Лев Николаевич поэзию не любил: «Писать стихи — это все равно что пахать и за сохой танцевать, это прямо неуважение к слову». Но, несмотря на это, стихи Тютчева ценил. Федор Тютчев был старше Толстого на 25 лет. Посмотрим, как часто пересекались их жизни и судьбы.
Из разговора Льва Толстого с Владимиром Лазурским: «По моему мнению, Тютчев — первый поэт, потом Лермонтов, потом Пушкин. ... Без него нельзя жить... Сила Пушкина, по моему мнению, главным образом в его прозе. Его поэмы — дребедень и ничего не стоят. Тютчев как лирик несравненно глубже Пушкина».
Первое знакомство
Впервые с поэзией Тютчева Толстого познакомили издатели журнала «Современник»: «Когда-то Тургенев, Некрасов и Ко едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я прочел, то просто обмер от величины его творческого таланта».
Толстой был знаком с дочерью Тютчева от первого брака Екатериной. И даже ухаживал за ней. Осенью 1853 года Екатерина Тютчева переехала к Сушковым – Николаю Васильевичу и Дарье Ивановне – сестре Федора Тютчева. В скромной квартире Сушковых часто собирались представители московской аристократии. Там бывал и Лев Николаевич Толстой. Здесь он впервые встретился с Екатериной. «Тютчева мила», «Тютчева спокойно нравится мне», «Тютчева вздор!», «Нет, не вздор. Потихоньку, но захватывает меня серьезно и всего», «Я почти был готов без любви спокойно жениться на ней; но она старательно холодно приняла меня», - встречаются записи в дневнике Толстого в 1850-е годы.
Возможно, в это время к Толстому попал автограф стихотворения Тютчева «Над этой темною толпой…» 1857 года, которое было написано в Овстуге. Он до сих пор хранится в Государственном музее Л.Н. Толстого в Москве.
Первая встреча
Впервые Тютчев и Толстой встретились 23 ноября 1856 года на вечере у И. С. Тургенева, когда Лев Николаевич вернулся с Крымской войны. Федор Иванович, первый из известных писателей, похвалил его за только что вышедшие «Севастопольские рассказы». Толстой вспоминал об этой встрече: «Когда я жил в Петербурге после Севастополя, Тютчев, тогда знаменитый, сделал мне, тогда молодому писателю, честь и пришел ко мне. И тогда, я помню, меня поразило, как он, всю жизнь вращавшийся в придворных сферах, говоривший и писавший по-французски свободнее, чем по-русски, выражая мне свое одобрение по поводу моих севастопольских рассказов, особенно оценил какое-то выражение солдат; и эта чуткость к русскому языку меня в нем удивила чрезвычайно».
Последующие произведения Толстого такого одобрения Тютчева не находили. На повесть «Казаки» поэт ответил в 1862 году презрительной эпиграммой:
Затею этого рассказа
Определить мы можем так:
То грязный русский наш кабак
Придвинут к высотам Кавказа.
Не вполне одобрительно отнесся Тютчев и к роману «Война и мир». Литературный критик Василий Боткин писал Афанасию Фету в марте 1868 года: «Успех романа необыкновенный. Но от литературных людей и от военных специалистов слышатся критики. Первые находят, что умозрительный элемент романа слаб, философия истории мелка и поверхностна. Вчера у меня обедали, и был также Тютчев, и я сообщаю мнение компании».
Тютчев 3 января 1869 года в письме к дочери Екатерине про роман «Война и мир»: «Это довольно любопытно с точки зрения воспоминаний и личных впечатлений и весьма неудовлетворительно со стороны литературной и философской оценки». Впоследствии Екатерина писала мужу сестры Ивану Аксакову: «По вечерам мы с тетушкой перечитываем «Войну и мир», и я любуюсь Толстым и наслаждаюсь его гениальным романом… Ни на каком языке я не читала ничего подобного в этом роде, - да, только русским могло оно быть написано…». Возможно, мнение дочери поэта о толстовской эпопее не противоречило отцовскому.
Вторая встреча
Второй раз, судя по документальным свидетельствам, Тютчев и Толстой встретились на железной дороге на станции Чернь 22 августа 1871 года. Федор Иванович ехал из Овстуга. 17 августа 1871 года было помечено стихотворение «От жизни той, что бушевала здесь…», написанное по дороге во Вщиж. Толстой возвращался из Никольского-Вяземского в Ясную Поляну.
