«Нужно выбирать между двумя философиями — философией, признающей примат бытия над свободой, и философией, признающей примат свободы над бытием». — Николай Бердяев.
Свобода и бытие - атрибуты существования субъекта. Выход за границы субъекта связан с перспективой отношения к бытию в системе ценностей, осмысленность действительности. Невозможно порвать парадоксальность субъекта мира на философии и обрести спасение.
Отсюда исходим, что атрибуты пространственной организации субъекта в философии выхода частной обособленности вечного основания мира в объятия Единого должны не разделять, а объединять свободу в бытии. Нет свободы без бытия (такая свобода только ничто - проклятие) и бытие не осуществимо без свободы истечения Вечности в мир становления.
Считать, что мир существует вне свободы вечности - иллюзия. Мир узурпирует свободу вечного основания, но она изначальна. Без нее не было ни мира, ни субъекта. Свобода отрицания - дезориентация в системе ценностей...
Судьба Олимпийцев или дух отверженности титана
Профанация поверхности, опровергающая централизацию традиционной преемственности идеала организующего пространство падения глагола в мире, настаивает на том, что философия есть надстройка разума, а не эссенция веры в художественном авторском восприятии образца, отраженном подобием мироощущения - не выдерживает критики. Какая логика может подменить качество организации пространства бытия субъекта становления? Субъект становления есть излом, точка бифуркации в переходе от трансляции действия к экранизации действительности, а логика всего лишь констатирует причинно-следственные свойства явления мира и детерминизм несвободы в отраженной реальности.
Континуальная поверхность придает особенности "интеллектуальной интуиции" вторичное значение вспомогательной роли, а формам обобщения и усреднения логической демонстративности основополагающее центральное и такое решение крайне опрометчиво. Это в науке «последователи стоят на плечах гигантов» – по словам Ньютона. Философия - художественный замысел персонального опыта близкого по смыслу для субъективного тождества повторяемости, открывающего присутствие Вечного в значении бытия или небытия. Бытие, свойство вечности, проникающее в мир состояний, а небытие – потенциал вечного присутствия, ускользающий за пределы становления вместе со временем. Поточность мироощущения, о которой говорил Гераклит: «В одну реку нельзя войти дважды» - не терпит упрощения, которое сводит функцию движения к статичной картине формальной логики присутствия, занимающего в этом движении свое пространство и время.
Важна не субстанция, а эссенция, функциональная обеспеченность этого присутствия в каждый момент явления. Вакуумные флуктуации появляющихся и исчезающих частиц связаны с мерной неудовлетворенностью потенциальной восприимчивости глагола, растворением вакансий содержательного присутствия в зеркале мира. Векторная величина не находит своего скалярного отражения в мире явления. Мотивированное влияние небытия обнуляет возможность действительности.
Соприсутствие вечности или временность уходящего момента
Диоген Синопский, прообраз философа, цинично обесценивающего смыслы ускользающей реальности, он демонстрирует символичность не подвластной свободы внутреннего течениям и стремлениям внешнего, живет в бочке, отрицая человеческую потребность в социуме, с фонарем в руках, днем, среди толпы ищет «честного человека», не утратившего отношение к ценности бытия. Честь неотъемлемое качество организованной стабильности. Однако важно не то, что достойно, а то, что недоступно в условиях обесценивания временем! Время убивает. Достать рукой потаенное может только философ, потому что он при жизни находится за гранью возможного пренебрегая границами эмпирики мироустройства. Это заставляет его среди обыденного искать то, что невозможно увидеть лишь понять, но в чем так искренне нуждается напряженность вопрошания, осмысления себя в мире. Когда смыслы потенциального в побудительных мотивах намерений, органичны с потоками времени, создающими алгоритмы движения. Обуздать поточную природу значит преодолеть ничтожность ветхой обусловленности мира.
Человеческая природа не сводима к логике рациональности мира. То, что для мира рационально и оправданно в контексте контролирующего мир разума, для человека смертельно, потому что исключает из этого пространства функцию освобождения бытия. Философия как раз и выражает смыслы человеческого присутствия в мире, его ощущение «заброшенности» оправдывающее народное зрелище процессии восхождения на эшафот ничто.
Украсть гармонию Ума становления вечности в хронологии ускользающей реальности, лишить сознание веры, воображения воссоздающего образность Целого и заставить хранить надежду в рациональность разумного могущества. Ни это ли кощунственное отношение к Вечности, отвергающее Единое принудив верить в рациональную достаточность? Почему вера в порабощение восприятия разумом должна быть лучше веры в ощущение Безусловного? Вечный вопрос, что заставляет философа конфликтовать с миром, протестуя против логики ускользающего бытия и приближающегося конца...
Безумствующий мудрец
Когда Ницше декламирует: «человеческое, слишком человеческое», Диоген сквозь тысячелетие парирует: только если ты не живешь в бочке чтобы приблизить присутствие в твоей судьбе онтологии Священной Сферы, а ночуешь в амфоре в объятьях символа содержания жизненной полноты. И конечно если не ведешь себя как «истинный пес» по названию философской школы игнорируя человеческое и приближая вечное основание божественного присутствия.
Во времена Ницше символы утрачивают значение и остаются только их тени в явлении природы мира. Поэтому философский опыт для Ницше и Диогена имеет разное обоснование и различается опытом погружения в энергетику символа. Цинизм Диогена-киника пользовался уважением в обществе демонстрирующего безумие выход за границы воспринимаемого. В поиске тайны бытия, покидающего устои жизни.
