Гордеев оказался настойчивым. Пока Андрей размышлял, впускать ли незваного гостя в квартиру, Павел Семенович давил на звонок. Он был изрядно поддатым. Гордеев оттягивал галстук, давивший на горло, потирал бордовое лицо и продолжал звонить.
Наконец, дверь перед ним распахнулась. Андрей отступил, когда Павел Семенович ввалился в квартиру и бросил на пол свой кожаный портфель. Он хотел протопать дальше, но Полина встала на пути отца и кивнула на обувь:
Начало истории
- Куда?! Ботинки сними! Я полы сегодня мыла!
- Ты?? - Усмехнулся отец.
Бывшая супруга успела доложить, что дочь ушла из дома и теперь живет у брата. Гордеев вначале не поверил. Чтобы его избалованная роскошью и вседозволенностью дочка проживала в старой хрущевке?! Уму непостижимо! Розыгрыш?! Или очередной повод привлечь к себе внимание отца?!
А сейчас убедился. Павел Семенович, пошатнувшись, облокотился спиной на стену, стягивая ботинки без помощи рук. Он прошел на кухню, окинул быстрым взглядом стол, заставленный закусками, заметил початую бутылку спиртного.
Сын смотрел на него враждебным взглядом, исподлобья. Блондинка, сидящая рядом, успокаивающе поглаживала его по плечу.
- Празднуете?! - Пробасил отец.
- Тебе-то какое дело? - Ощетинился Верещагин, - тебя сюда никто не приглашал.
Такая уж у них натура, у Гордеевых. Приходить без приглашения, как к себе домой. Их не останавливали запертые двери. Не смущал враждебный вид хозяина. Павел Семенович плюхнулся на стул и придвинул к себе рюмку Андрея. Дунул в нее и глухо прохрипел:
- Наливай!
- Ты не слышал?! - Рявкнул Верещагин, - я тебя не приглашал! Пить с тобой никто не будет.
Никто! Это касалось каждого, кто присутствовал в его квартире. Но Андрей отправил приятелю убедительный взгляд, призывая его проявить снисхождение и выслушать отца. И налил гостю спиртное.
- За что пьем?! - Поинтересовался Павел Семенович, поднимая наполненную рюмку.
- За дружбу, - Недовольно пробурчала Полина, опускаясь на соседний стул, - и семью. Пап, тебе не понять. У тебя нет ни того, ни другого.
- Нет?! Значит, будет.
Отец осушил свою рюмку, закусил соленым огурцом и уставился на сына из-под нахмуренных бровей.
- Ты не закончил работу над проектом! Так дела не делаются. Нужно довести до ума.
- Я на тебя не работаю! - Напомнил ему сын.
- Ошибаешься. Архитектор Верещагин Андрей до сих пор числится в штате сотрудников. Я тебя не увольнял.
- Кажется, у тебя что-то со слухом. Я сказал…
- Молчи! - Павел Семенович ударил кулаком по столу. Посуда звякнула. Полина настороженно посмотрела на брата, на его непробиваемое лицо. В глазах Верещагина блеснул опасный огонек.
В ход пошла вторая рюмка. В полной тишине, установившейся на кухне, Павел Семенович осушил ее до дна и снова обратился к сыну:
- Ты еще слишком молод, чтобы разговаривать со мной в таком тоне! А гонору… хоть отбавляй. Откуда?! Кто тебя такому научил?!
- Жизнь.
- Жизнь, - усмехнулся Гордеев, хватаясь за бутылку, - что ты знаешь о жизни?! Сынок. Поживи с мое, поработай, как я, тогда поймешь. А пока… ты ничего не достиг. И не достигнешь, пока не засунешь гордыню в одно место и не начнешь пахать. Я предлагаю тебе работу. Не потому, что ты — мой сын, а потому, что ты — хороший архитектор. Я бы даже сказал — гениальный. Мне такие сотрудники нужны. Зарплатой не обижу. Сам решай.
- Если Андрюху на работу устроишь, я подумаю над твоим предложением, - дерзко ответил Верещагин.
Павел Семенович даже поперхнулся третьей рюмкой. Полина постучала ему по спине. Отец побагровел, откашлялся и посмотрел на Андрея.
- Я все про тебя знаю. Тебя уволили из-за несчастного случая на стройке.
- Андрей не виноват! - Вступился за него Верещагин.
- Виноват, - поправил его Андрей, - я нес ответственность. И вину свою не отрицаю.
- Хм… - Гордеев качнул головой, глядя на каждого поочередно, - был у меня такой друг. Вместе когда-то начинали. Друг за друга. Плечом к плечу. А потом… он меня предал. Никому... нельзя доверять…
Он потянул руку к бутылке, но Полина успела перехватить спиртное и отодвинуть на противоположный край стола.
- Пап, тебе уже хватит!
Полина никогда еще не видела отца таким пьяным. Павел Семенович покачнувшись на стуле, кивнул.
