Федор Табулевич оказался невысоким человеком с узкими плечами. Выглядел он бледным и хрупким. В этом, конечно, не было ничего удивительного, ведь он постоянно сидел взаперти, а свежим воздухом дышал исключительно через окно. Белая в тонкую полоску пижама и вовсе делала его похожим на пациента больницы.
- Здрасьте, - пискнула Лара, когда тот уставился на нее серыми водянистыми глазами.
- Здравствуйте, - пробормотал Табулевич и перевел взгляд на ее спутника.
Антон, который выглядел хоть и очень молодо, но зато респектабельно, напустил на себя важный вид. Он вообще любил актерствовать, и у него это хорошо получалось.
- Баулин. Антон, - представился он, задрав подбородок. – Ваш новый председатель совета жильцов. У нас грядет проверка БТИ.
- Что-то вы поздно, - недовольно пробормотал Табулевич.
- Да вот, приходится квартиры обходить по вечерам, чтобы все жильцы успели с работы вернуться. А то днем и дверь никто не откроет.
- То есть вы из совета жильцов? – Табулевич неохотно отступил в коридор, позволив визитерам войти в квартиру.
- Вы должны расписаться вот тут и вот тут. Это в связи с перепланировкой квартиры. Вы несущие стены при ремонте не трогали?
- У нас не было ремонта, - как будто бы даже обиделся обладатель полосатой пижамы.
- Квартира однокомнатная? – Антон с хозяйским видом прошел внутрь, сунув папку с бланками Ларе в руки. Достал мобильный телефон, сделал вид, что проверяет сообщения, а сам нажал на кнопку видеозаписи. Руку с телефоном опустил и огляделся.
- У нас все нормально, все по закону, - сердитым тоном сказал за его спиной Табулевич.
- Готовы расписаться? Возьмите ручку.
И одним резким движением Антон смахнул с края стола стоявшую там чашку с остывшим чаем. Чашка поскакала по полу, выплескивая содержимое на ковер.
- Боже мой, ну что же это вы?!
Табулевич не пошел за тряпкой, а метнулся к шкафу, распахнул створки и вырвал из стопки белья полотенце. Опустился на колени, чтобы поскорее спасти ковер. Антон тем временем за его спиной приоткрыл вторую створку шкафа и заглянул внутрь. Там не было ничего необычного – рубашки, брюки, костюмы на вешалках – длинный аккуратный ряд пахнущих химчисткой вещей. Внизу обувь – туфли, кроссовки, ботинки на шнуровке, кеды и даже какие-то обрезанные валенки. Видимо, когда Табулевич был здоров, вел активную жизнь и обувь подбирал для всех возможных ситуаций.
Прикрыв створку ногой, Антон повернулся спиной к глазку камеры, закрыв от ее пристального взгляда свой мобильный. Несколько секунд снимал экран ноутбука, стоявшего на письменном столе, а когда Табулевич разогнулся, держа на весу мокрое полотенце, сказал:
- Лара, пусть человек распишется, где нужно, и пойдем. У нас еще два подъезда не охвачены.
Лара нацарапала на бланках, предназначенных не пойми для чего, номер квартиры и фамилию Табулевича, нарисовала внизу галочки и заставила Федора расписаться. Тот послушно поставил две закорючки и с облегчением проводил незваных гостей до входной двери.
- Нет, ты видел?! – страшным шепотом воскликнула Лара, как только они миновали один лестничный пролет, спустившись до второго этажа. – Он смотрит видео с какой-то собакой.
Антон, конечно, видел собаку на экране ноутбука. Довольно большую белую собаку с пушистым хвостом-бубликом, лисьей мордой и ушами торчком. Настоящую животину, запертую в довольно большом вольере. Собака ходила туда-сюда, обнюхивая траву, и выглядела чистенькой, гладкой и вполне себе упитанной.
- Ты что-нибудь понимаешь?!
- Мне кажется, Лара, у происходящего есть какое-то простое объяснение, и когда мы все узнаем, ты первая будешь над собой смеяться.
Дверь в подъезд была открыта настежь и зафиксирована половинкой кирпича. Пожилая уборщица с видом приговоренной к повешению вытряхивала коврик, шваркая им об уличные перила.
- Ух, ты, - воскликнул Антон, - ну и работка у вас! На улице уже темно, а вы при фонарях территорию в порядок приводите.
Он специально не сказал: «подъезд убираете», чтобы прозвучало хорошо и солидно.
Пожилым женщинам Антон нравился. Он был не смазливым, но очень симпатичным, ладно скроенным, при этом вежливым и внимательным. И еще он был добрым. По-настоящему добрым, а люди всегда видят это своим «третьим глазом», хотя редко такую свою способность осознают.
Слово за слово, эти двое разговорились, начала мелькать фамилия Табулевич, и Лара, чтобы не спугнуть удачу, тихонько спустилась с крыльца и затаилась в глубокой тени дерева. Отсюда диалог уборщицы и Антона был ей отлично слышен.
- А что же это за болезнь такая? – удивлялся Антон.
- Фобия какая-то, - отвечала уборщица. – С нервами связана. На улицу он выйти не в состоянии, страшно ему становится так, что он от этого страха кончиться может.