«Пес» в Древней Греции представлен священным животным, жертвующим своей жизнью ради бестолковой овцы. В древнем Египте этот образ Анубиса, сопровождающий души в царство мертвых, охраняет могилы, поддерживая порядок между живой и загробной жизнью. Анубис «страж весов» на суде Осириса «взвешивающий человеческие сердца» определяя будущую судьбу души. Утешаясь животной свободой философского отрицания, Диоген позволял своей непокорной родственности Абсолюту символически переступить грань ничто, заигрывая со смертью. Аскетизм исключения формировал образ безумца вечности…
Философия - падчерица в хозяйстве разума
У разума нет права присваивать себе содержание философии, сконструированной с его участием, вытесняя из восприятия метафизику напряженности становления, противопоставляя разумной активности человеческую веру в поточность незавершенного действия. Все что объявляет себя завершающим динамику поиска смыслов развития - умирает.
Разумная деятельность отвечает за алгоритмы перевода поточной информации проникающего глагола и структуру логического осмысления напряженности в хронологии явления. Рефлексия разума обеспечивает объективацию развертывания пространства бытия и его осмысление в качестве проявленного. Разум не самостоятелен в своей экспертизе и всегда вещает устами мотивированной напряженности преследующей целесообразность перспективы движения в силовом пространстве, с которым себя олицетворяет. Поэтому утверждать, что у разума есть свой кабинет независимой логики от "диктатуры неба" и ничто - исключительное заблуждение, свидетельствующее о состоянии сумасшествия. Психологическое здравие разумного располагается в промежутке между исключительным хаосом и абсолютным порядком. Можно ли находиться в пространстве поляризованного потока движения вечности во времени и мечтать о своей независимости - наивно.
Человеческая психика себя точно так же ведет, убегая от угнетающей реальности в виртуальный мир воображаемого, где живут наполеоны и вершители судеб, созидая и разрушая внешнего по отношению к себе ненавистного обидчика. "Анатомия человеческой деструктивности" Э. Фромм повторяет историю наказаний рациональности автономий разума. "Весь мир умер", в нем живу только "Я" и мои представления! И. Кант
Актуальность разума формируется в разности потенциалов выбора перспективы и в этом силовом поле раскрывается опыт построения мировоззренческого восприятия. Перспектива обозначает целесообразность динамики движения мыслей. Вечное возрождение бытия или вечное падение в ничто.
Философия дочь, рожденная в предыдущем браке, любомудрия - опыта эроса, влечения свободы созерцательной мысли к полноте бытия. Для Разума она падчерица, размягчающая рациональную строгость мысли и ее попытки контролировать стихии, не позволяя хаосу нарушать порядок восприятия. Метод. Абсолютный контроль есть тоталитарная власть над свободой умозрительного. Разум сам вешает ярлыки на антагонизмы угрожающее его гегемонии.
Природы примирительного присутствия в мире
Если актуальность разумного и ценность потенциального не рассматривать в силовой вертикали Космополитизма Ума и его организующего значения сознательная деятельность утрачивает актуальность своей природы и становится инерционным пособником растворения потенций бытия в мире явления. Это можно наблюдать в отношении гносеологии к поточной природе. Если мы не принимаем идеологию восхождения разумного, о чем рассуждает в своей философии Платон, то вместо обретения самоцели в ценности бытия превращаемся в средство разорения порядка, анонсируя упадок содержания.
Система ценностей, вовлекающая разумную зависимость в силовой контур высокого потенциала, качественно организует пространство действительности в актуальности становления проникающего действия. Разум посредством влияния на него Ума разворачивает пространство потенциального бытия в хронологической поступательности явления. Жизненно обеспеченные системы Земли, понижающие энтропию Вселенной, хранят в себе принцип разворачивания поточной природы. Сама динамика восхождения не позволяет разуму соскользнуть в нигилизм отрицания и отречения от ценности бытия в мире становления, состоятельности содержащего действенное основание. Сознательно ориентированное восприятие открывает для себя природу функционального содержания в отглагольной приверженности к потенциальному обеспечению. Этим сознательная актуальность отличается от инерции мира. Быть или не быть, расцвет Цивилизации или же неизбежный декаданс?
Есть только миг
Философия не терпит созерцательности и требует участи-участия в сознательной вовлеченности в функцию бытия, как средства или самоцели. Не принимающее участие в обретении уникального опыта при вхождении сознания в силовой контур бытия зеркала мира или вскрытии отглагольной реальности существующего в содержании структуры – уже не философия, а дисциплина, сохраняющая дистанцию отгораживаясь от субъекта, экспериментально повторяющегося в гносеологии знания.
Философия аксиологически ориентирована и не может принимать нейтральные образы, потому что утратит динамику поточной функциональности и станет банальной констатацией эмпирической доступности. То самое чего больше всего опасались Древние Греки: утратить свободу независимого движения мысли, быть порабощенным эмпирической доступностью бегущего мира. Умозрительность в напряженности управляет порядком бегущего. Следовательно, недопустимо потерять свой полюс, быть вытолкнутым на периферию и утратить отношение к централизации силы организующего начала.
«Есть только миг!» — стихотворение Л. Дербенева
Призрачно всё в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь!
Вечный покой — сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой — для седых пирамид.
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг.
Философия легализуется в концентрации или падении потенции вечного основания бытия. Сознание погружается в систему ценности, воспринимает формы ее зависимости тождественные силовой перспективе, что невозможно обосновать со стороны как наглядное пособие, не связывая с этой динамикой собственную судьбу. Поточная динамика разворачивания или сворачивания потенции бытия требует непосредственного участия движения мысли в этой перспективе. Не удивительно, что для поверхности философия выглядит "китайской грамотой", пестрящей элементами эстетического ощущения, будоражащего воображение оставаясь загадкой несопоставимой с обыденной повседневностью социологии прогресса. Мир воспринимается не как река, уносящая потенции в небытие, а как конструкт разума, который можно подвергнуть деконструкции и собрать заново. "Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем...". С этой внешней защищенностью движения прогресса воспринимается реальность будущего, хотя содержательная обеспеченность становления необходима как смысл существования и только потом разумное оформление этого смысла.