- Да. Хватит. Я… поеду. А ты… - Он посмотрел на сына, - если завтра не придешь, я… тебя… уволю! Понял?! - Мутный взгляд Гордеева переключился на Андрея, - вы! Оба! Два брата… акробата. Чтоб вас…
Павел Семенович медленно поднялся со стула и попросил Полину принести его портфель. Дочь безропотно повиновалась. Портфель оказался не пустым. Он был достаточно тяжелым. Павел Семенович грубо сунул его сыну.
- На, вот. Держи! Это тебе… для солидности.
Он с трудом стоял на ногах. Полина помогла отцу обуться, а Андрей спустил его грузную тушу на улицу. Подвел его к машине, за рулем которой находился водитель. Распахнул пассажирскую дверь.
Павел Семенович задержался, обернувшись к Андрею. Посмотрел угрюмо, прямо, с превосходством во взгляде, с пренебрежением.
Неуемная дочь не поддавалась контролю. Отбилась от рук. Никакие воспитательные меры отца не смогли на нее повлиять. А этот… самозванец… как-то смог. В чем его секрет? Что он такого сделал?! Как у него получилось обуздать ее крутой, мятежный нрав?!
Много вопросов крутилось в голове Гордеева. Но его язык был ватным, непослушным, чужим. Он дважды пытался выдавить из себя что-нибудь членораздельное. А потом махнул рукой, похлопал по плечу Андрея и устало плюхнулся в машину.
В квартире было тихо. Когда Полина с Андреем вернулись, они обнаружили на кухне две бледные, застывшие в оцепенении мумии. Яна, вытаращив глаза, смотрела на Верещагина, а тот, нахмурив брови, сверлил прожигающим взглядом подаренный отцом портфель.
- Ты… пойдешь завтра на работу?! - Настороженно поинтересовалась Полина.
- Пойду, - кивнул Верещагин, откидывая верх портфеля, - очень скоро… пойду.
В портфеле были деньги. Много денег. Ровно столько, сколько из Гордеева вытянул Андрей. Сколько Полина сняла со счета брата и вернула отцу.
Полина радостно воскликнула:
- Вот, видишь! Отец хочет тебе помочь. Хочет наладить с тобой общение!
- Поль, ты такая наивная, - Верещагин скривился в неприязненной гримасе, - ты слышала, что он сказал? Сын ему не нужен! Ему нужен архитектор. А мне нужна работа. И ноги…
- Я надеюсь, ты не откажешься от денег?
- Еще чего?! Этого мало, чтобы он искупил свою вину. Всех его денег будет мало. Я никогда не прощу Гордеева, пока он… не извинится.
Их появление в офисе шокировало всех сотрудников. Андрей вез коляску, в которой сидел важный Верещагин. Рядом шагала Полина.
Она искоса посматривала на Андрея, улыбалась, пересекаясь с его взглядом. После проведенной с ним ночи Полина окончательно убедилась, что этот мужчина — самый лучший на земле.
Нет. Он не позволил себе лишнего, хоть и желание было настолько огромным, что Андрей с трудом держал себя в руках. Он просто прижимал ее к себе, шептал на ушко нежные слова, пока не провалился в сон. Умолк на полуслове. А Полина полночи рассматривала его спящее лицо.
Гордеев удовлетворительно кивнул, когда вошел в кабинет и увидел сына за рабочим столом. Тот, не откладывая, взялся за проект, над которым успел поработать какой-та неумеха. Верещагин, чертыхаясь, перечеркнул расчеты и процедил отцу:
- Понабрал идиотов. А я должен исправлять!
- Я смотрю, ты уже освоился! Похвально! - Павел Семенович увидел в нем себя. Молодого, горячего, амбициозного. Он ухмыльнулся в ответ на колкий взгляд и сунул в руки другого Андрея документы, - держи! Здесь направление и рекомендация. Лично от меня. Отправляйся на объект...
- В смысле?! На объект?! - Взорвался Верещагин, - мне нужен помощник!
Павел Семенович намеренно разъединил друзей. Опасаясь очередной подставы, все еще не доверяя самозванцу, в которого вцепилась его дочь, он оторвал ее от Андрея и представил сыну:
- Чем тебе не помощник?!
- Я? - Полина рассмеялась, - пап, я ничего не понимаю в строительстве. Я же бездарность! Тунеядец. Ты сам говорил. К тому же, у меня уже есть работа. Спасибо!
- В такси?! - Прикрикнул на нее отец, - ищешь приключения?! Хотя бы раз в жизни послушай отца! Хотя бы… раз…
Лицо Гордеева перекосилось, посинело. Он сгорбился, надавил ладонями на грудь. И, превозмогая удушье и головокружение, сдавленно, со свистом прохрипел:
- Бал...лончик. В столе…
Андрей подхватил его обмякшее тело, осторожно опустил на стул. А Полина, со всей прытью, на которую была способна, помчалась в кабинет отца.
И только Верещагин смотрел на задыхающегося отца, не испытывая ни жалости, ни сострадания. Ни ненависти. Никаких других эмоций, кроме обостренного чувства справедливости...