- Ни разу за полгода не выходил?
- Не, один раз выскочил. Зимой дело было. Смотрю, идет, качается – в пальто, шапке. Штаны на нем толстые, а на ногах – тапки. Лицо белое, как лист бумажный. Я сразу поняла – что-то случилось ужасное. Оказалось, температура у него поднялась, горячий был, как раскаленный таганок. Я как руку к его лбу-то приложила, так и ахнула. Загнала обратно домой, сбегала за таблетками. Говорю: жене-то позвони, пусть едет, спасает. А он: не надо, баба Тоня, таблетки ваши меня вылечат. И точно – я к нему на следующий день сунулась, а он уже как огурчик.
- А почему жена на даче, а он тут?
- Говорит, надоела ему сельская жизнь. Больной человек, что тут попишешь? Вот и приходится Тамаре мотаться. Ведь большой сад у них с огородом. Как хозяйство бросишь? Но Тамара молодец. Хоть и выглядит, как монстр, и взгляд, как у фельдмаршала, но на деле вон какая заботливая. Говорят же: не суди человека по внешности.
- А дача их где-то поблизости?
- Какой там – поблизости! В деревне Зеленый Яр, умом тронешься, пока доберешься.
- Брат говорил, у них в семье собака была, - будто бы спохватился Антон. – Белая такая, красивая.
- Я никакой собаки тут не видала.
- Странно.
- А может, и была у них собака, да недолго. Вот, племяшка моя, завела себе кота, и вдруг аллергия у нее случилась. Врачи так и сказали – на кошачью шерсть реакция. Может, и Табулевича накрыло. С болячками-то как? Сначала одна прицепится, потом вторая, а потом, глядишь, и весь человек посыпался, прям как прохудившийся мешок с гвоздями.
- Чего ты ей про себя наплёл? – шепотом спросила Лара, когда Антон вытащил подругу из-под дерева, взял под ручку и повел по тропинке через газон обратно к ее дому.
- Сказал, что приехал к старому другу своего старшего брата с весточкой. Но Табулевич поговорил со мной через дверь, а открывать не захотел. Я спросил, не знает ли баба Тоня, чего Федор Карлович так боится. Остальное, полагаю, ты слышала.
- Как ты думаешь, что все это значит?
- Если бы не видеокамера, я бы сочинил вполне правдоподобную историю. Но видеокамера все меняет. Табулевич ведь не может не знать, что она в квартире установлена и работает.
- А вдруг он участник программы защиты свидетелей? – выдвинула свежую версию Лара.
- Свидетелям обеспечивают новые документы, новую жизнь. Никто не держит их под наблюдением в запертой квартире. Хотя Табулевич, в общем-то, и не заперт, вполне может выйти на улицу.
- Но если у него шарики за ролики зашли, он как раз не может выйти, - возразила Лара.
- Это называется агорафобия, одна из самых тяжелых фобий, - пояснил Антон. – Боязнь открытого пространства, транспорта, площадей, безлюдных улиц… Некоторые и открытых дверей боятся, и незнакомых людей тоже. А Федор Карлович вел себя совершенно обыкновенно в нашем присутствии. И еще ты говоришь, он с подоконника временами свешивается. Тоже как-то не монтируется с таким вот расстройством психики. И когда у него температура поднялась критически, он не стал кричать «караул», а оделся и отправился в аптеку.
- И что мы будем делать дальше? – спросила Лара, когда они возвратились в ее квартиру.
Прежде чем ответить, Антон взял бинокль и проверил, чем занят Табулевич. Тот сидел на краю кровати, уронив лицо в ладони и, судя по вздрагивающим плечам, плакал навзрыд.
- Может, ты права, Лара, и этому человеку в самом деле нужна помощь. И отнюдь не медицинская. Я пока не знаю, что с ним не так, но обязательно это выясню.
Весь следующий день был под завязку забит мероприятиями, и чтобы не терять времени, Антон отправил в деревню Зеленый Яр своего ассистента Пашу Каплина с просьбой выяснить все, что возможно, про Табулевичей, их проблемы, их дачу и собаку. Дал тысячу указаний по поводу того, что можно говорить местным жителям, а чего нельзя. Придумал для парня подходящую легенду и пообещал премию, если тот узнает что-то стоящее.
Паша был молодым, нахальным и совершенно неустроенным существом восемнадцати лет от роду. Родители-алкоголики и брат-инвалид, отданный в детский дом, потребность постоянно добывать себе еду и избегать побоев, наложили определенный отпечаток на его характер и поведение. Предоставленный сам себе, воспитанный улицей, парень научился крутиться и выживать самостоятельно. Зато любой мог позавидовать его смекалке.
С Антоном они познакомились совершенно случайно, когда оба спасались от ливня под магазинным навесом. Антон взял Пашу на службу не из жалости, а просто потому, что не смог от него отвязаться. Зато с тех пор ни разу об этом не пожалел.
