"...- Рассказывай, Прасковья, что произошло.
- Как и сказать, не знаю... В общем, Аркаша вернулся.
Анна от неожиданности остановилась, не понимая, чему радуется Прасковья.
- Ты же из-за него на тот свет едва не отправилась. ..."
Читайте: Алла
Когда Наталья, жена Павла, обратилась к председателю с просьбой поговорить с её мужем и соперницей, Игнат Иванович впервые в своей жизни растерялся. Одно дело - успокаивать мужа-буяна и стыдить за пристрастие к спиртному, а здесь всё очень личное. Конечно, председатель обещал помочь, но сначала он поговорил с Аней, вызвав её к себе. Она испугалась, когда Валерик пришёл на свинокомплекс и позвал её:
- Игнат Иванович просил Вас срочно зайти к нему.
- Сейчас, - испуганно ответила Аня. - Уже бегу.
Она на ходу перевязала платок, спрятав под него выбившиеся пряди, вытерла руками вспотевшее лицо. Поймала себя на мысли, что хочет появиться перед председателем в опрятном виде, поэтому и прихорашивается.
- Здравствуйте! - несмело произнесла она, как только переступила порог кабинета.
- Доброго дня! - ответил он и сразу встал со стула, показав ей жестом, чтобы она присаживалась.
- Вы меня вызывали?
- Да. Разговор у меня к Вам, Анна, личный, - ответил Игнат Иванович и закрыл дверь кабинета. - Касается он Вашей подруги Прасковьи.
Аня опустила голову, приготовившись выслушать в адрес подруги не самые приятные слова.
- Слушаю Вас.
- Даже не знаю, как начать этот разговор. Впервые в жизни думаю, какие слова подобрать... У нас в деревне образовался любовный треугольник...
- Что я могу сделать? - спросила Анна. Она видела, как трудно председателю говорить на эту тему.
- Поговорите со своей подругой, объясните ей, что надо уметь властвовать над своими чувствами, - последние слова он сказал, понизив голос, и Ане показалось, что он сейчас имеет в виду себя и её. - Превыше всего обязанности и долг перед семьёй и людьми!
- Как же правильно Вы всё говорите, Игнат Иванович, как же правильно! - согласилась Аня, посмотрев ему в глаза. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы понять: она ему по-прежнему нравится. Говорит он сейчас, имея в виду их обоих. - Ничего у меня не выйдет. Пыталась я всё сказать Параске, да только слушать меня она не хочет. Если кто-то и сможет ей и Павлу что-то объяснить, то только Вы. Если и не согласны с Вами они будут, то хотя бы испугаются.
- Значит, придётся мне самому...
- Это будет лучше всего, - не дала договорить председателю Анна и уже собиралась уйти, когда он спросил:
- Как Вы, Анна? Как Люда? Какая-то Вы бледная, может, нездоровится?
- Да всё хорошо у нас с дочкой, благодарствую за заботу, а то, что бледная, так то зима сейчас. Как только солнышко пригреет, так бледность вмиг пройдёт, - поклонилась она и поспешила выйти из кабинета. В правлении были не только они одни, но и счетовод, ещё и Валерик пришёл. Не хотелось Ане лишних разговоров.
Не успела она вернуться на свинокомплекс, как к ней подошла Параска и встревоженно спросила:
- Что от тебя хотел председатель?
- Тобой интересовался.
- Неужто правда? Почему же тогда меня саму не вызвал?
- Не волнуйся, вызовет скоро, будь уверена!
- Как-то говоришь ты с неохотой, наверное, ругать он меня будет да?
- Вот сама и узнаешь, а сейчас мне работать надобно, и так я полчаса потеряла.
- Аня, ну, скажи на милость, к чему готовиться мне, а то ведь уже всё трясётся внутри.
- Сама знаешь.
Параска заплакала и заговорила плаксивым голосом:
- Вот ведь как бывает. Придёт человек помочь женщине одинокой, а люди такого наговорят, что сам председатель разбираться собирается.
Аня молчала, продолжая кормить свинок и не обращая внимания на слова Параски. Подруга же решила не дожидаться, пока её вызовут, а сама отправилась на беседу к председателю. О чём они разговаривали, неизвестно, но только вернулась Параска довольная и сразу защебетала:
- Какой же хороший наш председатель. Сказал, что печку мне сделают. Обещал печника из города прислать. И помощь свою обещал, сказал, что по любому вопросу могу обращаться к нему.
- А насчёт Павла что?
- Сдался он мне больно, Павел этот, пусть свою интеллигентную жену обхаживает. Я его теперь на порог не пущу!
- И правильно, - ответила Аня. Она видела, что подруга что-то не договаривает, не хочет посвящать в подробности разговора с председателем, но выпытывать ничего не стала.
***
Пришла весна со щебетаньем птиц, с капелями и переменчивой погодой. Природа оживала, радуя взгляд свежей зеленью и буйством ярких красок, сменивших унылую и уже такую привычную серость. Затем снова наступило долгожданное лето, когда дел у всех жителей села было невпроворот. Анна по-прежнему вставала ни свет ни заря, справлялась дома, а потом спешила в сарай и в огород. Она стала быстро уставать, но списывала всё на возраст. Всё-таки уже не девочкой была, чтобы бегать так, как раньше. Когда поднималась рано утром, первым делом подходила к кровати, где спала Людочка. Любовалась дочкой и про себя шептала ласковые слова, самым любимым из которых было слово "благословенная". Так окрестила Люду когда-то баба Зося. Девочка, и вправду, находилась словно под какой-то небесной защитой, а ещё она умела хорошо ладить как с детьми, так и взрослыми. Если задиристый Сашка начинал поддевать Веню, шестилетняя мирила их сразу, не дожидаясь, пока парни сойдутся в поединке и угостят друг друга тумаками.
