со мной, другая к начальству. Чего вы на пару все делаете, одной уж точно надо быть с той женщиной в купе, может она уже в сознание пришла.
Вадим Андреевич шел размашистым шагом по коридором вагонов, надеясь про себя что кровотечение можно будет остановить, что всё не так критично, как показалось проводнице. Беременная женщина действительно пришла в себя, подняла на него измученный взгляд и пробормотала.
- 38 недель, к маме еду, скрутило от боли, думала воды отходят раньше времени, схватки начались. Я уже рожала, опыт есть, потом закружилась голова, вниз глянула, а под мной кровавое пятно. Я Лена, Лена Данилова, — она сделала над собой усилие, но опять провалилась в забытье.
Вадим Андреевич осмотрел роженицу, дела были совсем плохи, никуда транспортировать её было нельзя, родовой деятельности никакой ещё не наблюдалось. Что стало причиной столь сильного кровотечения было пока непонятно, но лучшим выходом здесь явно было кесарево сечение, тем более при осмотре ему стало ясно, что первый ребёнок женщины тоже появился на свет в результате оперативного вмешательства. Ситуация патовая, надо искать место в поезде, чтобы сделать операцию на ходу.
Вадим открыл свой личный чемоданчик, который всегда собирал сам не опираясь на общий стандарты. Скальпель, кровоостанавливающие зажимы, соединительный кабель, он же нитка для зашивания брюшной полости, пинцет, шприцы, хирургические иглы .Вадим обернулся к проводницей.
- Готовьте купе к операции, обработайте все поверхности спиртом, мне нужна максимальная стерильность и соберите по всему поезду запасы бинтов, ваты и марли, моих не хватит.
Проводница исчезла из поля зрения в ту же секунду, потом прибежала обратно.
- У нас девочка в вагоне ресторане работает с дипломом медицинского училища, кажется сестринское дело, разбудить? Вам понадобится ассистент?
Хирург с благодарностью посмотрел на женщину и ответил.
- А я ещё не успел спросить, есть ли среди персонала поезда кто-то схватывающий информацию на лету, кто-то сообразительный или толковый, а у оказывается своя медсестра имеется.
Ему почему-то подумалось, что это хороший знак, у них всё получится.
На полу зашевелилась Лена, она опять пришла в себя, еле слышно прошептала.
- В наружном кармане большой сумки моя обменная карта, блокнот с координатами мамы в Тюмени, у неё там сейчас живёт мой старший сын. Свяжитесь с ними, что бы со мной не случилось.
- Всё сделаю, — заверил её врач. А про себя подумал, девочка, твои шансы выжить ничтожны, даже при моём хирургическом опыте и энтузиазме. Кровотечение продолжается, запасов крови в идущим поезде у меня нет, причину такой кровопотери можно установить только в условиях стационара, при наличии полноценного операционного блока. Но я сделаю всё, чтобы ты осталась жива, уж ты мне поверь.
Вторая проводница ушедшая за начальником поезда появилась не одна, с ней появился кавказец с добродушным лицом. Он тут же разразился фейерверком горячих вопросов.
- Доктор, дорогой ты наш, что с пассажиркой, что мне сказать диспетчеру? До ближайшей станции осталось ещё больше 4 часов, вокруг дороги один лес с медведями, да зайцами, помощи нам ждать сейчас не откуда, вся надежда на тебя, сокол ты наш.
Вадим Андреевич жестом остановил слово работника железных дорог и чётко отчеканил.
- Сейчас ваша вторая проводница приведет сюда медсестру, принесёт всё что я велел ей найти - перевязочный материал, спирт. Ваша задача ограничить любопытство пассажиров и не мешать мне в процессе операции. Свяжитесь со станцией, реанимационный автомобиль надо будет подать прямо к поезду.
Начальник поезда опять оживился.
- Надежда у нас недавно официанткой подвязалась, в Сочи в санатории до этого работала, практика у неё имеется. Слушай, даже я ей вены доверяю. Как-то давление подскочило, так она мне весь маршрут капельницу каждый день ставила, домой вернулся как новенький.
Прибежала наконец проводница с огромным ворохом марли, бинтов, ваты. Они с напарницей сноровисто принялись обрабатывать купе спиртом. Пациентка опять потеряла сознание. Время уже шло на минуты. Последним появился электрик с неведомо откуда взявшийся в поезде большой прямоугольной лампой дневного света, босовито доложил.
- Вот, нашел в своих закромах. Надька сказала, что вам свет понадобится.
Через 5 минут всё было готово к операции. Вадим Андреевич только посетовал что для наркоза нашёлся лишь новокаин. Хорошо, что в его чемоданчике нашлось несколько ампул этого препарата. Хирург приказал всем покинуть помещение, с ним осталась только Надя, которую уже как и его облачили в одноразовые медицинские халаты, Бог откуда взявшие в кладовке все у того же электрика.
Сделав Лену анестезию, Вадим Андреевич привычным движением сделал надрез в её брюшной полости. Надя оказалась вполне сообразительной. Подавала ему именно то, что надо было в данную секунду. Заботливо стирала рот с его лба, промокала излишки крови, что мешали ему видеть что происходит. Вадим ловким движением высвободил малыша, даже не успев понять какого он пола. Обрезал пуповину, передал назад одной из проводниц. Ребёнка тут же завернули в чистую марлю.
- Девочка, — радостно провозгласила женщина, - Я не медик, но мать троих детей, дышит под моей рукой, бьётся её маленькое сердечко.