Поздно вечером Антон связался с ассистентом и получил полный отчет о его так называемой командировке. Паша выяснил, что агорафобией Федор Карлович Табулевич страдает уже очень давно. Что до последнего времени почти постоянно оба супруга проживали на даче. Так сложилось, что у них не было ни детей, ни родных. Последний из родственников оставил им целое состояние. Благодаря этому Табулевичи отгрохали шикарный загородный дом, вернее, отгрохала Тамара, поскольку распоряжаться строительством приходилось в одиночку. Дом окружен высоким забором, за которым мало кому из соседей удалось побывать.
Примерно полгода назад Тамара решила завести собаку, чтобы развлекала мужа и охраняла участок. Ведь у Табулевичей и сад, и огород, и теплицы с цветами… Собаку они, как порядочные, взяли из приюта, уже взрослую. Вернее, не собаку, а пса. Пес оказался хоть и не молодым, но очень озорным, портил грядки с морковкой, ломал клубничные кусты, выворачивал картофель. По словам Тамары, она не выдержала и отдала его подруге. Сдать обратно в приют было жалко и перед людьми неудобно. На вопрос - когда Федор Карлович в Москву с дачи переселился, соседи единодушно отвечают: «А кто ж его знает? Он открытых мест боится, чуть что - у него паника. Так что если Тамара и отвезла его, то, конечно, тайком, может, ночью, чтобы у него психической атаки не случилось».
- А собаку ты видел? – нетерпеливо спросил Антон.
- Нет там никакой собаки, - ответил Паша. – Вот клянусь, Антон Антоныч, ни вольера нет, ни следов его. А в доме никто за весь день не гавкнул.
В голове Антона немедленно родилась мысль, что Тамара все-таки отвезла пса обратно в приют. Но поскольку муж привязался к питомцу и скучает по нему, регулярно снабжает его видеозаписями, доказывающими, что бобик жив, здоров и весел.
Однако ни рыдания Табулевича, ни камеру в его квартире это все равно никак не объясняло. Антон решил, что если пес жив, его просто необходимо отыскать. Кажется, он является важным элементом этой головоломки.
На следующее утро, сварив себе кофе (сорт Сидамо, Эфиопия, шоколад и ягоды), Антон включил компьютер и вывел на большой экран запись, которую сделал в квартире Табулевича, пока тот спасал ковер от разлитого чая. Запись была обескураживающе короткой и все, что на ней можно было увидеть – это белого пса за решеткой вольера, забор, к которому этот вольер примыкал, и кусочек неба с верхушками деревьев. Нет, еще луковицу церквушки, прячущуюся среди березовых ветвей.
- Минуточку, - пробормотал Антон и увеличил изображение купола.
Купол выглядел особенным, собранным будто бы из блестящих чешуек. Не каждый день такой встретишь! Антон попробовал поиск по фотографии, но тот ничего не дал. Тогда Антон сделал несколько звонков. Потом отправил изображение по почте на адрес, который ему прислали. И через полчаса уже знал, что купол интересующей его церквушки покрыт лемехом из осины – традиционной русской черепицей. Когда идет дождь, осина разбухает, и ни одна капля не просачивается внутрь церкви. А на солнце осиновый лемех блестит, как серебро, и выглядит потрясающе красиво. В прежние времена проезжие люди поражались такому богатству, потому что думали, будто купола и в самом деле серебряные.
Антон еще не допил свой кофе, когда получил информацию о том, что нужная ему церквушка находится в деревне Трошино, в пятидесяти километрах от Зеленого Яра. Недолго думая, он отправил туда Пашу Каплина.
- Как хочешь, но найди мне пса с фотографии. Разузнай, что за люди его нынешние хозяева. Если получится, попробуй купить у них животину, предлагай сразу большую сумму, чтобы ошарашить.
Была суббота, у всех выходной, а у Антона – самая работа: сначала интервью, потом встреча с читателями районной библиотеки. Интервью он дал, а вот встречу пришлось отменить - позвонил Паша и сообщил, что нашел белого пса.
- Вот только купить его невозможно, - Паша был откровенно раздосадован. - Хозяин ни за какие деньги не отдает. И никому не отдаст, сразу понятно. Там какая-то засада, с этим домашним питомцем. Соседи говорят, платят ему прилично за содержание собаки.
- Ладно, - Антон мгновенно принял решение. – Жди меня там. Надеюсь, найдешь, чем заняться.
- Вам он тоже не продаст, зуб даю.
- Это мы еще посмотрим.
Антон сел за руль и погнал в Трошино. Впрочем, перед этим забежал к соседу-пенсионеру и взял у него напрокат устрашающего вида удостоверение, срок действия которого закончился еще в прошлом веке. Однако орлы, золотое тиснение и пугающие названия должны были отвлечь внимание и от даты, и от фотографии, на которой был изображен человек, похожий на Дацика. Антон даже не был уверен в том, что удостоверение настоящее – ему казалось, что такие «корочки» обязательно нужно сдавать при увольнении. Но выглядели «корочки» просто здорово.
То, что он придумал, выглядело трудноосуществимым. Пришлось звонить отчиму. Отношения у них были сложными, Антон отчима особо не жаловал, поэтому был уверен – тот из кожи вон вылезет, лишь бы выполнить его просьбу.