Философией надо заниматься и искать в истории философии смыслы своего присутствия переосмысления вечности во времени, что пробуждает в душе «любомудрие». В мировоззрениях времен генерируются образы исторической эстафеты бега предшественников, что выносят из своего века смыслы существования. Банальное цитирование хлесткой фразы не дает движения мысли, стопорит эстетику брожения по полям смыслов в поиске напряженности всплеска, нарушает каноны преемственной генерации нового взгляда оценивающего вынесенную на вече проблему века. Это не философствование, а цитирование чужой судьбы, примиряющее на себя исторический гардероб мироощущения. Только индивидуальное отношение и эстетическое обоснование его принципов вовлекает мировоззрение в исторический дискурс.
Возможно, мы не умрем никогда
«Когда мы умрем – мы удивимся» - говорит Гераклит.
Удивление - форма выхода за пределы привычного. Удивляясь, философ умирает при жизни и живет "параллельной реальностью". Это заставляет его переживать интриги рождающихся в нем смыслов. Мироощущение озаряет опыт осмысленного бытия, не совпадающий с обыденной обязательностью пребывания, что побуждает искать ответы на вопросы: "Кто мы? и куда идем?". Особенность глубины восприятия органически соприсутствует с судьбой общественного сложения смыслов в "теле" рефлексии Целостности: субъектом права в географии судьбы и Соборностью в Духе.
Философия это то, что объединяет сознание и идентичность жизни, внутреннее и внешнее как в одном теле. Жизнедеятельность обладает смыслами преодоления пространственной ничтожности в условиях примиренной статичности рассеивания глагола и ориентируется на свой полюс целесообразности движения, провоцируя взрыв витализма. Разворачивает поточную природу субстанциональности в алгоритмы построения структурной зависимости. Жизнь воплощает свое бытие в динамике и не сводима к инерционной природе мира. Она имеет лицо полноты бытия и субъектность ментальной чувствительности воплощающегося действия глагола. Индивидуальность личности содержит высшее основание родственной себе природы, проявляющейся в человеческом мире. Человек носитель актуального бытия векторной величины проникающего, а доступная ему в восприятии действительность носит печать инерционной природы. Для Декарта это "предмет мыслящий" и "предмет протяженный". Почему Декарт? Потому что для него все еще остается субстанциональность бытия и субстанциональность явления. Паритет примирения, он не смещает систему ценностей в пользу земного, отбирая у Неба право на сущее. Далее Модерн побеждает, "история философии" производит свой нигилистический поворот.
Целесообразность усилий движения жизни и Дом Бытия родственный мировоззрению и сохраняющий родословную происхождения сознания находятся за границами видимой реальности. Природа мира рассеивает потенциал напряжения актуального бытия и роняет в ничто рефлексию расширяющейся Вселенной растворяя содержание вечного основания бытия в мире состоятельности. Осмысленность такого движения - предел ничто. Характерно, что страсть самого движения, погружающая сознание в аксиологию небытия не позволяет трезво оценивать свое положение в системе падения, полагая, что деградация всего лишь временное неудобство на пути к достижению высокой цели. Формируется устойчивая зависимость проводника нигилизма, внедряющего отрицательные тенденции в органическую целостность, а пребывание в эйфории собственного могущества делает эту идеологию осмысленной и злобной.
Жизнь в своей природе содержит идею воскресения: возрождение потенциального могущества бытия в мире становления и необходимость возвращения в вечность. Вот на этом пограничном рубеже и стоит философ между жизнью и смертью, Олимпиец или Атлант, испытывая на себе напряжение судьбы мира.
Дисциплинарная потребность сводить философию к временной природе мира или гносеологии социальной власти разума над судьбой вечной природы мировой души - просто кощунственна. Философия преследует аксиологию оценки или переоценки содержания мира разворачивания или сворачивания пространства бытия, знак вопроса тысячелетиями неотвратимо стоит между бытием и небытием. Быть или не быть, наверно здесь сокрыт "основной вопрос философии", открывающий смыслы необходимости в организации пространства бытия в процессе становления: обретаемый потенциал настоящего гарантирующий устойчивость будущего. Но в этом вопросе осмысленная силовая вертикаль генератора действительности, а не гносеологический спор между материализмом и идеализмом, который копирует примирительную позицию потенциально воздействующих мотиваций на горизонт событий в мире. Однако такая постановка вопроса похоже заинтересовала бы только Древних Греков, родину метафизического вхождения сознания в силовой контур. Современность идею будущего рассматривает в контексте бегущего настоящего, а центральная позиция управляющая судьбой человечества содержанием полноты бытия вряд ли станет откровением для сознания, побудительным мотивом которого выступает "воля к власти", а Гегемония отрицания ставит право мира на бытие под вопрос...
София, открывающая сознанию истину
Философия – любовь к Софии – высшей мудрости, соединяющей напряжение Небес трансцендентного с имманентным становлением момента субстанциональности мира. София внедряет идеал вечной природы в содержание частной локализации пространства напряженного бытия. Высшая премудрость силовой вертикали трансцендентального находится в шаговой доступности для субъективной организации человеческого восприятия объединяет феноменологию проникающего действия и рефлексию субъекта, проявляющего алгоритмы организованной действительности. Найти свою премудрость, дотянувшись к высокому потенциалу не просто, «но было бы, но было бы желание…» - для этого крайне необходимо выйти за границы эмпирической реальности, зону принципов организующего начала в поисках нового Дома Бытия. София как молния озаряет прозрением от частного к Целому, сопровождая вхождение сознания в силовой контур тождественный поточной природе восприятия движущейся мысли. Резонанс потока движения времени и восприятия движущегося сознания создает эффект пробуждения действительности, осознания себя отглагольной реальностью: раскрывается полнота присутствия достойная воображения. Говорят, «Бог поцеловал в макушку» и тогда гармония высшего тождества открывается даже отдаленным закуткам разума. Все непонятное становится ясным и отчётливым, как будто до этого жил совсем в другом мире. Не зная ничего, раз и стал понимать все.
