Истории о любви и не только

Наталья торчала на кухне, как обычно в это время — часы показывали почти семь вечера. Борщ уже давно был готов, но она всё крутилась у плиты, то помешивая его, то пробуя на соль, то добавляя специи. Как-никак, двадцать лет замужества приучили её к тому, что ужин должен быть с пылу с жару, когда муж переступает порог квартиры. Старенькие часы над холодильником тикали так громко, что в висках начинало стучать. Или это нервы? Наталья и сама не могла понять, почему сегодня всё раздражает больше обычного...

Ирка чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда в дверь затрезвонили. Да что ж такое, только вошла в рабочий кураж — и на тебе! Часы показывали начало шестого, Лёшка обычно раньше семи не появлялся. — Не заперто! — крикнула она, продолжая барабанить по клавишам. Дедлайн поджимал, заказчик уже все уши прожужжал про сроки. В прихожей процокали каблуки, и Ирка поморщилась — этот звук она узнала бы из тысячи. Лидия Петровна собственной персоной. Только её тут для полного счастья не хватало. — Батюшки-свет! — раздался пронзительный голос от двери...

Марина в сотый раз протёрла тарелки, хотя те и так сверкали чистотой. Нервничала, как школьница перед экзаменом. Ещё бы — не каждый день собираешь дома такую ораву гостей. Муж Андрей, глядя на её метания, только посмеивался: — Слушай, ну что ты как заведённая? Всё же готово уже. — Ага, щас! — фыркнула Марина, снова кидаясь к столу. — Ой, салфетки криво лежат... И вазу надо передвинуть. И... Звонок в дверь заставил её подпрыгнуть. Ну конечно, Лариса — всегда приходит первой, чтобы успеть все косточки перемыть до прихода остальных...

День выдался хуже некуда. Мила еле доползла до своего пятого этажа — лифт опять сломался, будто назло. Ноги гудели после двенадцатичасовой смены в больнице, где она пахала медсестрой уже лет двадцать. Пакеты с продуктами немилосердно врезались в пальцы, и она, кряхтя, перехватила их поудобнее. Едва Мила сунула ключ в замочную скважину, как дверь распахнулась изнутри. На пороге нарисовался её ненаглядный сынуля, Антон — встрёпанный, с красными пятнами на щеках. — Мам! Ты где пропадала? Я тебе звонил весь день! — выпалил он, даже не думая помочь с пакетами...

Настя крутилась как белка в колесе: с утра детей в школу подняла, обеды наготовила, на работе отчёты доделала, а тут ещё и Павел с его закидонами. Последнее время он всё больше к её внешности цеплялся, то платье не то наденет, то причёска не такая. А сегодня и вовсе – гром среди ясного неба. Настя как раз пирог яблочный из духовки вытащила – по старому рецепту от бабушки, между прочим, его любимый. В квартире запах стоял – пальчики оближешь. Тринадцатилетний Ванька уроки делал, а младшенький, Костик, с конструктором в комнате возился...

День выдался на редкость паршивый. Тамара, кряхтя, опустилась на старенький диван, который давно пора было выбросить, да рука не поднималась — столько воспоминаний с ним связано. Голова немилосердно гудела, а в висках стучало так, будто там поселился взвод барабанщиков. "Вот ведь угораздило расхвораться", — подумала она, машинально поправляя седую прядь, выбившуюся из небрежного пучка. В прихожей загремели ключи — явилась невестка Марина. Приходит, как к себе домой, хотя вообще-то живёт в соседнем подъезде...

В то утро солнце лениво пробивалось сквозь тюлевые занавески, окрашивая кухню в мягкие пастельные тоны. Марина стояла у раковины, методично домывая последнюю тарелку после вчерашнего ужина. Её руки были погружены в тёплую мыльную воду, а в голове крутились мысли о предстоящем дне. Несмотря на ранний час, усталость уже давала о себе знать – ночью младшая дочка снова плохо спала. Игорь вошёл на кухню, не поздоровавшись, и тяжело опустился на свой привычный стул у окна. Его взъерошенные волосы и помятая домашняя футболка говорили о том, что он только что встал...

Прошла неделя. Лиза старалась быть незаметной — скользила по дому как тень, говорила шёпотом, даже ходила на цыпочках, чтобы не скрипел паркет. Но в тот вечер что-то изменилось. Может, всему виной была духота перед грозой, или усталость после рабочего дня, или просто накопившееся напряжение искало выход. Ольга готовила ужин, методично нарезая овощи. Нож стучал о разделочную доску в рваном ритме — она всегда так готовила, когда нервничала. Виктор задерживался на работе, и в доме витало странное напряжение...

Воскресное утро разлетелось вдребезги от громкого стука в дверь. Ольга поморщилась, едва не расплескав недопитый кофе — кому там неймётся в такую рань? Виктор, уткнувшись в ноутбук, что-то проворчал про незваных гостей. День только начался, а уже всё наперекосяк. Распахнув дверь, Ольга застыла на пороге. Перед ней стояла изможденная женщина лет сорока пяти. Бледная, болезненно худая, с потухшими глазами — такое лицо бывает у людей, которым жизнь хорошенько наподдала под дых. В руках она теребила потрепанную сумочку, словно пыталась из неё силы выжать...

В тусклом свете настольной лампы Елена перебирает разбросанные по столу чеки, её морщинистые пальцы слегка подрагивают от негодования. Комната сына напоминает поле боя – разбросанная одежда, пустые кружки из-под кофе, провода от многочисленных гаджетов змеятся по полу. Воздух пропитан застоявшимся запахом несвежести и недавно заваренного кофе. — Господи, Дима, как ты можешь так жить? — бормочет она себе под нос, поднимая с пола очередной носок. Звук открывающейся двери заставляет её вздрогнуть. Дмитрий застывает в проходе, его лицо мгновенно темнеет при виде матери, копающейся в его вещах...

В уютной кухне, где на подоконнике грелись в лучах осеннего солнца горшки с петрушкой, Людмила Петровна стояла, поджав губы. Её серое пальто, аккуратно повешенное в прихожей, всё ещё источало холодный осенний воздух. Она медленно провела пальцем по кухонной столешнице, будто проверяя чистоту, и поморщилась. Ольга, молодая женщина с русыми волосами, собранными в небрежный пучок, застыла у плиты. Её пальцы нервно теребили край фартука, а на лице застыла вымученная улыбка. Запах свежесваренного кофе смешивался с ароматом домашней выпечки, принесённой свекровью...