В хлопотах и заботах проходили дни. Отрадой для сельских жителей были выступления приезжих артистов в клубе. В один из июньских вечеров, когда Анна и её Людочка, взявшись за руки, шли в клуб, их догнала Параска. Была она чем-то встревожена. По всей видимости, новость была хорошей, потому что подруга улыбалась.
- Рассказывай, что произошло. По выражению твоего лица вижу: новость хорошая.
- Ой, Анечка, как и сказать, не знаю... В общем, Аркаша к нам приходить начал.
Анна от неожиданности остановилась, не понимая, чему радуется Прасковья.
- Ты же из-за него, будь он не ладен, на тот свет чуть не отправилась.
- Аня, ты его не узнаешь, когда он объявит себя. Пришёл чистенький, аккуратненький, Сашке пряников принёс. Это уже не тот Аркаша, которого ты знала.
- Ой ли? Что-то мне слабо верится.
- Вот сама и убедишься скоро, когда он решится и на людях покажется, а это уже скоро будет.
- А сейчас он где?
- Так в пуне прячется. На сене спит, я ему еду ношу. Собирается с силами, чтобы с председателем поговорить. Может, простит его Игнат Иванович, шанс второй даст.
- Прасковья, смотрю на тебя и думаю: в своём ли ты уме? Неужто ты без мужика прожить не можешь?
- Не могу, нужен мне хозяин, если так выразиться можно. Аркаша сказал, что понял всё, когда на расстоянии оказался.
- И что же он интересно мне понял?
- Что жил он всё это время не по-людски и что мы с Сашей нужны ему, а он нам нужен.
Анна не ответила, а только плюнула в сторону, давая понять Параске, как ей неприятен этот разговор.
***
Объявился Аркаша на следующий день и сразу отправился к Игнату Ивановичу. Начал рассказывать, что только побывав в городе, понял смысл пословицы: где родился, там и пригодился. Давал клятвенные обещания, просил ему поверить. И Игнат Иванович при всей своей строгости сжалился, решив дать Аркаше второй шанс. Параска летала на крыльях от счастья и поспешила принести новость Анне. Прибежала к той поздно вечером и от радости почти прокричала:
- Председатель поверил Аркаше. Правда, сказал, что следить будет за ним, проверять. И премию Аркадий в конце года не получит, потому как полный год не отработал. Ну, это не так и важно. Мне премия точно положена.
Аня воодушевлённого настроения подруги не разделяла:
- Как ты будешь оправдываться, когда Аркаша твой узнает про тебя и Павла? Не боишься, что разойдётся он снова?
- Так это зимой было. С той поры много воды утекло. Сейчас работы столько, что можно забыть, как тебя звать. Да и Аркадий мой, - Параска выделила это слово, - вряд ли поверит сплетням. Если и скажут ему что-то такое, то у меня оправдание имеется: печка была неисправна. Помощь мне требовалась.
- Поживём и тогда увидим, что из всего этого выйдет.
Аня оказалась права. Явился Аркаша не потому, что соскучился по жене и сыну. Приехал, потому как в городе такие, как он, не нужны. Можно сказать, что выставили его. Деваться ему было некуда. Вот он и пришёл к жене, зная, что та его не прогонит, а примет назад. Как знать, может, Аркадий действительно собирался начать новую жизнь, да только сообщили ему о похождениях Параски. Услышал он всё из уст Натальи, жены Павла, которая гуляла по посёлку с маленьким сынишкой. Обманутая женщина соперницу так и не простила, считая, что это та во всём виновата. Поначалу Аркашу терзали сомнения. Хоть и была Наталья учительницей и работала в школе, муж Параски не мог поверить услышанному. Разве его жена, тихая и смирная, могла такое выкинуть? Сомнений не осталось, когда мужчины, с которыми Аркаша работал вместе, только подтвердили слова Натальи.
В тот же вечер Параска получила от мужа "пряников", а обиженный на весь белый свет Аркаша пошёл на сеновал, где лежал и думал о своей несчастной жизни. Чтобы лучше думалось, курил одну папироску за другой. Он не собирался спать, а сидел и аккуратно собирал пепел в руку, понимая, чем может обернуться курение в пуне. Но сон сморил Аркадия, он сам не заметил, как глаза закрылись и как папироска выпала из его рук. Высушенное сено всего от одной искры вспыхнуло мгновенно, разнося пламя по пуне и перекидывая его на другие сараи.
Аня в ту ночь проснулась от крика.
- Пожар! - кричали люди. Она выскочила на улицу, накинув поверх ночной сорочки только ситцевый халат. В спешке схватила ведро с водой. Ане не нравилась пить водопроводную воду. Её она использовала только для хозяйственных нужд. По привычке приносила воду для питья из колодца. Казалось ей, что у этой воды особый вкус.
Из пуни Аркаша так и не вышел. Может, не успел, а может, так крепко спал, что ничего и не понял. Узнать это было уже не у кого. Плакала навзрыд Параска, жалея своего мужа, а вместе с ней плакали и другие жители деревни, чьи пуни в ту ночь сгорели.
Через месяц Наталья и Павел уехали из деревни на Урал, где жил брат Валеры и Паши. Инициатором переезда стала Наталья. Чувствовала она, что её разговор с Аркадием связан с тем, что произошло.
Для Игната Ивановича эта история стала уроком, который он усвоил навсегда: таким, как Аркаша, нельзя верить. Больше председатель второго шанса никому и никогда не давал, действуя по принципу: если решил уйти из колхоза, то уходи навсегда.