Царь Горы
Можно использовать такую аллегорию: в низине мировоззрение ограничено присутствующим, ему не хватает свободы восприятия и когда путник взбирается на возвышенность высокого потенциала разности потенциалов усилия жизни, и принимает на себя его мотивированную перспективу участия, неожиданно для себя получает полный обзор ощущения возвышенности, проясняются «географическое» положение и целесообразность движения в нужном направлении. Однако самые высокие горы все же покрывает небосклон. Высокий потенциал силовой вертикали Трансцендентного Истока движения времени, недосягаемого для человека в мироощущении обосновывает символ силы Космического Ума. Эти вершины доступны "интеллектуальной интуиции" продолжающей свой путь в системе ценности бытия, для воображаемого это темная зона потенциальной однородности.
В Древней Греции Ум Космоса обосновывал порядок полиса. Космос политически организован в иерархию порядка, так рождается силовая вертикаль отношений относительности бытия и зависимость низкого потенциала мира от высокого потенциала Политики организующего могущества. Полис космополитический претендент на континуум мирового гражданства связывая в органичности сознательной природы интересы всего человечества, копирующий порядок Космоса оазисом социального благополучия. Основа, создающая смыслы приближающие восприятие к атрибутам вечности во всеединстве, обогащает гармониями устои организации пространственной напряженности бытия. Связь человеческой разумности и феноменологии трансляции явления обуславливает отношение относительной зависимости качества организованного пространства от силового контура проникающего действия поточной природы.
Опять Декарт. Мыслящая и протяженная вещь обязаны организацией своего пространства силовому фактору проникающего действия потока времени. Только для мыслящей вещи это потенциальная концентрация в сознании поточной природы, а для протяженной - рассеивание потенциальной величины в явлении мира. Не совпадающие динамики действия в действительности обуславливают и аксиологическую перспективу движения мысли. Идею силового контура метафизики бытия в рамках гносеологического представительства разума невозможно свести к «вещам в себе», как это допускал Иммануил Кант. Движение потенциала непроявленного в становлении представляет феноменологию пространственной организации явления, вне поточности времени невозможно говорить и об экранизации мира. Почему "вещи в себе", потому что метафизика представлена в интеллектуальной интуиции символами силы и поэтому достаточно локализовать эту символичную необходимость в границах разума чтобы обрести независимость его представлений от функции бытия. Тем более это так просто: "Нет Бога и все тут".
Однако вне силового контура зеркало мира утрачивает свою возможность быть. И если в гносеологии допустимо отрицание как перспектива падения в небытие, то в феноменологии это моментальный принцип исключения исключительности. Конец поточной природы времени. Важно ли это для организации будущего - судите сами. Силовой контур определяет границы зеркала трансляции отраженной реальности. Феноменология логистики поточного проникновения и оформления явления непосредственно связана с онтологией скалярной подотчетности логики причинно-следственного обоснования и выглядит изломом потока времени в переходе от трансляции к экранизации ограничения границ отраженной реальности.
За тобой тянулся из последней силы я, -
До тебя уже мне рукой подать.
Вот долезу и скажу: - Довольно, милая!..-
Тут сорвался вниз, но успел сказать...
"Скалолазка" - В. Высоцкий
Опять Субъект
Состояние субъекта заложено условиями пространственной организации, содержащей вечное основание бытия в напряженности явления, и мы не можем избавиться от субъективности в понимании и независимом толковании мироздания. Субъект объединяет силовой контур с зеркалом мира. Субъект и есть «камень преткновения» восприятия, связанный с качеством пространственной организации бытия. Качество отношений зависимости структурно ограничивает наше восприятие протяженностью рассеивания глагола, но с другой стороны качество содержания актуального бытия действия открывает нам новые, доселе неведомые стратегии и перспективы.
Да, это мир субъекта, но вне субъекта становления в качестве организованного пространства не существует и мира протяженности. Воронка пространства, содержащая сущее в потенции глагола и есть субъект (только маленький) потому, что глубина пространственной вовлеченности в функцию глагола не сводима к явлению сущего. Как только мы начинаем замечать, что свойство сущего отражают свойства организованного пространства их тождество соответствия мы переходим от объективной картины мира к субъективной и начинаем говорить о многомерности пространства, не совпадающего с эмпирической природой доступного в восприятии. Природа рассеивания не может обеспечить долговременную устойчивость экранизации бытия, как это понимал Спиноза, растворив метафизику потенциального содержания в природе вечного падения мира. «Мир существует воспринимаемым» (Беркли), рефлексия мира не может подменить глагол действительности, она лишь реакция на его действие. Когда Бог смотрит на вещь, Он ее творит, а вещь продолжает быть, потому что хранит в себе взгляд вечности. Так глагол действительности переводит векторную величину действия в скалярные свойства явления. Если следовать логике Спинозы, то протяженность и сознание это проекции субстанциональности материи, между ними нет противоречия несводимости друг к другу. В этой логике развивается и "объектно-ориентированная онтология", сопоставляющая динамику мышления с рассеивающейся природой растворения бытия в ничто. Конец сознания как достижение познаваемости мира.
