„… В большинстве споров можно подметить одну ошибку: в то время как истина лежит между двумя защищаемыми воззрениями, каждое из последних отходит от нее тем дальше, чем с большим жаром спорит.“ — Рене Декарт
Декарт прямо гегелевским широким жестом снимает необходимость становления программой собственной установки небытия пробивая дно формальной логики. Такой невероятный поиск субъективной основы происходит в его абсолютном сомнении: он не уверен вообще существует ли что-либо? Можно сомневаться в чем угодно, в Боге или дьяволе, во внешнем спекулятивном разуме, который агрессивно желал бы запутать мысли философа и использовать его судьбу отметкой очередной зарубки своих побед. "Сомневайся во все" - Рене Декарт.
„Отчаяние — это страх без надежды.“ — Рене Декарт
Однако невозможно сомневаться в осуществляемом разумом сомнении, рожденном в мысли функционального начала. Сомнение из чего-то возникает и это явно не отрицание, а утверждение поддерживающее убеждение недоверия к демонстрации реальности. Сам разум обладатель этого глагола, источающего действие утвердительного основания и верифицирующий принцип осуществления в себе действительности. Явление напряженности мира есть производная действия! Если философу хватило бы воли вопреки механистической привлекательности прогресса в феноменологии мира воссоединить трансляцию напряженности и экранизацию пространственной протяженности мира, он бы осуществил мечту Сократа в преодолении собственного незнания. Но этого в движении Модерна, завладевшего умами современности, никому не было нужным.
„Для того, чтобы усовершенствовать ум, надо больше размышлять, чем заучивать.“ — Рене Декарт
Только действие пробуждает в мире действительность и это невозможно оспорить законами формальной логики. Рене Декарта не понимали ни феноменологически ориентированный Лейбниц, ни материалисты, создающие мир разумной реальности отвлеченный от функционального начала.
„Разум — это зажигательное стекло, которое, воспламеняя, само остается холодным.“ — Рене Декарт
Мыслящая вещь и протяженная вещь, в контексте декартовской топики есть свойство пространства передаваемое всему существующему. Поскольку субъект выступает мыслящей вещью, а объект протяженной, в этом выражается доминирующая модальность манифестации сущего. Создается полярная ориентация первичности в организации бытия. И действительно, пифагорейская пентаграмма вершиной вверх символизирует субъект, а пентаграмма вершиной вниз – объект. Однако модальность мышления и протяженность уже у Спинозы обозначают контекст Царства разума. Сама идея власти разума над глаголом исключает необходимость напряженности в пространственной организации бытия. Любая реальность существует только как представление искусственных трансляций разума. В этом Царстве уже не глагол, а разум творит объективную реальность...
Современники понимали Декарта в контексте эпистемологической доктрины разделения мыслящей и протяженной вещи. Однако эти функциональные и пространственные аспекты у Декарта все еще сохраняли отношение к истоку. Эту идею подхватывает Спиноза и варварски превращает картезианские вещи пространственной ориентации на бытие Вечного основания в эпистемологическую лабораторию модуса мышления, формирующего свои представления о модусе протяженности, создающего загадочные подземелья лабиринтов зависимости, бродя по которым разум обнаруживает свои представления.
Субъект Декарта наиболее близок к вкраплению локальной концентрации потенций в проявленную манифестацию бытия. От него невозможно просто взять и избавиться. Именно поэтому Кант попытался его интегрировать в эпистемологию знания и растворить в деятельности познающего. Сама же эпистемология знания долго и упорно прикладывает неимоверные усилия в желании вынести субъект за пределы научной организации мысли, обеспечив чистоту экспериментальных данных, но и это не избавляет восприятие от субъективного присутствия, поставив на чистоте экспериментальных данных жирный крест, в квантовой механике.
„Я сомневаюсь, значит мыслю; я мыслю, значит существую.“ — Рене Декарт
Однако само утверждение “я мыслю - следовательно, я существую” мучительно рождается в онтологии бытия, вынашиваемой разумом. Поэтому слабый субъект Декарта с ключом от дверей силовой вертикали представлял из себя исключительную угрозу для построения автономной картины знания. Именно поэтому Ньютон в процессе созидания объективной доктрины независимого мира ставит задачу: уничтожить картезианского субъекта. Последнее напоминание о Боге.
„Ничто из ничего не получается.“ — Рене Декарт
Современная мысль бушующего Модерна желала видеть картезианского субъекта только в эпистемологическом контексте организации пространства познающего. И в этом обнаружении отглагольной реальности мысли видели правомочие разума возлагать на себя ответственность Создателя, Бога. Позже Кант воспользуется этим приемом создав исключительно разумную область организации познания, независимую от реальности силовых ускользающих зон неопределенности, закрывая окна и двери храма разума вещью в себе. Такая форма регуляции деятельности разума в его репрезентациях. Что не видим - то несущественно. Весь мир превратился в представление и все не имеющее мандата представительства в Империи Разума становилось не важным или просто: не научным.
«Если вы хотите стать искателем истины, необходимо, чтобы хотя бы раз в жизни вы сомневались, насколько это возможно, во всех вещах», — писал Декарт.
Мало иметь хороший ум, главное - хорошо его применять. - Рене Декарт.
Рене Декарт, следуя преемственности философии Платона не доверял эмпирически навязывающей себя реальности. Возможно, это и не совсем реальность, поскольку она ограничивает свободу субъекта в восприятии бытия и не обеспечивает разум полнотой Ума высшего порядка, обозначая границы выхода организованной субъективности. Загоняет волю субъекта в субъективное начало приписывая ей стихийную нежелательность и рационализирует пространство внешней организации по собственному усмотрению.
