Отвратительное противостоит нам… в те переходные периоды человеческой истории, когда человек блуждает по территории животного (Юлия Кристева).
Жуткое и отвратительное в философии искусства входит в более широкую эстетическую категорию безобразного. Несмотря на тот факт, что жуткое и отвратительное само по себе должно отталкивать, тем не менее, оно неизменно привлекает к себе внимание. Недаром, в истории мировой живописи мы встречаем множество проявлений жуткого и отвратительного, и в современной массовой культуре в жанре хоррора подобных примеров предостаточно. Одним из самых эффектных приемов жуткого является смазанное лицо.
Испанский художник 19 века Франциско Гойя, например, применял импрессионистический прием смазанного лица, выражая таким образом мрачную мистическую сторону романтического мировосприятия, и это было связано с его личными переживаниями, потерями и разочарованиями в жизни. Знаменитый черный период в «Доме глухого», где Гойя провел последние годы своей жизни и расписал стены страшными картинами, ужасающими образами чертей, ведьм, старух с искаженными лицами, безусловно, является одним из самых ярких примеров эстетики безобразного, эмоциональным выплеском страдающей личности.
Почему же смазанные лица нас могут напугать? Феномен жуткого в психоанализе рассматривается как изначально свое, но в результате вытеснения, ставшее чужим и опасным. Термин Unheimlich (жуткое) З. Фрейд описал в своем эссе в 1919 г., отталкиваясь от замечания немецкого философа Ф. Шеллинга: "Жуткое — это все, что должно было оставаться тайным, сокровенным и выдало себя....". То есть самое ужасное – это не что-то совсем неведомое, а когда в хорошо знакомом и безопасном внезапно обнаруживаются неизвестные, неподвластные нам свойства. Именно поэтому смазанные лица кажутся нам жуткими, мы пытаемся различить в них что-то знакомое, но оно ускользает.
Прием смазанных деформированных лиц в живописи впоследствии развил английский художник-экспрессионист ХХ века Фрэнсис Бэкон. Его картины воспроизводят естественный взгляд на лицо человека в движении, то есть он пытался показать его одновременно в нескольких фазах. Ж. Делез назвал тип лица Бэкона "голова-мясо": «Бэкон-портретист решает совершенно особую задачу — он разрушает лицо, дабы обнаружить (или заставить явиться) под лицом голову. Деформации, которым подвергается тело, есть вместе с тем животные черты головы». Бэкон, будучи модернистом пытается разрушить канон соотношения тела и лица в европейской эстетике. Похожего эффекта добивался Рене Магритт, буквально рисуя вместо лица женское тело, а вместо тела лицо.
Деформация лица пугает нас в связи с тем, что в европейской традиции изобразительного искусства лицо всегда было противопоставлено телу как репрезентация индивидуальности. Лицо как нечто отдельное от тела со времен формирования портрета служило средоточием личности, а тело всегда рассматривалось как некий объект внешнего мира, но более сложной конфигурации, чем все остальные вещи. Тела абстрактны, лица всегда конкретны и индивидуальны, они являются средоточием характера. Разрушение индивидуальности, невозможность идентифицировать свое Я, обрести его целостность считается симптомом шизофрении, соответственно смазанное лицо может восприниматься как образ или взгляд душевнобольного, что одновременно пугает и привлекает.
В фильме Б. Кроненберга "Бескрайний бассейн" герои надевают на себя жуткие маски с искаженными чертами, что создает атмосферу экзистенциального ужаса и отражает общий замысел кинопроизведения. Тема жуткого получила философское осмысление в экзистенциализме, где человек понимается как существо, выброшенное в безразличный к нему мир, в котором лишь в бездомности экзистенциального страха он приходит к самому себе. У Хайдеггера жуткое связано с чувством бездомности (Unzuhause), возникающее из-за заброшенности человека в мир. Бытие-в-мире, согласно Хайдеггеру, – это и есть модус жуткого (Unheimlichkeit).
Дэвид Линч использовал похожий прием со смазанным черным лицом в фильме "Малхолланд Драйв": неожиданно на секунду в размытом кадре появлялось существо с черными волосами, выглядывающее из-за угла, причем так, что невозможно было уловить, разглядеть его образ. При детальном рассмотрении на стоп-кадре видно, что это просто актер с черным гримом на лице. Сюрреалист Линч эффективно использовал психологическую подоплеку возникновения эффекта жуткого: неясное и неоформленное, таящееся в темноте, опасное и вытесненное бессознательное. Жуткое - это всегда иррациональное и невозможность его структурировать или концептуализировать, то есть хаос неподвластный организации.
Страшно еще и тогда, когда форма живого скрывает в себе сущность неживого и наоборот. Юлия Кристева назвала отвратительное термином abject, то есть анти-объектом, который человек называет или воображает, когда он противопоставлен ему. "Отвратительное не то, что дало бы мне возможность опереться на кого-то или на что-то иное и быть свободным и независимым. От объекта в отвратительном заимствовано лишь одно свойство — противостоять субъекту". Поэтому отвратительным для человека является то, что связано со смертью, особенно с трупами и разложением, так как "это другое, находящееся по ту сторону, которое я представляю себе иначе, чем настоящее, или которое я воображаю себе для того, чтобы иметь возможность в настоящем разговаривать с вами, размышлять о вас, — это другое теперь здесь, брошенное, отторгнутое в «мой» мир. Отторгнутый от мира, таким образом, я теряю сознание и исчезаю". Следовательно, смазанное лицо вызывает неприятие и отвращение из-за страха потери собственного Я.
Читайте также на канале Искусство и Философия:
Реальное и Реальность Курочки Рябы с точки зрения психоанализа и экзистенциализма
Культ красивого лица и тела: эволюция безобразного и прекрасного в культуре (Часть 1)