Философ карабкается на гору, обретает новое качество бытия тождественное восприятию полноценной цепочки действительности мира, а остальные видят в нем безумца, извергающего бред о какой-то реальности мировоззрения, что ставит под сомнение объективность представления о мире. Свободу невозможно выразить ограниченностью, ее можно ощутить в акте обретения полноты бытия отражающем силовом контуре действительности.
Греко-фобия
Наивно считать, что в Древней Греции люди жили в своем маленьком мире страхов и надежд стать победителем, переиграть богов и поймать фортуну за хвост. С позиции прогрессивного общества допущение, что сознание в Древней Греции находилось в удручающем состоянии, а наш век испытал на себе просвещение творчеств разума, могущество модерна, конечно, тешит самолюбие, но не более. Достаточно вспомнить З. Фрейда с его психоанализом, крайне озабоченно угнетающим действием объективности в которой человек ощущает себя "винтиком" механической организации восприятия. - Сколько душ на белом свете? - Ни души... Напряжение социального порядка извлекающего прибыль и темп использования человеческого пространства подавляют своим Сверх-Я внутреннюю организацию сознания и поэтому в рамках рекомендации психоанализа, человечество в своей общности оплачивая дань расставания с метафизикой душевной свободы, обнаруживает неудовлетворенность внутренней тревожностью приближающейся беды, ощущает себя "заброшенным" в агрессивную среду угнетающую его личную свободу, исходя из симптомов утраты "Небесной субстанциональности" каждый должен иметь возможность вовремя обратиться к психологу, чтобы не стать пациентом психбольницы.
Метафизика для мировоззрения Греков была основой социального, иерархического равновесия. Древние Греки прошли свой исторический путь и оставили богатое наследие, которое не меркнет, представляя благодатную почву культивирования и выращивания смыслов для следующих поколений. Метафизика для них была чем-то большим, нежели умозрительность отвлечения от эмпирики мира.
- Они жили в мире грез и фантазий угнетаемые богами – скажете вы! Нет это философия осмысления и освобождения действительности, а миф - божественная свобода в сознании разума. Только в греческом мировоззрении разум не претендовал на автономию и мир рассматривал как неотъемлемую часть вечной природы. Организация пространства Вечности отличалась от организации пространства мира поэтому даже в страшном сне не могло пригрезится что "материя существует вечно", как это в материализме. Божественное сопровождало своим бытием мир человеческий поэтому идеи вечности периодически проникали в условиях возникающей и пропадающей природы.
Сознание, освобождающееся от угнетения и порабощения миром. Мы можем это сравнивать на примере рождения жизни из неживой природы мира. Такое отношение говорит только о том, что греческая пытливая мысль получала прямой опыт из субъективной реальности, отражающий символы силы и смыслы существования, а восприятие поверхности деконструкции постмодерна обременено детерминизмом конечной природы, в границах которой следует завершить сознательную активность. Греки раскрывали для себя перспективу свободы, а мы ищем подходящую тюрьму чтобы посадить в нее сознание и забыть о его заключении. Возможно, узник Замка Иф не напомнит о своем освобождении и будет пребывать там вечно. В менталитете греческого умозрения систему ценностей символизировало Олимпийское начало покоряющее гору Олимп, населенную богами, а в философии "тела без органов" Жиль Делез, Социум, выполняющий роль божества заботясь о психологии счастья, спокойствия в восприятии катастрофы падающего мира, проваливающегося в небытие. Подготавливает к неизбежности забвения человечества, последнем напоминании о Творце, для того, чтобы завершить картину гносеологии знания физически устранив субъективную реальность. Перфекционизм в последней инстанции для завершенной картины мира.
В Древней Греции философ обладал высшим правом свободы умозрительности, независимой от материального приземляющего, вещественного угнетающего, этот статус можно было сравнить с божественным началом силового конструирования организованного мира. Сократ, приговоренный к смерти перед тем, как выпить яд цикуты рассказывал своим ученикам о том, что для него закрывается дверь в этом мире, но открывается возможность беседы разума с богами и это философ понимал как Абсолютную свободу, приравнивающую мировоззрение философа с божественным восприятием. Последствие революций Нового Времени заставляет человечество тянуть на своем горбу воз материальной ограниченности существования и даже представить не способно, что для грека означала Идея Бытия. Ее просто приравнивают с человеческим бытом, подразумевая под этим рабством освобождение. Грек дорожил свободой, в его понимании обыденное мировоззрение - рабское, влачащие свой рок падения в мотивацию небытия и прикладывающее титаническое усилие чтобы добыть хоть какое-то будущее. Успеть, полностью не раствориться в настоящем. В нашем понимании титаническое усилие - заслуга жизни в борьбе за существование, в их представлении Титан - проклятие богов. Только Олимпиец, покоривший гору Олимп, не может быть сброшен в тартар вместе с титанами.
В Древней Греции рабство воспринималось как социальная норма, потому что состояние духа, а не плоти определяет положение раба. Живущий несвободой овеществленной природой мира – уже раб, потому что он не знает природы бытия, освобождающей сознание от эмпирической назойливости. Постмодернистское дерзновение в объектно-ориентированной онтологии растворяет субъект восприятия, нивелирует ценность человеческого, потому что его присутствие мешает завершить историю исключительности. И это мы можем называть цивилизованным выбором, уничтожающим все человеческое вместе с его носителем? «Счастье найдено нами», - говорят последние люди и моргают (Ницше).
Обстоятельства меняющегося мира
На историческом этапе вовлеченности самосознания жизни в потенции бытия греческое мироощущение произвело на свет фундамент системы полноценного Идеализма. Никто не смог придать ей большей объективности, связывающей потенциальное и действительное в явлении мира нежели философия Платона. По мнению британского философа Альфреда Норта Уатхейда, «вся философия — это заметки на полях сочинений Платона». Родиной Идеализма можно по праву назвать Древнюю Грецию.
