Многие из Вас хорошо помнят эти последние слова из песни В. С. Высоцкого «Баллада о борьбе» (оригинальное название – «Книжные дети»).
В фильме «Стрелы Робин Гуда» она прозвучала под названием «Баллада о борьбе» и завершила цикл песен, написанных для этого фильма. Жанр баллады выбран не случайно, поскольку сам фильм на историческую тему. Все, кто её слушал, воодушевлялся правильными словами о важном моменте прозрения, новом видении мира и переоценке ценностей.
Чему же, собственно, учит эта песня? На первый взгляд она о благородстве, чести, славе, любви к противоположному полу. Она, безусловно, призывает уважать старших, воспитывать дух победителя, и учит презрительно относиться к смерти, и, конечно, самопожертвованию.
В общем, баллада - об образе типичного голливудского героя, который посвятил себя борьбе со злом. Иными словами, пропаганда.
Нужно ли пропагандировать самопожертвование? Иными словами, стоит ли внушать людям с детства готовность отдать свою жизнь не важно во имя чего?
Читать «правильные» книги или смотреть такие же фильмы, это всё хорошо, но готовы ли Вы сами положить «на алтарь победы» своего единственного ребёнка, чтобы Ваши соседи (и вообще неизвестные люди) жили хорошо? Готовы ли Вы собственноручно закопать его в землю, ради какого-то мифического будущего?
Собственно, в России это уже превратилось в фетиш – отдать жизнь сейчас, чтобы потом было чудно.
Никто из тех, кто восхваляет войну и пропагандирует жертвы ради «высоких целей» на войну не соберётся – ни они, ни их дети. Они будут Вас направлять и воодушевлять и получать за это неплохие гонорары. Вся их задача будет заключаться в том, чтобы собрать толпу и внушить им обязанности.
Собственно, сам Владимир Семёнович, автор замечательных стихов, в армии не служил, и, соответственно, никаких «долгов» Родине не отдавал.
Задача пропаганды – убедить раба в том, что его рабство предопределено с момента рождения, а хорошая жизнь и «плата по счетам» наступить лишь на том свете, после выполнения «долга». Здесь пропаганда кое в чём схода с религией.
Рабу с детства внушают, что он кому-то что-то должен (кроме, естественно, своих родителей): каким-то никому не известным чиновникам и прочим прохвостам, основная цель которых как можно больше грабить и оболванивать этих самых рабов. Причём этот долг не будет ничем покрыт, разве что собственной жизнью рабов. И вот пропаганда начинает работать.
Затем постепенно наступает «стокгольмский синдром»: рабы начинают осознавать свою никчёмность и даже сочувствовать прохвостам, которые задурили им головы. Они их всячески защищают, а любые попытки объяснить рабам, что их дурят и обманывают, оканчиваются неудачей – рабы слепо верят своим угнетателям. Он верят в свои несуществующие долги!
Цель пропаганды достигнута!
К слову, в России очень не любят это слово. Как показывают социологические опросы, термин «пропаганда» вызывает у населения «отрицательные эмоции».
Политологи объясняют результаты опроса тем, что «само слово выбрано плохое»: «У россиян оно ассоциируется с Западом и чем-то плохим, в СССР указывали, что «ведётся идеологическая работа», и это воспринималось положительно».
Слова вроде разные, а так – «что в лоб, что по лбу».
У граждан пропаганда ассоциируется с ложью и «пустыми словами». Некоторые считают, что, когда они слышат слово «пропаганда», первое, что приходит им в голову, это «воздействие на сознание»: «внушить что-то хотят мне» и «заставляют думать так, как хочется тем, кто этим занимается».
Несмотря на плохое отношение к пропаганде, люди находятся под её влиянием и просто не ощущают на себе её действия. Когда пропаганда идет против мироощущения россиян — это пропаганда, а когда не противоречит, воспринимается просто как информирование.
О результатах пропаганды в своё время очень хорошо написал Уильям Сомерсет Моэм, бывший к слову во время Первой мировой войны агентом британской разведки в России:
«… Ведь это иллюзия, будто юность всегда счастлива,— иллюзия тех, кто давно расстался с юностью; молодые знают, сколько им приходится испытывать горя, ведь они полны ложных идеалов, внушенных им с детства, а придя в столкновение с реальностью, они чувствуют, как она бьет их и ранит. Молодежи начинает казаться, что она стала жертвой какого-то заговора: книги, подобранные для них взрослыми, где все так идеализировано, разговоры со старшими, которые видят прошлое сквозь розовую дымку забвения,— все это готовит их к жизни, совсем не похожей на действительность. Молодым приходится открывать самим, что все, о чем они читали и о чем им твердили,— ложь, ложь и ложь; а каждое такое открытие — еще один гвоздь, пронзающий юное тело, распятое на кресте человеческого существования. Удивительнее всего, что тот, кто сам пережил горькое разочарование, в свою очередь, помимо воли, поддерживает лживые иллюзии у других…»