«Итак я вижу, что вся достоверность и истинность знания зависит исключительно от постижения истинного Бога, так что раньше, нежели я Его познал, я не мог иметь ни о какой другой вещи совершенного знания. А между тем мне доступно полное и достоверное знание как относительно Бога и других умопостигаемых вещей, так и относительно любой телесной природы» (Рене Декарт).
Поточность построения алгоритмов звучания струн в организованном пространстве воспринимается нормативно в процессе конструирования ткани формальной логики и ее основ действительности мира. В алгоритмах действительности струны материй образуют функциональное поле тональности, соответствующее диапазону звучания сущего. Формальная логика становится условностью функциональной организации пространства бытия. Поэтому оформление реальности в горизонте событий и формальная обусловленность в пространственной организации экранированного мира не могут упразднить причинно-следственными отношениями замкнутого пространства принцип логистики путей обеспечения действием действительности. Матрица экранированной континуальной стабильности явления допускает сбои через битые пиксели рефлексии мира, через которые и проступает иная неучтенная разумом реальность. Сознание разума чувствует себя крайне неуютно, осознавая, что оно всего лишь отражение Ума высшего порядка.
„Интеллект — это страсть.“ — Рене Декарт
Для Фихте именно становление является основанием централизованной силовой перспективы (Я=Я), и он вообще не понимает, как можно было таким основанием пренебречь и променять его на сомнительное “мыслю следовательно существую”. Ведь по меньшей мере надо сначала быть, стать носителем разума, чтобы потом иметь возможность помыслить и осознать свое существование. Это разные уровни актуальности феноменологическая (Фихте) и субъективно-сознательная (Декарт), но в зеркальном отражении разума они утрачивают свой аксиологический статус превращаясь в эпистемологическую и онтологическую площадки. Феноменология превращается в пространство разумной деятельности, где разум обладатель глагола задающего условия организации реальности, а сознательное напряжение действия осуществляет репрезентацию представлений (Декарт сразу проектируется в Канта). Сам разум задает условия формальной логики и нет необходимости его отчитывать за девиантное поведение. Хочет учитывает феномен мира, а не хочет, строит свою виртуальную реальность. Кто его оспорит если он обнаружит достаточный аргумент для преодоления сомнения?
„Я знаю себя как мысль, но я, безусловно, не знаю себя как мозг.“ — Рене Декарт
Кант, используя мысль Декарта формирует свою Империю Разума... Декарт применяет запрещенные технологии в формальной логике, каковые позволили ему подняться на уровень отглагольной реальности, и это скорее его достоинство, а не недостаток. Сама же рассудочная интернальность Декарта на первый взгляд не имеет существенной значительности в организации субъективной реальности, но только если не учитывать то, что этот слабый субъект содержит отглагольную реальность вечного основания бытия! “Мыслящий камыш” - который не под силу обломать стихийности Вселенной. Логос символизации Вечности есть непременное условие долговечности основания бытия в амортизации временности мира сущего.
„Надежда — это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется… Страх же есть склонность души, убеждающая ее в том, что желание не сбудется.“ — Рене Декарт
Информационная перспектива создает трансцендентную вертикаль зависимости. Так вот Декарт нащупал эту вертикаль в рассудочности разума реанимируя Субъект Мира формулой: “мыслю - существую” - налажена связь между полным потенциалом действия и отсутствующим присутствием в зеркале мира “1: 0”. Бит информационной целесообразности. Именно вертикаль напряженности в слабом субъекте неимоверно мешает Ньютону короновать вещь возведя ее на трон субстанциональности мира.
Понимание Декартом протяженности ведет к функциональной действенности силового начала в качественной пространственной организации бытия. Протяженность представляет собой свойство пространства в его трехмерной обусловленности, по обозначенным перспективам которого (аналогично крови, протекающей по венам) распространяется функционал действительности в динамике потока времени. Протяженность возникает как результат трансляции в экранизации мира. Мышление является содержанием этой потенции напряженности. Дуализм Декарта преследует феноменальное основание, а не гносеологическое.
Понятие Целого в платоновском исполнении идеи сводится к качеству организации пространства бытия. Форма в аристотелевском представлении, это уже свойство сущего. Заимствованное из качества пространственной напряженности. Переход от пространственной напряженности к явлению использует синонимические средства выражения. Поэтому их значения совпадают, но не упраздняют дистанцию. Сущности и существующего.
Почему для нас интересен Декарт? Потому что Декарт есть точка бифуркации, когда «все могло бы быть совсем не так, если только сам себе не враг», но почему-то происходит все именно так и таким образом. Нигилистический поворот, разрушающий актуальность присутствия жизни в раздутом величии Разума, сравни «Геростратовой славы». Прыжок в сторону разделения расколотого пространства феноменологии мира на мыслящую вещь и протяженную. То, что должно было раскрыться, как цветок Лотоса из внутри заставили щетиниться снаружи шипами розы, чтобы не дай Бог, не впустить в себя “декаданс” диктатуры Неба.
Декарт нарушает законы гравитации логического восприятия и потому Фихте негодует на него: “какой же это философ?”.
„Но, на мой взгляд, все вещи в природе происходят математически.“ — Рене Декарт
Декарт применяет технику левитации, неожиданно обнаруживая для своего технически могущественного мира законы поляризованного пространства, скрывающего секрет жизни. И если бы он ничего больше не написал и только озвучил свое знаменитое: “мыслю - существую” - он уже остался бы в истории философии гениальным мыслителем.
Фихте возмущен. Это ведьмы! “Ату их”, по закону логики надобно сжечь... Но просвещенный мир Нового времени уже не слышит его призыва. “Охота на ведьм” давно не в тренде современности, увлеченной властью технического прогресса, выносящего своим натиском двери в будущее.
«Всякое заблуждение есть вина» — это высказывание принадлежит Рене Декарту.