Идея, организующая мир становления силовой вертикалью в централизации субъекта уже несколько тысячелетий выступает неизменным полюсом организованного пространства вопреки отчаянным стараниям обнулить этот ценностный фундамент человечности. Наш век найдет ли свой фундамент поляризованной упорядоченности восприятия, передаст ли потомкам эстафету сакрализации бытия – еще большой вопрос? Современное сознание выбрало для себя идеологию бегущего и отказалось от недвижимого двигателя. Все цивилизации расцветают и уходят с исторической арены, но важно то, что они оставят после себя потомкам?
Мифотворчество
Нами миф воспринимается как архаичная форма отношения к миру. Конечно, куда ему до научной фрагментации, расчленяющей онтологию единства на дисциплины. Мифология отвлечена от завершения действия и форм отчуждения действительности и передает качество напряженности пространства и его полноты содержания, выполнял задачи объединяющего, а не разлагающего значения. Странно было бы создавать философии покойников игнорируя органическое значение пространственной организации жизнеспособного. Это естественно для мировоззрения, культивированного на восприятии жизни и смерти.
Миф передавал ощущение напряжения бытия в напряженности рефлексии и не нуждался в дифференциации выделения частных особенностей из пространственной организации целого. Это создавало впечатление, что греческая организация восприятия не способна была к дифференцированию, отделяющему частное от общего, а вот современное восприятие только этим и занимается.
Конечно, если вспомнить Демокрита, который создал атом при ударе материи об ничто при этом это изваяние было опустошено внутри и неделимо снаружи, то возникает желание записать его в прародителей атомизма. Однако философа интересовала аксиология небытия и отрицание ценности мира, позволяющее приравнять существующую реальность к множеству миров альтернативной реальности. Аксиология небытия, рассеивающая потенцию централизованного начала. Атом Демокрита это идея автономии мира, которая содержит свое основание в пустоте вечного падения потенции бытия. Одни миры пропадают в ничто, но новый удар материи о ничто рождает новые миры. Субстанциональностью мира выступает даже не материя, а инерция удара о ничто. Обозначая свое присутствие выпуклостью пустоты и рассеиванием ее в множественном повторении существующего мира на континуальной поверхности горизонтали, отрицающей целостность иерархической структуры подавляющим господством мира количества. Горизонталь отражала вечное движение материи и ничто. Поэтому для Демокрита, а позже и для Эпикура важно было обосновать горизонтальное, а не вертикальное стремление атомов, движущихся вихрями и перекатывающихся из одних миров в другие. Демокрит утверждал: ничто не возникает из несуществующего и не уходит в ничто. Атомы не превращаются друг в друга. Возникновение и уничтожение вещей — результат сцепления и разделения атомов. Такая рациональная позиция свидетельствовала лишь об автономной самобытности возникающего мира, но при этом этот мир был не более реален чем другие миры. В аксиологии Неба и Земли выбора ценности бытия или небытия мир воспринимался поляризованным в пространственной совокупности, дающей ему основание субстанциональности (Демокрит: существуют атомы и пустота). Поиск основ устойчивости явления выражала зависимость отношений с верхним или нижним колонтитулом силового присутствия по отношению к горизонту явления мира связывая толкование переходов с иерархией порядка или материей хаоса, произвольного движения рождающего импульс возникновения мира. Импульс субстанциональности отношений и явление природы были неотделимы. Позже Аристотель именно в природе объединяет феноменологию мира.
Сила аргументации Мифа в том, что действительность не существует вне пространства, а свойства действительности выражают принцип организации пространства на каждом уровне явления в системе мироздания. Сущее есть демонстрация пространственной неоднородности, а силовая вертикаль - принцип вкрапления меры взаимодействия с поточной природой времени, являющей себя в статичности становления. Переход от поточного к статичному основанию обуславливает квантовые уровни проникающего действия. Эмпирически устойчивая картина организации мира стабилизирующегося формой ограничения и глубиной содержания потенции. Возникает силовая воронка экранизации явления.
Присутствие в мировоззрении мифологии Рене Генон выражал «интеллектуальной интуицией». Те формы зависимости, которые раскрываются силовым фактором ощущения присутствующего бытия и не принадлежат разуму. Миф реализует задачу силового контура объединяющего и охватывающего в полноте представления организации мироустройства. Из мифологии рождается философия и глупо предъявлять претензии в "не научности" по отношению к мифотворческому отражению действительности, оно выполняет другие задачи, обеспечивая качественную целостность мировоззрения. Об этом наука может только мечтать, потому что в ее поле деятельности восприятие растворяется во фрагментации явления и тогда формы обобщения легализуют себя с позиций логики игнорируя более полное основание субстанциональности в метафизике бытия. Логика не видит необходимости обнаружения полюса и замкнута в границах разумного обоснования мира. С мифотворчеством связана организация целостности восприятия субъекта. В Древней Греции умозрительное подразумевало благородное начало, а назойливость протяженности мира в занятой организации быта – низким, поэтому и мифотворчество было высшим принципом организации Ума для формирования элит, что создавало иерархическую вертикаль в разумной состоятельности Полиса, алгоритмы действительности в действии и осознание их необходимости.
Миф выступает с позиции принципиальных начал и его развитие представляет организацию пространства жизни. Жизненная экспрессивность не совпадает с природой примирения и умиротворения. Миф не тождественен конечному обоснованию знания и отражает систему ценностей поляризованного пространства. Мифотворчество схватывает поточную природу силовой вертикали, реагируя на которую рефлексия мира отражает локализации рассеивания этого потока. Так для Древних Греков обоснованно существует мир богов и мир людей.