После четырехчасовой беседы с Львом Николаевичем Тютчев напишет телеграмму к жене Эрнестине: «Приятная встреча с автором «Войны и мира». Толстой поделится впечатлениями от встречи с поэтом в письме к Николаю Страхову: «Скоро после вас я на железной дороге встретил Тютчева, и мы 4 часа проговорили. Я больше слушал. Знаете ли вы его? Это гениальный, величавый дитя старик. Из живых я не знаю никого, кроме вас и его, с кем бы я так одинаково чувствовал и мыслил. Но на известной высоте душевной единство воззрений на жизнь не соединяет, как это бывает в низших сферах деятельности, для земных целей, а оставляет каждого независимым и свободным. Я это испытал с вами и с ним. Мы одинаково видим то, что внизу и рядом с нами; но кто мы такие и зачем и чем мы живем и куда мы пойдем, мы не знаем и сказать друг другу не можем, и мы чуждее друг другу, чем мне или даже вам мои дети. Но радостно по этой пустынной дороге встречать этих чуждых путешественников. И такую радость я испытал, встретясь с вами и с Тютчевым».
Роман «Анна Каренина» Толстой начал писать весной 1873 года, когда в своих исканиях был особенно близок философскому настроению лирики Тютчева. «Я слышал про болезнь Тютчева, и вы не поверите, как это меня трогает. Я встречался с ним раз 10 в жизни; но я его люблю и считаю одним из тех несчастных людей, которые неизмеримо выше толпы, среди которой живут, и потому всегда одиноки. Как он примет смерть, которая во всяком случае близка ему?»
После смерти поэта
Уже после смерти Тютчева Толстой продолжает вчитываться в его поэзию.
В 1886 году вторая жена Федора Тютчева Эрнестина Федоровна вместе с бывшим сослуживцем поэта по цензурному комитету Аполлоном Майковым выпустила первое полное собрание сочинений Тютчева (наиболее полное на тот момент). В книге впервые были опубликованы публицистические статьи на русском языке и в подлиннике на французском. 262 стихотворения, 19 из них впервые. Книга вышла в санкт-петербургской типографии Тренке и Фюсно. Один экземпляр этого издания достался Льву Николаевичу Толстому. В конце 1880-х годов Толстой по просьбе домашнего воспитателя его детей Осипа Петровича Герасимова разметил условными значками и буквами в сборнике особенно нравящиеся ему стихи. К – Красота, Г – Глубина, Т – Тютчев (мысль и форма, свойственная одному Тютчеву), К. Т – Красота. Тютчев, Т.Г.К – Тютчев. Глубина. Красота, Т. Ч. К – Тютчев. Чувство. Красота. Помеченный экземпляр хранится в Государственном музее Л. Н. Толстого.
Так, из 62 отмеченных им стихов Тютчева, в 17 он находит элементы тютчевского своеобразия, в 14 – красоты, в 4 – глубины, в 8 – соединение глубины и своеобразия, в 6 – своеобразия и красоты, в 4 – своеобразия и силы, чувства, в 2 – красоты, своеобразия и глубины, в 1 – глубины и красоты, в 1 – красоты, своеобразия и чувства.
«Ну конечно, Тютчев! Как же это вы его забыли? Впрочем, не только вы, его все, вся интеллигенция наша забыла или старается забыть: он, видите, устарел… Он слишком серьезен, он не шутит с музой, как мой приятель Фет… И все у него строго: и содержание и форма», – воспоминания Анны Константиновны Чертковой о Толстом, конец декабря 1886 года.
В последний год своей жизни Лев Толстой все чаще обращался к стихотворению «Silentium!» Тютчева и читал его наизусть. В указанном сборнике он помечен буквой «Г.» - глубина. «Это – образец тех стихотворений, в которых каждое слово на месте», - говорил Толстой.
Silentium!
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь —
Взрывая, возмутишь ключи,
Питайся ими — и молчи…
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум —
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи —
Внимай их пенью — и молчи!..
1830 г.
Научный сотрудник музея-заповедника Ф. И. Тютчева "Овстуг"
Марина АНТОНОВА.
