«В Кейптаунском порту,
С пробоиной в борту,
«Жанетта» поправляла такелаж,
но прежде, чем уйти
в далекие пути,
на землю был отпущен экипаж»…
Песня
А знаете кто автор стихов? Ленинградский школьник Паша Гандельман. Сочинил он их в 1940-м году. В Кейптауне не был, но, говорят, в то время советских мальчишек, покоренных книгами Жюля Верна, манила романтика морских приключений. Вот и рождались такие песни, про дальние страны, девушек в таверне, загадочные города Сидней, Сайгон, Кейптаун.
Я в Кейптаун влюбилась и задумала вернуться когда-нибудь. И не одна я такая. Наш гид, например, такую историю рассказала. Приехала она когда-то с мужем-спортсменом в Кейптаун на соревнования. Понравилось ей там. Вернулись домой и она выжидала, когда же еще в Кейптаун смогут поехать. Заветное приглашение муж со временем получил, героиня наша собрала два чемодана, все самое важное. В Кейптауне супругу сказала, что уезжать отсюда не собирается, остаемся. Результат – остались и живут уже двадцать лет. Такая история.
Кейптаун город большой, со своими правилами жизни. Например, в Даунтаун вечером лучше не ходить, а в трущобы соваться не следует никогда.. Да и вообще, меры безопасности в городе соблюдать надо. Впрочем, как в любом другом большом городе. А вот по набережной Waterfront прогуляться приятно.
Мы останавливались в отеле неподалеку как раз от Waterfront. Яхты, катера, рестораны, торговый центр Victoria Wharf Shopping Centre.
Дальше добавлю описание Кейптауна из книги Ивана Александровича Гончарова «Фрегат «Паллада»:
«Город открылся нам весь оттуда, город чисто английский, с немногими исключениями: высокие двухэтажные дома с магазинами внизу; улицы пересекаются под прямым углом. Кругом далеко видны загородные дома и прячущиеся в зелени фермы. Зелень, то есть деревья, за исключением мелких кустов, только и видна вблизи ферм, а то всюду голь, всё обнажено и иссушено солнцем, убито неистовыми, дующими с моря и с гор ветрами. Взгляд далеко обнимает пространство и ничего не встречает, кроме белоснежного песку, разноцветной и разнообразной травы да однообразных кустов, потом неизбежных гор, которые группами, беспорядочно стоят, как люди, на огромной площади, то в кружок, то рядом, то лицом или спинами друг к другу.
Я пристально всматривался в физиономию города: та же Англия, те же узенькие, высокие английские дома, крытые аспидом и черепицей, в два, редкие в три этажа. Внизу магазины. Только одно исключение допущено в пользу климата: это большие, во всю ширину дома веранды или балконы, где жители отдыхают по вечерам, наслаждаясь прохладой. Есть несколько домов голландской постройки с одним и тем же некрасивым, тяжелым фронтоном и маленькими окошками, с тонким переплетом в рамах и очень мелкими стеклами. Но остатки голландского владычества редки. Я почти не видал голландцев в Капштате, но язык голландский, однако ж, еще в большом ходу. Особенно на нем говорят все старики, слуги и служанки. На вcяком шагу бросаются в глаза богатые магазины сукон, полотен, материй, часов, шляп; много портных и ювелиров, словом – это уголок Англии".
"Здесь, как в Лондоне и Петербурге, дома стоят так близко, что не разберешь, один это или два дома; но город очень чист, смотрит так бодро, весело, живо и промышленно. Особенно любовался я пестрым народонаселением. Англичанин – барин здесь, кто бы он ни был: всегда изысканно одетый, холодно, с пренебрежением отдает он приказания черному. Англичанин сидит в обширной своей конторе, или в магазине, или на бирже, хлопочет на пристани, он строитель, инженер, плантатор, чиновник, он распоряжается, управляет, работает, он же едет в карете, верхом, наслаждается прохладой на балконе своей виллы, прячась под тень виноградника.
А черный? Вот стройный, красивый негр финго, или мозамбик, тащит тюк на плечах; это кули – наемный слуга, носильщик, бегающий на посылках; вот другой, из племени зулу, а чаще готтентот, на козлах ловко управляет парой лошадей, запряженных в кабриолет. Там третий, бичуан, ведет верховую лошадь; четвертый метет улицу, поднимая столбом красно-желтую пыль. Вот малаец, с покрытой платком головой, по обычаю магометан, едет с фурой, запряженной шестью, восемью, до двенадцати быков и более. Вот идет черная старуха, в платке на голове, сморщенная, безобразная; другая, безобразнее, торгует какой-нибудь дрянью; третья, самая безобразная, просит милостыню. Толпа мальчишек и девчонок, от самых белых до самых черных включительно, бегают, хохочут, плачут и дерутся. Волосы у черных – как куча сажи. Мулаты, мулатки в европейских костюмах; далее пьяные английские матросы, махая руками, крича во всё горло, в шляпах и без шляп, катаются в экипажах или толкутся у пристани. И между всем этим народонаселением проходят и проезжают прекрасные, нежные создания – английские женщины».
Сейчас «английские женщины» в Кейптауне не настолько заметны, как во времена Гончарова, но город не менее яркий, живой, колоритный. Здесь даже «щелкающий» язык есть, называется «зулу». Один из одиннадцати официальных языков ЮАР. Наравне с «африкаанс» - южно-африканский родственник голландского языка. Вот такая зарисовка о Кейптауне.
Много о туризме и путешествиях рассказываю в моем турагентском телеграм-канале: https://t.me/flugertravel - новости туризма, аналитика, туры, отели, круизы, цены, заметки о личных путешествиях.
#заметки_о_путешествиях