Не обязательно считать современность более интеллектуально развитой, просвещенной, избавившейся от черных пятен на Солнце и поэтому не нуждающейся в советах от древнегреческой мифологии. А то, что житель обыденности, устремленный в будущее усилиями прогресса, разучился читать язык символов и аллегорических сравнений скорее укор нежеланию понять предшественников, а не недостаток формы передачи смыслов через поколения. Эгоизм цивилизованного убеждения в собственной непогрешимости, вот что не позволяет соединить современное представление с древнегреческими истоками. Мы сами запретили себе наследовать тайные знания потенций бытия.
Религиозное ощущение бытия
Религия возникает в организации человеческого сознания, и если я воспринимаю себя и свое присутствие в мире полярно ориентированно, и это совпадает с восприятием «другого», то это создает массовое отношение тождества в признании религии. Религия есть соборность субъективного соотнесения с бытием. Человек открыл для себя бога, чтобы Бог создал в нем человека.
Философия – генератор смыслов, рождающихся из личного опыта. Она акцентирует внимание на уникальности организации пространства бытия в самосознании жизни и выделяет человека из животного мира. Осознанное восприятие испытывает необходимость в религии, отождествляет самобытность бытия не по плоти, а по духу «мировой души». Недопустимо религию сравнивать со смыслами организации человеческого бытия, а философии отказывать в этом праве. Но если религия - ортодоксальная субстанция человеческой устойчивости в агрессивной среде, то философия это парадигма времени и его отношения к централизации организующего начала. Философий отвлеченных от судеб времени не бывает. Попытка свести философию к дисциплинарной строгости научного знания – бессмысленное мероприятие. Гносеологических философов Николай Бердяев называл «паразитами науки». Философия категория выявления опыта, изучающая феноменологию бытия человека в его микрокосме раскрывающая макрокосм Вселенной.
Теоретическим философствование выглядит только в контексте материализма, связывающего свой опыт с растворением в природе мира, эмпирической наглядностью присутствующего, соблазняясь привлекательностью майя. Однако как в библейском контексте сами деньги не представляют зло, но сребролюбие – грех. Так и в случае с Философией материя не есть зло, это пограничное проявление силового контура перед падением подавляющим его действительность господством влияния небытия. Идея материи остается в сфере влияния силового контура проникающей действенности, а материализм это уже предательство субъектом поточной природы, выражающей самость человеческого в силовой вертикали. Разменивающего идею вечного основания бытия на инерционно-ничтожную природу мира, присущую ему до творения из ничто.
Говорят, религия не требует доказательств и представляет истину веры. Но я удивлю вас, религия выражает доказательство становления вечности в качестве пространства организации мира. Если не было бы человека, не существовало и потребности в религии. Сознание содержит глубину отражения вечности. Рефлексивный эквивалент функции бытия "глаза души вечности" в сознании человека. Доказательством проникновения вечности, пробуждающим искреннюю веру служения бытию в библейском контексте происходит превращение Савла в Павла. Вера выступает следствием проявления вечности в восприятии мира, в философии любомудрие. Высший Ум присутствует в вере постижения любви и не совпадает с беспристрастностью человеческого разума, настаивающего на независимости в исследовании обыденной повседневности окружающего. Инерция окружает функциональное начало. И когда "маленький разум" жалуется, что высшие истины не вмещаются в его представления, это проблемы «истин» в достоверности знания, которые возрождает к жизни разум, но не веры. В вере раскрываются перспективы иных истины бытия, связанных с человеческим несовпадением с миром. Стремление противопоставить философию религии, придав ей значение эпистемологической дисциплины – обычная стратегия: «разделяй и властвуй». «Бесы тоже веруют, но трепещут» (Библия). Невозможность принять любовь в вере к Богу заставляет бесов, символически представляющих собой вечность небытия в мире чувствовать себя неуютно с грядущим приближением Страшного Суда. Такая вера в инерционную природу мира и его ничтожность оголяет ложь, не имеющую перспективы развития в аксиологии бытия, а сама вера в утопию знания о растворяющейся природе лишенной фундамента состоятельности отражает момент напряженности смещения меры и подавления бытия, навязывая миру исключительные ценности отречения. На границах этого знания в погрешности мировой лжи намериваются приземлить человеческую веру уверовавших в вечное основание бытия. Чем тут хвалится? Сама система ценностей - ничтожная.
Религия отражает бытие человека и природу актуальности бытия в статичной локализации явления, а наука обозначает бытие мира и демаркацию границ его инерционной природы, в представлениях которой не находит для себя места ни субъект, ни человек. Ищущий смыслы своего присутствия в мире приходит к выводу, что дом его бытия не мир, а Вечность по принципу организации его сознательного пространства. Сознание ищет родственную себе потенцию Истока. В этом контексте богоборчество выглядит как форма отрицания самости. Научный атеизм возникает как власть над поточной природой индивидуального в состоятельности становления, самоосознающего свою завершенность, организуя пространство восприятия конечной природы. Индивидуальность мешает воспринимать поточную природу сознания, поэтому и говорят: "будьте как дети". Да и сама идея экспериментального начала в науке предполагает разделение пространства организации на субъект созерцания и явление мира. В расколотом пространстве можно постигать только то, как субъект максимально отдалить от объекта исследуемой природы, а лучше вообще исключить его из эксперимента. Для сохранности стержня научного знания оказывается важно все непознаваемое вынести за скобки и сформировать для себя мир тождественный представлению власти разума. Все что выходит за грани централизации этой власти – ненаучно...
Отношение человека к миру – вечный предмет философии
Потребность человека в относительном восприятии безусловного не оправдывает искажение системы ценностей в построении метода эвристического отношения к миру. Гегель называет движение "от абстрактного к конкретному" легализующее опыт в гносеологии знания - прогрессом. Это странно ведь в онтологии мира локализация явления, оформляющегося в действительности, достигается за счет усечения потенции бытия, т.е. скалярная величина тусклое отражение потенции действия глагола экспортирующего действительность в мир становления. Гносеология знания вторая производная, т.е. отражение отражения онтологии явления в восприятии разума. Поэтому о конечности знания мы можем говорить только в бледном содержании, находясь на обрыве, рассуждая о субстанциональности материи, но еще не сорвавшись в пропасть небытия. Представления разума просто ничтожны поэтому и оперируют с конечной природой. С таким прогрессом столкновение с «ничто» совсем недалеко. Когда Гегель говорит о «преодолении» противоречий, которое снимает отрицание в диалектике движения, он таким способом сдвигает уровни примирения, устоявшиеся в онтологии мира в сторону конечной природы гносеологии знания. Почему не в сторону поточной необходимости – это вопрос? Такая динамика рисует перспективу затухания глагола и раскрыть она может только неизбежную конечность всего временного. Диалектическое «преодоление» в претензии на акт становления разума снимает идею Бога, лишая Его права представлять сущее мира; Бог говорит: Я Есть сущий! - но Его не слышат, в гносеологии знания свои законы. Такой перекос присваивает право Высшей Власти через родственную преемственность разума как частный случай исполнения воли усопшего в откровении «Бог умер»: "Сам себя познающий разум" (Гегель). Панлогизм растворяет мотивацию вечности в воле исполнителя. В перспективе волюнтаризм оказывается принципом организации мира. Философия звериного оскала жизни поочередно выстраивается в поедании метафизики бытия. Такой отчаянный идеализм, совершающий провокации движения мысли в омут небытия, в страстном порыве познающего сохраняющего надежду преодолеть ничто.
Парадигма централизующего бытия и парадигма меняющегося сознания
Диалектическое движение включает предыдущий опыт как частный случай усекая его потенциальное присутствие в гносеологии знания, а вот переход от абстрактного к конкретному, предполагает конкретику доступного, которая представляется единственным объединяющим основанием восприятия мира. Следите за руками. Метафизика феноменологии мира, объединяющая его во Вселенную своим Космическим Умом присваивается функции гносеологии разума как способом перевода из абстрактного в конкретное и представление разума выступает единственным основанием смыслов, объединяющим и исчерпывающе описывающим природу мира. Однако смыслов образующие возможности разума это МР-3 музыка, удаляющая из восприятия все диапазоны звучаний, на которые не реагирует ухо. Ну тогда и надо предупреждать что это форма ограничений в генерации смыслов. Однако в этом и есть сама суть Идеализма Гегеля: спекулятивный разум, вытолкнутый на поверхность, но неистово желающий приблизиться к Богу и наследовать Его бытие. Чем дальше поверхность от полноты Божественного присутствия, тем огромнее желание разума, перерастающее размеры всяких приличий. Если раньше надо было постигать смыслы тайного чтобы открыть их явно, то сейчас разум сам дает смыслам мандат на существование. Разум конструирует реальность играя роль Бога.
Парадигма в греческой топике (образец образа мира) становится парадигмой доступного, проявленного разумом знания. Томас Кун в "структуре научных революций" обосновал смену парадигм и их объединяющее значение в восприятии разума. Развитие восприятия разума заставляет менять представление о мире. Это серьезно обесценивает объединяющие способности парадигмы разума в построении фундамента мироздания. Выходит, мы всегда строим этот фундамент на относительной лжи. Взгляд векового созревания на основы Вечности. Т.к. восприятие мы урезаем до состояния присутствующего, то и не понимаем смыслов существования.
Централизующая и неизменная парадигма образа привносила качественное основание существующего мира, все качества матрицей отношений закреплены правом мира на бытие попытка изменить эти постоянные приведет к сворачиванию пространства бытия мира. Парадигма знания отражает динамику меняющегося отношения бегущего. Формирует свое выражение мира, исходя из обстоятельств приближения к тем или иным символам силы в циклической хронологии течения, оказывающим влияние на временность состоятельной обусловленности. Как известно дом без фундамента подвержен крушению в условиях стихии или непогоды. Диалектика Гегеля совершила переворот спекулятивного разума, замкнув восприятие человечества в Кантовской лаборатории, генерирующей представления разума. Макрокосм потенциального достатка превратился в микрокосм завершения движения мысли в природе человеческого знания. Человек, взирающий на Космос высокого потенциала, дарующего гармонию и порядок пространственной организации мира, обнаружил себя в темнице разума, законопатив окна и двери, и даже чердачный выход «вещами в себе». Хотело ли так человечество?
Излом времени, растворяющийся в представлении
В философии Древней Греции мировоззрение отражало излом вертикали субъективной полярности, вовлеченной в поточную организацию рассеивания потенций в эмпирике мира. Вхождение сознания и обретение опыта напряженной и экранированной реальности различает бытие физики и метафизики (после физики). Поэтому феноменология Аристотеля достаточно близка к Идеализму Платона, формируя свою топику на субъективном опыте. В эпистемологии знания излом субъекта мира в онтологии бытия исчез как вещий цвет и забытый аромат сопровождения Вечности. С разрывом циклического времени и выпрямлением его в линейное мировоззрение испытывает на себе неистовое ускорение в небытие прогресса.
Линейное время Модерна копирует силовую вертикаль вечного основания, но претендует на вечность в границах мироустройства. Вечная временность становления мира. Такое линейное время свойство имманентного горизонта событийности и связывает динамикой прогресса настоящее с будущим. Прогресс усекает потенции содержания в ноосфере и конвертирует их в горизонт событийности. Происходит естественный процесс инфляции. Уже не существенно, как полнота бытия потенциальной возможности воплощается в способе становления мира. Значительным представляется то, как разум реализуется, вплетая в структурирование восприятия свободу небытия.